Рваная грелка-2 - Наталия Ипатова

— Да вы не волнуйтесь так, чтобы рассеять ваши подозрения, пожалуйста, смотрите документы.

— Н-н-е надо…

— Нет, надо, может быть вам и все равно, но так положено, вот мое удостоверение. Удостоверились? Тогда садитесь.

Наш разговор происходит на верхней палубе речного трамвайчика, день паршивый, моросит дождик и поддувает под тент. Поэтому мы здесь одни. Я наклоняюсь к портфелю и достаю чуть початую бутылку водки и два бумажных стаканчика.

— Я не пью…

— Я тоже не пью, но без этого антуража мы будем выглядеть здесь странно, не правда ли?

— Тогда, чтобы зря не стояла… налейте мне, больше, больше!

Он опрокидывает стаканчик, так, что ему может позавидовать любой абориген, в этом-то и все дело, он утверждает, что не абориген…

— Начну пожалуй, с тех фактов, которые известны мне достоверно. Неделю назад Председателю ФСБ, по казалось бы абсолюто недоступной для подслушивания и вмешательства линии, позвонил неизвестный. Неизвестный потребовал контакта на высоком уровне, он утверждал, что владеет информацией черезвычайной важности, даже угрожал. В подтверждении весомости своих слов он привел некоторые сведения, касающиеся секретных операций ФСБ, дословно и очень долго диктовал материалы заседаний Правительства, без купюр естественно, и многое другое, что даже мне, заму Председателя, не положено знать. Попытка засечь подключение ничего не дала.

На контакт идти пришлось, но попытка взять неизвестного окончилась плачевно — группа захвата и вообще все, кто был задействован в операции, были обездвижены, хотя никто и не погиб, все участники пролежали в отключке несколько дней.

Этот Х снова позвонил, и опять приведя несколько сверхсекретных фактов, заявил буквально следующее, он-де является «инопланетянином» и хочет предоставить важную информацию на самый верх. Он потребовал конфиденциальной встречи с самим Председателем или его замом, и пригрозил в случае невыполнения его требований огласить, скажем так, очень многое.

Таким образом вы приперли нас к стенке и заставили играть по своим правилам.

Вот, я здесь перед вами и жду «инопланетных» откровений.

Мой собеседник сгорбившись сидит и глядит на проплывающие мимо берега Москвы-реки. Наконец он прерывает молчание.

— Мы сюда пришли за технецием, очень знаете ли хороший материал: выскокотемпературный сверхпроводник и высокая температура кипения, одновременно и катализатор и ингибитор, радиоактивен ну прочее…

Делается это так, прибывает группа добытчиков, за срок равный вашим двум-трем столетиям вблизи звезды строятся лазеры и накапливается энергия для пробоя звезды до самого ядра. Потом импульс и по каналу выплескивается глубинный материал. По пути происходит несколько ядерных реакций и в итоге получается технеций.

— Ну и что?

— Вы в самом деле не понимаете?

Он раздраженно смотрит на меня.

— Когда это происходит звезда на несколько тысяч лет теряет стабильность, да и звездный материал выплескивается… Короче, после импульса на вашей планете не останется ничего живого, выжарит на километр вглубь.

Поймите, мы никакие не ученые, мы в вашей терминологии шахтеры, обыкновенные шахтеры на подряде. До вас нам дела нет и ничего личного. Но когда мы прибыли сюда, по вашему это было в 18 веке, ваше существование было очень неприятной неожиданностью.

— Неужели у вас так просто, взяли и «выжарили» пять миллиардов разумных существ?

— Хэ, конечно нет, если бы об этом узнали наверху… Но как узнают? В 18 веке радиволн отсюда не было, все что идет сейчас, можно вполне списать на наше присутствие. И в конце, концов, вы много знаете, или может сильно интересуетесь, например, дикими племенами, которые еще сейчас иногда находят где-нибудь в Борнео? Хочу вас успокоить, межзездное ООН собирать по поводу вас не будут. Без фанфар обойдутся.

Сначала мы долго спорили, но потом… Знаете, если мы вернемся, то потеряем свой бизнес? пустой прогон туда обратно дорого стоит, и существенно укоротим свою жизнь, у нас, как и здесь, то есть как и везде, за все надо платить — есть деньги, живи хоть миллион лет, нет, извини-подвинься. Мне это не понравилось, но идти против было опасно, знаете, несколько совершенно случайных несчастных случаев произошедших с громогласными идеалистами заставила меньшинство заткнуться.

Бешенно строим, прямо по стахановски, это там, на той стороне Меркурия, Осталось семьдесят лет, а потом раз, и технеций!

— Он опять лихо опрокинул стаканчик водки, я даже не заметил как было налито. По шахтерски.

— Вы это, вообще какие-то осьминоги?

Он хохотнул.

— Ага, осьминоги, такие же как вы крокодилы, только детей совместных не бывает, проверено.

— Давайте вернемся к сути, значит вы из «идеалистов». И как я понимаю, вы хотите нам помочь, не смотря на потерю существенного куска своей жизни?

Он сплюнул за борт и кивнул.

— Но как?

— Да есть такая штука, ансибл называется, мгновенная квантовая наводка на приемник. Я ее вам дам и вы уже сами свяжетесь с учеными там, политиками, вам гуманитарную помощь сбросят и прочую мутотень. Сопьетесь, конечно, как все туземцы, но моя совесть будет чиста. Главное он транспортировать может, вашего посла, или осла, без этого нельзя.

Он снова плюнул за борт и поднялся,

— Пойдем, тут рядом, пару кварталов отсюда и я все предоставлю и ансибл, и разные другие игрушки.

Трамвай начинает выруливать к пристани и мой собеседник направляется к лестнице. Я негромко окликаю его.

— Эй, Типау!

Он резко оборачивается.

— Ты думаешь самый умный? Решил укоротить свою жизнь? Мы тебе поможем.

Его глаза округляются, и он еще попытается броситься на меня, но мой бластер быстр…

…В его карманах я нашел горстку мелочи, грязный носовой платок, спички, мятую полупустую пачку «Золотой Явы» и бурый ноздреватый камень — кусок марсианского грунта.

КОНЕЦ

Борис Долинго

ТВОРЕЦ АПОКАЛИПСИСА

— Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время? — Эту фразу я расслышал вполне чётко и с удивлением обернулся на неприятный дребезжащий голос.

Он принадлежал худощавому старику, одетому, несмотря на тёплый день, в поношенный неопрятный плащ неопределённого то ли серого, то ли бежевого цвета и такую же затрапезную шляпу. Тёмные брюки размохнатившимися концами штанин подметали пыльные давно нечищеные штиблеты. Бомж с остаточными элементами интеллигентства, да и только!

Собственно, за моей спиной уже довольно давно раздавалось какое-то кряхтение, покашливание и отдельные бессвязные фразы, но до последнего мгновения я, увлечённый чтением «Комсомолки», не обращал внимания на того, кто устроился рядом со мной. Тем более что поскольку урны тут отсутствовала я перекинул ноги через край парковой скамейки и отвернулся от возможных соседей.

Я выбрал этот довольно укромный уголок парка неподалёку от своего института, чтобы мне никто не мешал. Вчера был мой день рождения, сегодня, соответственно, у меня побаливала голова, и я сбежал с лекции по философии, решив собраться мыслями, как мне жить дальше. Ясно, что я не хочу быть инженером железнодорожного транспорта, но как поступить: тратить ли время на учёбу или заняться чем-то другим? Бросить в общем-то постылый ВУЗ, но там имелась военная кафедра, и если сейчас забрать документы, меня тут же забреют в солдаты — как раз осенний призыв на носу.

Газету я купил по пути сюда, поскольку хотел прочитать об этих ужасных терактах в США. Вчера же я не смотрел телевизор, поскольку оттягивался с друзьями.

Возможно, я разглядывал старика дольше, чем нужно, но он успел поймать мой взгляд, словно того и ждал. Наши глаза встретились, и я испытал некоторое замешательство: на морщинистом лице, покрытом старческими пятнами, это была деталь, которая никак не вязалась с общим фоном. Глаза были молодыми, а взгляд — пронзительным, с полным отсутствием катарактной помутнелости.

Старик скользнул глазами по первой странице газеты, где размытая фотография запечатлела момент, когда «боинг» врезался в здание Всемирного Торгового Центра, и, как мне показалось, чуть насмешливо, спросил:

— Ну, и что вы, молодой человек, про всё это думаете?

Я пожал плечами — отвечать мне не хотелось. Мой ответ означал бы вступление в пустой разговор со старым и явно неуспешным в этой жизни человеком, выслушивание нудных прописных истин о том, что мир катится в пропасть, и, волей не волей, необходимость высказывания своего мнения, которым я не считал необходимым делиться с первым встречным.

— Да ничего хорошего, — уклончиво молвил я, собираясь продолжить чтение.

— Это точно, у меня просто не хватило времени, — кивнул, чуть поворачивая шеей, старик, и мне показалось, что я услышал хруст позвонков.