Вкус подчинения (СИ) - "StilleWasser"

Драко привел её в небольшой тупик между баром и зданием слева от него, куда не выходили окна и не добивал свет фонаря. Остановившись рядом, Гермиона не поняла, почему он медлит, ведь они явно пришли сюда, чтобы трансгрессировать без свидетелей. Подняв глаза к небу, на котором не было видно звезд, он размышлял о чем-то, и в его серых глазах на мгновение мелькнула печаль.

– А теперь поговорим откровенно, – жестко проговорил он, всё еще глядя в небо. – Здесь нас никто не услышит, поэтому ты будешь говорить правду.

Гермиона вздрогнула. Очень давно он не обращался к ней в таком тоне, и по телу побежали нервные мурашки. Зачем она вообще пошла с ним? Чувствовала ведь, что все этим и закончится. Нужно было бежать от него куда глаза глядят в первый же миг, как он сел рядом с ней у стойки. Два года она думала, что смогла преодолеть себя и свои постыдные пороки. Хотя Малфой всегда уверял, что в этом нет ничего постыдного, но он же и затянул её в эту пропасть. И вот стоило ему снова появиться в её жизни, и дикий зверь внутри шевельнулся, почуяв желаемое. И Малфой, конечно же, сразу это смекнул. С первого взгляда понял, чего ей не хватает и почему ее гложет это щемящее чувство пустоты внутри. Сукин сын!

– Как давно ты была на сессии? Отвечай! – прозвучал безжалостный вопрос, и Гермиона почувствовала, как по всему телу распространяется дрожь. Малфой вздохнул, понимая, что был резок, но иначе просто было нельзя. Только так он сможет добиться от нее нужной информации.

Сильная и независимая Гермиона отошла на второй план. Кажется, в звенящей тишине даже можно было услышать ее тихий вздох облегчения. И на ее место пришла та, что всегда подчинялась Драко сразу и беспрекословно. Опустив глаза, она еле слышно выдохнула:

– В последний раз – с тобой.

Гермиону трясло, и Малфой вздохнул, привлекая её к себе.

– Я так и думал, читая все эти статьи о тебе. Ты мечешься, не находя себе места. Пытаешься отвлечься, уходя с головой в работу, но делаешь только хуже. А затем пьешь, стараясь не думать о том, что тебя гложет. Внутренняя пустота, которую не заполнить ничем другим. Зачем ты бежишь от этого? Зачем ты отрицаешь то, кто ты есть? Тебе нужно это. Жаль, что я не пришел раньше.

– У тебя теперь своя жизнь, – мертвым голосом отозвалась Гермиона, чувствуя, как защипало в носу и сдавило горло. – Все давно закончилось, Драко.

– У нас с тобой закончилось. У меня. Но не у тебя. Я еще тогда предлагал тебе помощь. Найти кого-то…

– Я бы не смогла…

– Смогла бы. Да, переключиться не так просто. Подстроиться под другого Верхнего требует времени. Но ты же Грейнджер. Нет ничего, с чем бы ты не справилась. Но это уже неважно. Теперь все будет хорошо, – шепнул он, ласково скользнув по ее волосам. – Я обо всем позабочусь. Я знаю нужного человека. Он давно у меня на примете, но все не было случая… Я вас познакомлю. Ты мне доверяешь?

Гермиона застыла в его руках, прислушиваясь к себе. Драко не торопил ее, зная, как непросто ей решиться.

Они сошлись, когда учились на последнем курсе Хогвартса. Почти все их друзья уже выпустились, а многие из тех, кто пропустил год, когда в школе заправляли брат и сестра Кэрроу, вообще решили не возвращаться к учебе, как, например, Гарри и Рон. Сначала Гермиона и Драко просто обменивались ничего не значащими фразами, сталкиваясь то в Большом зале, то в библиотеке. Со временем их разговоры становились все более содержательными, а взаимное недоверие и настороженность сменились интересом, а затем дружбой. С большим удивлением Гермиона поняла, что некогда высокомерный и заносчивый Малфой, кичившийся своей чистокровностью и привилегированностью, полностью пересмотрел взгляды на жизнь, и теперь с ним стало приятно общаться. Он обладал отличным чувством юмора, острым умом и довольно обширными знаниями по многим предметам, которые составляли круг интересов Гермионы. А сам Драко вдруг понял, что его по-настоящему увлекают беседы и обмен колкостями и дружескими шутками с «грязнокровной заучкой», коей Грейнджер он больше не считал. Гермиона теперь уже не могла вспомнить, когда их разговоры стали приобретать все более откровенный и интимный характер, а она сама – признаваться ему в том, о чем не рассказала бы даже Гарри и Рону. На удивление, Малфой прекрасно ее понимал, а иногда, казалось, даже видел насквозь. Он первый разглядел в сильной и независимой Гермионе стремление подчиняться, робким ростком выросшее на благодатной почве подростковых комплексов и страхов военных лет. Он никогда бы не подумал, что бесстрашная валькирия Грейнджер, стремящаяся защитить всех и вся, в душе сама мечтает о защите, о надежном плече и сильной руке, которая поведет её за собой, позволив ненадолго скинуть доспехи, забыть об ответственности и побыть слабой. Побыть наконец девушкой, а не верной подругой и отважным соратником. И с еще большим удивлением Малфой понял, что готов ей это дать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Впервые это случилось в день выпускного бала. Они сбежали с него, не желая напиваться и прощаться с беззаботным детством, которого у обоих не было. Драко привел ее в свою квартиру, заранее снятую в магловской части Лондона, чтобы не возвращаться в оскверненный Темным Лордом мэнор. Именно там Гермиона впервые ощутила с ним вкус подчинения, и это оказалось именно тем, чего ей не хватало. Они встречались нечасто, начав после Хогвартса каждый свою карьеру: она в Министерстве, он – основав собственный бизнес. Вместе они познавали обширный мир БДСМ отношений, который затягивал обоих все глубже, пока Малфой не встретил Асторию, из-за свадьбы с которой ему пришлось разорвать их странную связь с Грейнджер. Гермиона никогда не любила Драко, как и он ее, и все это время их связывали лишь дружба, секс и общий маленький секрет. Обросший к тому времени обширными связями и разнообразными знакомствами Малфой, зная, как тяжело ей придется без целительного психотерапевтического эффекта Темы, предложил помочь ей подыскать другого Верхнего, но Гермиона отказалась, решив, так же, как и сам Драко, завязать и сосредоточиться на карьере. И кажется, у нее не получилось…

Она подняла глаза на терпеливо ожидающего её ответа Малфоя. Змей-искуситель снова предлагал ей запретный плод, нужно было всего лишь протянуть руку и сорвать его. Гермиона поняла, что ей страшно, но это был всего лишь страх перед чем-то новым. Вернее, перед кем-то. Драко прав. Нет, ничего, с чем бы она не справилась. Ей нужно попробовать вернуться в этот мир, иначе она сойдет с ума.

Взглянув ему в глаза, она уверенно кивнула, расслабляясь и приходя в себя. Дрожь утихла, и получилось наконец взять себя в руки и вернуть прежнюю сильную Гермиону. Решение принято, и отступать уже некуда. Драко поможет ей.

Малфой тонко почувствовал изменение в состоянии Гермионы и отступил на шаг, возвращая их обоих в устоявшиеся за последние пару лет рамки отношений.

– Позволь твою руку, – попросил он, не желая больше давить на нее.

Грейнджер улыбнулась краешком губ, протягивая ему ладонь для совместной трангрессии. Его рука была теплой, и от нее ей словно передалось его спокойствие. Когда вихрь перемещения выбросил их наконец на твердую землю, она тут же сделала шаг назад, разрывая контакт.

– Где мы? – спросила Гермиона, оглядевшись. Для безопасности Малфой перенес их в место, похожее на то, откуда они трансгрессировали, – в небольшой проулок между домами, достаточно темный, чтобы проходящие по улице маглы не заметили появившихся там из ниоткуда людей.

Драко не ответил, просто поманив ее за собой, и Гермиона вышла вслед за ним на скудно освещенную улицу и увидела яркие неоновые огни небольшой вывески на здании прямо перед ними: «Агония».

– Это бар? – спросила Гермиона, следуя за Малфоем ко входу. – Ты увел меня из бара, чтобы привести в бар?

– В наблюдательности тебе не откажешь, – ответил тот, галантно распахивая перед ней дверь, добротную и тяжелую, вырезанную из цельного куска дерева, а не из опилок и пластика, как делали в последнее время. Она была насыщенного бордового цвета, со слегка потрескавшейся местами краской и резной нажимной ручкой из меди, отполированной бесчисленными прикосновениями и покрытой зеленоватой патиной в основании. Эта дверь могла бы рассказать тысячи историй о завсегдатаях бара, но лишь тихонько скрипнула, приветствуя новых посетителей.