Искушенные раем на земле - Нина Ленегор

Смущаясь, как девчонка, она краснела и отвечала: «Да, навсегда!»

В кошелёк невесты Шимон по-хозяйски положил тысячу долларов «на мелкие расходы».

– Поверь, я буду тебе не просто мужем, я буду ангелом – хранителем! И ты даже не представляешь, какая жизнь тебя ожидает!

В самолёте хотелось подремать, но, закрыв глаза, Тине виделся прихрамывающий Шимон, растерянно бегущий навстречу. «Трогательный, трогательный человек!» умилялась она.

Израиль никогда не был страной её мечтаний – не любила жару, пугали военные конфликты. Из знакомых на земле обетованной успела побывать приятельница вездесущая Майя, упорно скрывающая свои еврейские корни. В перестроечные времена она летала «на разведку» на историческую Родину под предлогом проведать онкологическую подругу, задержалась на полгода. Вернувшись, она никому не рассказала, как в капиталистической стране доживала последние дни бывший преподаватель советского университета Алла Матвеевна. За умирающей дочерью ухаживали престарелые родители. Жили в маленькой съёмной квартире, экономили на всём. В конце пятницы перед шабатом на рынке покупали уценённые подвядшие овощи. Дома варили картошку, запивали жидким чаем. Мыли посуду и умывались в тазиках, использованную воду сливали в вёдра и ставили возле унитаза. К этой семье и прибилась Майя, взявшаяся подрабатывать на уборке вилл богатых израильтян.

Приспособленка Майя умела всегда со всего получить выгоду. Просидев двадцать лет в научно – исследовательском угольном институте, неизвестно как, она добилась зачисления подземного стажа, надеясь в будущем на льготную пенсию наравне с забойщиками и проходчиками. Замужем Майя побывала много раз, с последним мужем свели общие друзья. Поговорив с Юликом по телефону, она взяла чистое постельное бельё и поехала к нему домой знакомиться. При ладной фигурке Майю можно было назвать привлекательной, если бы не выступающие челюсти с крупными жёлтыми зубами, напоминающие экспонат неандертальца в краеведческом музее. Впрочем, самоуверенная Майя считала себя обладательницей голливудской улыбки, которой навязчиво одаривала окружающих.

Циничный шутник и матершинник Юлик возил кого-то из начальства. Синюшной одутловатостью и рыбьими глазами он смахивал на запойного водяного. Моложе Майи на семь лет он имел двухкомнатную квартиру в престижном районе города. Выгодного холостяка Майя быстренько окрутила, на себе женила и отправила под свой каблук. Под давлением новоявленной жены Юлик отказался от родного сына, через суд лишил права на жильё. Квартиру продали и купили новую на имя Майи, Юлика прописали в шахтном общежитии.

Единственную дочь Лину – юную блондинку, похожую на куклу Барби, Майя «поступила» в медицинский институт через любвеобильного профессора, сначала переспав с ним сама, потом сблизив абитуриентку. И замуж Лина вышла согласно маминому сценарию. В министерский пансионат на берегу Чёрного моря регулярно приезжал погулять сын крупного чиновника. Майя отправила дочку на отдых в нужное время с правильной установкой. Всё сбылось, согласно плану интриганок. Невзрачный Олег с круглой, как тыква, головой, мышиными глазками и чебурашкиными ушами, просто обалдел от внимания белокурой длинноногой студентки мединститута. Родители его выбор не одобрили, хорошо зная будущую сваху, но переубедить сына не удалось – свадьбу сыграли пышную. Красивая Лина родила, один за другим, двоих детей, некрасивый Олег загулял. Вместо скандалов, мудрые мать и дочь умело вымогали компенсации у состоятельной родни.

Знавшая всё обо всех Майя свои тайны никому не доверяла. Случайные вести о ней казались анекдотичны. Могла выпросить у сотрудницы дорогое платье, объяснив необходимостью показать фасон портнихе. Через время в этом платье Майю видели на свадебных фотографиях дочери. Будучи невероятно скупой, она питалась впроголодь, экономила даже на мелочах. На обед сотрудников «вскладчину» Майя традиционно приносила отварной картофель и свеклу, ссылаясь на язву желудка. Тут же забыв об объявленных болячках, она уплетала не диетическую снедь на общем столе. Имея особый нюх на застолья и талант незваного гостя, она без зазрения совести являлась на чужие семейные торжества и отъедалась на халяву.

В мутные перестроечные времена растерявшиеся итээры, мэнээсы, кандидаты и доктора наук пытались выжить, а может, наконец, разбогатеть. Все ринулись в кооператоры и предприниматели. Требовался стартовый капитал. Неожиданно для всех Майя оказалась состоятельным кредитором, предлагала взаймы крупные валютные суммы под свои двадцать процентов в месяц. Ростовщиком она была безжалостным, обнажив в коварной улыбке жёлтые зубы до бледных дёсен, насчитывала проценты и на долг прошлого месяца.

Для разговора об Израиле Тина пригласила Майю в итальянское кафе, веря в женскую солидарность и доброжелательность приятельницы. А Майя в предстоящем замужестве Тины видела лишь интригу. Авось, у Тинки всё получится? И тогда Майя полетит на землю обетованную погостить в доме богатого мужа хлебосольной подруги. А там…, чем чёрт не шутит? Внимательно рассматривая фотографии Шимона, Майя обратила внимание на огромные апартаменты, породистую собаку.

– Коренной израильтянин? Сразу видно: из богатых! Подсуетись, подруга, шанс не упусти! И, вообще, скажу я тебе: Израиль – рай на земле!

– Почему в «рай на земле» не стремишься ты, имея на то все права? – заметила Тина.

– С чего ты взяла? Еврейскими кровями родители меня не одарили! – как всегда, отказалась Майя.

Позже она вместе с Юликом эмигрировала в Германию, рассчитывая прожить на пособие. «Рай на земле» её не устраивал – там надо работать.

Сомнения не оставляли Тину. Какой Шимон настоящий, что ждать от семейной жизни с ним? Как понять и не ошибиться? Она давно уже не наивная девочка, мечтающая о любви. Шимон внушал доверие, не раздражал, что-то в нём трогало и делало невозможным обидеть. Казалось, он похож на её отца, который тоже намного старше мамы, тоже невысокого роста, и родился в тот же день января, что и Шимон. Добрый, заботливый, радушный Егор до старости лет жену называл: «Алёнушка», «ангел», «голубка моя». Любовь к ней и дочке он выражал словами душевной старины: «жалкие», «незабвенные», а редкое недовольство беззлобным: «кукла безмозговая». А Тине так хотелось поверить в счастливую беззаботную жизнь!

Чувствуя колебания невесты, Шимон звонил утром и вечером. Она приветствовала жениха его родным «шалом», и он радовался, как ребёнок. Как-то в трубке на ломаном русском языке заговорил чужой голос: «Привет, Тина! Я – Вагнер, не композитор!»

«Не композитор Вагнер», а проще Хаим, на правах друга Шимона тревожно вопрошал: «Ты не просишь деньги у жениха – как это понимать? Не доверяешь? Несерьёзно относишься? А, может, всему виной языковый барьер?»

В одном из бесконечных телефонных разговоров Шимон признался: «Ты просто обязана ко мне приехать, ведь о моей предстоящей женитьбе на русской знает весь мой город!»

– Причём здесь город? – недоумевала Тина.

Боязнь совершить жизненную ошибку её не оставляла. Не давали покоя нерадостные мысли, пугала разлука с сыном. Муж Вадим погиб шесть лет назад, оставив Тину тридцати трёх лет вдовой, Марка в трудном подростковом возрасте без отцовского плеча и твёрдого слова. А в стране девяностые, бандитам – лихие, народу – прискорбные. Сыну едва исполнилось восемнадцать, собрался жениться на однокласснице, уже беременная. На Тину всё также засматриваются мужчины, иногда вслед бросят: «И есть же счастливчик, который с ней спит….» А с кем спать-то? Вокруг крепко попивающие холостяки или трезвенники при жёнах…. Она невольно стала просыпаться в пять утра – оказалось, в это время обычно встаёт Шимон. «Не просто телепатия – родство душ!» решила она. После долгой бюрократической волокиты она получила гостевую визу в Израиль.

Предстояло определить любимцев – пекинесов, которых Тина из месячных щенков вырастила до пятилетнего возраста. Беда в том, что их предстояло разлучить. Серебристая сучка Сана улетала с хозяйкой в Израиль, а рыжий кобелёк Султан оставался у родственников. С радостью Тина забрала бы обеих собачек. И Шимон не возражал: площадь его дома и сада, как он уверял, позволяла. Но в его доме хозяйничал пёс мужского пола ризеншнауцер Рокки. А задиристый Султан соперника не потерпит. Однажды он отважно бросился на дога, фривольно понюхавшего Сану. Наглость маленькой шавки возмутила огромного пса. Забыв о своей гордой родословной, он захватил пекинеса в пасть. Спасла Султана буйная шерсть и истеричный визг его хозяйки – дог закашлялся и брезгливо выплюнул наглеца. Тина в слезах принесла своего драчуна домой, как ей казалось, умирать. А «рыжик» отлежался несколько дней и пришёл в себя к неописуемой радости всей родни.

Заранее договорившись с родственниками, Тина пришла к ним с обеими собачками. Славный «рыжик» почувствовал предательство задолго. Отказываясь от взяток в виде угощения и игрушек, он бдительно караулил каждое движением своей хозяйки. Уходя, Тина взяла на руки только Сану. Султан рвался следом, лаял, скулил и царапал дверь. В новом доме его любили и заботились. Но он редко отходил от двери, всё прислушивался в надежде услышать спешащие к нему родные шаги. Через четыре месяца измученное тоскливым ожиданием собачье сердечко остановилось. Тина узнала об этом не сразу – печальную весть от неё дружно скрывали.