Энигма. Книга 2 - Мейер Лана

Первое, что увидела, оказавшись за открытой дверью лаборатории – это огромную голограмму глобуса, на которую были направлены вибрирующие лучи разных цветов. На самой карте мира, мерцали красные точки, каждая из которых была подписана.

{Землетрясение в Сан-Франциско. Семь баллов.

Ураган, охватывающий Флориду, Кубу и часть Мексики…

Различные взрывы, извержения вулканов, цунами, природные катаклизмы, и не только… это бы не выглядело так жутко, если бы каждая из этих надписей не была бы датирована числом из будущего.}

Мне стало не по себе. Мурашки мгновенно атаковали каждый дюйм кожи, потому что этот долбаный глобус был не что иное, как план по уничтожению нашей планеты, как бы парадоксально это ни звучало.

Потому что те единичные точки с прошедшими датами, с присвоенными им военными действиями, или природными катастрофами, совпадали с реальными событиями на планете. Я никогда особо не следила за мировыми СМИ, но новости о самых глобальных бедствиях всегда были на первой страничке, при входе в систему «Алекс» и невольно попадались на глаза.

{ Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь. Я приоткрою тебе завесу тайны: он – ядерная бомба. Если ты не примешь нашу сторону, все потеряет смысл. Все исчезнет,} – {пророчество Палача навязчиво пульсировало в висках, пока я стояла и жадно глотала ртом воздух. }

Я все равно до конца не понимала, что означают его слова, но вполне могла поверить в то, что Карлайл может оказаться безумцем, который хочет каким-то образом поработить весь мир, сделать из Земли свою лабораторию или личную колонию. Провести глобальный эксперимент, где каждый человек будет закован в капсулу его личного изобретения. Черт, я уже не раз убедилась в том, что в голове у этого человека может быть что угодно. Иногда складывается такое впечатление, что он мнит себя великим программистом, создавшим старенькую игру «The Sims» и стремится к утопии, где он будет главным постановщиком и создателем всех событий, а мы так – простые смертные люди, свято верующие в то, что мы что-то в этой жизни решаем, и идем пить кофе, потому что хотим этого, а не потому, что он нажимает на соответствующую кнопку на своем пульте мироздания. К слову, эту игру запретили почти в то же самое время, когда изобрели систему каст, но в моей «чудо-библиотеке» можно было найти все, что угодно.

Все это звучало бы глупо, если бы я не знала, не прочувствовала на своей коже, насколько Карлайл циничен. Я давно поняла, что люди для него лишь скопление клеток и атомов, которые представляют для него интерес, только когда он смотрит на них через призму микроскопа.

Но, конечно, как и любой девушке, мне присуща наивность и глупость, и я позволила себе думать… что, несмотря на то, что он делал со мной, я – особенная.

{Ты мое исключение, – чувственный шепот из моих воспоминаний вызывает озноб во всем теле.}

Долбаное заклинание, которое еще больше окутало меня сетями Карлайла.

Прекрасно понимая, что времени у меня осталось мало, я попятилась к выходу, как вдруг мой взгляд зацепился за пустую капсулу, и сердце болезненно екнуло в груди, всплыли нечеткие картинки на подкорке подсознания. У меня почему-то не было никаких сомнений в том, что именно эта стеклянная коробка была моим домом целый месяц, пока я находилась в глубоком сне. Макколэй не имел никакого права поступать со мной так бесчеловечно, и волна поутихнувшей на него злости захлестнула меня с новой силой. До пробуждения Мака оставалось минуты четыре, но я прекрасно понимала, что возможно, это мой последний шанс… узнать хоть что-нибудь. Не знаю, на что я рассчитывала. Наверное, в глубине души я надеялась, что найду волшебную бумажку, на которой написаны ответы на все мои вопросы, и еще несколько в придачу – с подробной инструкцией, что мне делать дальше. Как дойти до финала непроходимого квеста, в который превратилась моя жизнь?

За одну секунду преодолев расстояние до капсулы, я уткнулась в текст на экране, предварительно проведя по нему пальцем, и сделала вывод о том, что страничка, отображенная на голограмме, заблокирована – листать страницы своих записей может только Макколэй. Но я могла прочитать все, что написано на открытой моему взору странице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

{Объект «Enigma»

15 июня, 2078 года

Создание копии энергетического центра «Анахата»}

{…ряд тестов открывает новые грани личности объекта «Enigma», пригодные для дальнейшего использования и создания универсальной копии. Понадобилось не так много времени, чтобы разблокировать необходимую информацию в данном индивидууме, что еще раз подтверждает правильность моего выбора. Психика объекта устроена и настроена впоследствии мною таким образом, что датчик с легкостью принимает электромагнитные волны, излучаемые «Энигмой» в момент выброса сильных эмоций. Чувства глубокой привязанности, и безоговорочной отдачи энергии, сил, концентрации мыслей обращены ко мне, то есть, к Создателю, что соответствует плану. За 47 часов работы я планирую закончить кодировку алгоритмов поведения, свойственных объекту «Enigma».

Мне удалось зайти очень далеко.

И я знаю, что мне всегда будет мало.

Алгоритмы поведения представляют собой бесконечность, но опыт показывает, что возможно лишь создание некой скопированной «базы», на которой будет строиться в дальнейшем эмоциональная составляющая новой особи. Ночь, проведенная с объектом на вершине вулкана, стала неким подытогом проделанной работы над приручением живого существа и еще на один шаг приблизила меня к Цели. Побочные эффекты от подобных воздействий на «Enigma» остаются прежними: безоговорочная отдача энергии, сил, и полная концентрация мыслей на мне, моральное и физическое истощение, депрессия, и завершение жизненного цикла объекта, как правило: мучительное. }

Иначе говоря, смерть.

Сказать, что я была в шоке, и меня трясло, значит, ничего не сказать. Тугой ком обиды и боли поднялся из самого сердца, и застрял поперек горла воткнутым ножом, который не давал дышать, медленно лишая кислорода, доводя до такого состояния, когда весь мир перед глазами превращается в мерцающее водянистыми каплями месиво.

Мне казалось, ни одна живая душа в мире не испытывала подобной боли, которую ощущала в тот момент я. Спросите, почему? Да потому что я сомневаюсь, что на планете есть второй такой больной на всю голову человек, который способен убийственно нежно поглаживать меня по волосам, одновременно заглядывая в глаза так, словно я для него нечто особенное, неповторимое, единственное в своем роде…

И при этом быть настолько мерзким, циничным, хладнокровным. Двинутым ученым, который целует тебя так, словно ты для него гребаный воздух, и при этом время от времени поглядывает на проклятый датчик и мысленно называет тебя «объект».

Я не знаю, что может быть хуже. Несмотря на то, что я всегда знала, что вместо сердца у Карлайла кусок айсберга, я была уверена… что у него есть ко мне чувства, что-то большее, чем пресловутое «сотрудничество»… и что я вижу сейчас? Что он пишет обо мне, как о предмете. Я, конечно, не надеялась найти в его лаборатории слезливые мемуары посвященные мне, но… не это точно.

Какой-то непонятный текст, смысл которого мне предельно ясен: никакое я не «исключение». А просто полная идиотка… точнее, как там? «Приручённое живое существо», питомец, если не меньше. Я – объект.

Каждый раз, я думаю, что он не сможет унизить меня сильнее, ударить еще больнее… и горько ошибаюсь в своих предположениях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В тот момент, я была сама себе противна. За то, что смею испытывать к нему нелепое преклонение и восхищение, за то, что позволила мужчине стать центром моей жизни. Мужчине, который никогда не был и не будет моим. Одна разрушающая и горькая мысль цеплялась за другую, умножаясь на чувство страха перед «оружием» и чувство долга перед сестрой и матерью…