Энигма. Книга 2 - Мейер Лана

Думаю, у меня еще будет время поделиться с вами своими открытиями на этот счет, ну а пока я ловлю кайф от того, что снова обрел себя. При желании я могу даже услышать стук сердца Форда, и мне не нужен полиграф {(прим. – техническое средство, используемое при проведении инструментальных психофизиологических исследований для синхронной регистрации параметров дыхания, сердечно-сосудистой активности, электрического сопротивления кожи),} чтобы определить лжет он или говорит правду.

А Форду нужен. И именно полиграф нового поколения он подключил к моему Носителю по беспроводной сети, но старался напрасно: мне нет нужды лгать.

– Отрицаю, – несмотря на запрет Фора и его людей, я прикасаюсь к предплечью мужчины робота, лежащего на поверхности стола сделанного из обтекаемого материала. Эта машина отключена, но вопреки своему привычному состояния бесчувствия, я ощущаю довольно яркие эмоции: восхищение и гнев одновременно. Наощупь кожа робота совершенно не отличается от кожного покрова настоящего человека. Его оболочка – на 100 % также совершенна, как и у последних моделей моих девочек.

Меня трудно ввести в замешательство, но то, что я вижу… поразительно. Я был уверен в том, что я – единственный, кто способен создать нечто подобное. Доказательство того, что и у меня бывают сбои и просчеты, лежит передо мной, черт возьми. Этого робота невозможно отличить от настоящего человека, и даже сейчас, пока мужчина пребывает в отключенном состоянии, а точнее «режиме сна», его грудь равномерно вздымается и опускается. Благодаря рентген экрану, спроецированному в пространстве над его ребрами, я и все присутствующие агенты в комнате, могут в деталях разглядеть тысячи проводов внутри робота, образующих целую нейросеть, способную к обучению и развитию.

Мои девочки, на первый взгляд, более совершенны, но этот экспонат – определенно нечто очень близкое.

Разумное.

Особенное. Уникальное.

И почему мне не пришло в голову создать армию таких солдат? Хотя мои роботы – тоже своего рода идеальные инструменты в борьбе за мировое господство: именно мои девочки, при включении определенного режима, влияли на крупные международные и внутренне сделки, они могли добыть почти любую информацию и своровать данные одного из Элитов, посещающих закрытый клуб, ну и конечно, все они собирали несколько образцов ДНК каждого члена «ENIGMA».

– Он не лжет, – констатирует очевидный факт Форд, обращаясь к остальным, безликим для меня, агентам. Все они одинаково одеты, и побриты почти «под ноль», что еще больше делает их похожими на этого робота, что является образцом идеального солдата.

Расплываюсь в ядовитой ухмылке, наблюдая за тем, как мужчина нервничает, медленно сжимая кулаки. На мгновение, форма Лукаса явно становится ему мала – настолько Форд напрягается, пытаясь просканировать меня, и слегка горбит спину, что свидетельствует о том, что «мое дело» является важным звеном в его карьере, а данное расследование покушения на Стефана Грейсона – вселенский груз, который он держит на своих плечах.

И вот-вот переломится. Или это я, после принятия дозы, настолько самоуверен в себе, что у меня создается иллюзия того, что ломаю этих деревянных солдатиков Грейсона одним лишь взглядом. Но даже в столь бесстрашном состоянии, я напоминаю себе о том, что никогда не стоит недооценивать противника.

– У нас нет причин больше задерживать вас, мистер Карлайл. По крайней мере, расследование не подтвердило вашу причастность к созданию данного объекта. Пока мы не докажем обратное, разумеется, – сиплые перебои в его нарочито уверенном голосе, свидетельствуют о нервозности и одержимом желании уличить меня в долбаном покушении на его обожаемого Премьер-Министра. Форд окидывает меня полным презрения взглядом, пока я продолжаю с интересом изучать робота:

– Разумеется, вам придется уплатить штраф за сокрытие ваших разработок. Данный сценарий возможен лишь при следующих условиях: вы предоставите нам всю информацию о создании человекоподобных роботов, представите технологию в АНИСТ, и окажите государству дальнейшую помощь, в качестве ученого и программиста, способного выяснить, где находится кукловод, что сотворил эту игрушку. В противном случае…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Не люблю, когда мне ставят условия, – склоняя голову на бок, сухо перебиваю я.

– Мистер Карлайл, вас ждут огромные неприятности. Нам придется уничтожить ваши труды, если они не будут использованы во благо страны, – произносит Форд вполне ожидаемую фразу.

Даже скучно и утомительно.

– И? К чему это приведет именно вас? Я могу создать новых роботов. Или, быть может, хотите убить меня? А что, если я скажу вам, что способен оцифровать собственное сознание, и загрузить его в любую другую оболочку? Например, в тело Стефана Грейсона? – откровенно издеваясь, обсыпаю вопросами я. Да так уверенно, что у Форда опускается челюсть.

– Вы наигрались в виртуальную фантастику? – с сарказмом и возмущением выплевывает Форд.

– Вы действительно думаете, что для человека, который создал нечто подобное этому, – киваю в сторону робота. – Есть что-либо невозможное? – продолжаю давить на психику Форда и других агентов, заставляя их уверовать в то, что для меня нет границ и недостижимых целей. – Как знать. Хотите проверить? Пожалуйста. Я к тому, что ваши угрозы меня не пугают, мистер Форд.

– Вы понимаете, мистер Карлайл, что мы можем закрыть вас здесь за подобные угрозы в сторону Премьер-Министра?

– Но вы до сих пор этого не сделали. Сдается мне, я вам нужен. Мой мозг слишком уникален, и это осознает даже Стефан Грейсон. Готов поспорить, что он не ставил перед вами цели убить меня, раздавить, или лишить моих разработок, – уверенно заявляю я. – Он поставил перед вами иную цель – завербовать меня. Любой Президент, Премьер-Министр или же король, мечтает иметь в своем подчинении «карманного ученого», который будет изготавливать для него подобных «солдатиков», не так ли? Идеальный вариант. Прекрасное оружие. Бойцы, не ведающие страха, пощады и человечности.

Не выдерживая давления и напряжения, искрящего в воздухе, мой оппонент устало цедит сквозь зубы:

– Так или иначе, ждем от вас исполнения гражданского долга, мистер Карлайл. Не провоцируйте нас на меры, которые нам бы не хотелось совершать, – несмотря на то, что вся страна давно перешла на электронный документооборот, оригиналы самых важных документов, являются бумажными. Демонстративно вручив мне папку, с «инструкциями и обязанностями», Форд снисходительно кивает, как бы позволяя мне покинуть комнату для допроса и базу ФБР, внутри которой я провел последние две недели.

Перед тем, как покинуть помещение, пропитанное энергией страха перед Премьером и немым восхищением перед моим самообладанием, я окидываю робота долгим взглядом, мечтая забрать его в свою лабораторию, вскрыть нутро и покопаться в процессоре. Поломать голову над действительно трудной и интересной задачкой – {кто создал это, и кем неизвестный гений является мне – союзником или врагом?}

А потом вспоминаю, что пока у меня нет такой возможности, к тому же, меня ждет одно более важное и незаконченное дело – Сакура.

Первый глоток свежего воздуха, когда я оказываюсь на воле, успокаивает мои обонятельные рецепторы, раздраженные пылью и запахами страхов этих зомбированных солдат. Второй и третий вдох окончательно приводят в чувство и добавляют ясности разуму.

– Рад вас видеть, мистер Карлайл, – меня встречает начальник моей охраны, Марк Деймон, и, пожав ему руку, я сажусь в автомобиль марки Audi, и буквально сразу ныряю в поток своих мыслей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я бы хотел сказать, что после того, как я нашел таблетки отца, моя жизнь вернется в прежнее русло: теперь, я смогу повторить их формулу, и обеспечить себе прежнее стабильное состояние.

Но что-то острое и ядовитое, колом застрявшее между ребер, кричит мне о том, что это не так.

Ничто не будет прежним, после того, что я испытал, когда подыхал на полу, задыхаясь от одиночества, ярости, гнева и всепоглощающей ревности. Такой сильной и удушливой… мне казалось, прыгнуть в жерло вулкана, сгореть в бурлящей магме заживо, было бы менее болезненно, чем то, что ощутил в каждой клетке тела.