Измена. Я тебя не отпускал! (СИ) - Лиман Алиса

Признаться, я с первого дня нашего знакомства была уверена, что не достойна его. Не подхожу по целому списку пунктов. Поэтому из кожи вон лезла, чтобы угодить своему богоподобному мужу. Его деньги тратила исключительно рационально, прокачала свои навыки готовки и глажки его рубашек до уровня профи. И он был так добр ко мне, что я уверила себя, будто у меня вполне выходит роль молодой жены. Будто я достойна окружившей меня сказки! Будто я не так уж и плоха…

— Ну какой мужик в моем возрасте, без извращенных отклонений, увидит в тебе женщину, м? — продолжает добивать меня муж. — Ты ведь малышка еще совсем. А я дядька взрослый, которому нужна активная половая жизнь.

— Значит я не подхожу… для активной?.. — у меня буквально теряется дар речи от шока. Вот как он видит меня? Малышкой, не соответствующей его запросам?!

— Ну какая же с тобой активная, — он до отвращения привычно трепетно поглаживает мою щеку большим пальцем, — ты у меня такая хрупкая, что я боюсь тебе навредить своим аппетитом.

Значит мне не показалось, что пару раз в месяц заниматься сексом это крайне мало для такого мужчины, как Герман. Но я все списывала на загруженность на работе. А оказалось… точно, загруженность на работе и была виной. В глазах пляшут раздражающие до тошноты пятна. Пытаюсь заставить себя дышать сквозь истерику.

Он всегда был до ужаса нежен и осторожен со мной. Будто я хрустальная. Я – дура приняла это за любовь! А он просто считал, что я слишком мала для взрослых отношений и его «аппетита»!

— Не обижайся, Жень, — сейчас эта его нежность раздражает меня до бешенства. — Я ведь люблю тебя. Но как семью. Как младшую сестренку. Понимаешь?

Я вздрагиваю от этих его слов. Что может быть хуже, чем услышать от любимого мужчины подобное?

Ударяю его тыльной стороной ладони по руке, сбрасывая ее со своего лица:

— Зачем тогда женился на той, в ком даже женщину не видишь? — голос пропадает на последней фразе.

— Ты ведь знаешь, что мне особо не дали выбора. Как и тебе.

Вот как? Значит я с самого начала и до сих пор оставалась для него обузой? Нежеланной и нелюбимой. Навязанной женой?!

А я ведь ему… я ему все отдала! Свою девственность, жизнь… любовь! Как последняя идиотка влюбилась! Это ж надо было такой дурой быть! Очевидно же, что он никогда не смог бы меня полюбить! Настолько жалкой и униженной я себя еще никогда не чувствовала:

— Что ж, теперь ты свободен, — безжизненно выдавливаю я.

— Не глупи, Жень. Давай ты переваришь увиденное и мы поговорим завтра.

— А ты пока закончишь со своей потаскухой? — вырывается, и я сама удивляюсь откуда во мне силы на злую иронию.

Он хмурится, пожалуй впервые в жизни с трудом подбирая слова:

— Меньше всего на свете я хотел сделать тебе больно.

— Если бы ты действительно не хотел, ты бы не сделал этого.

— Маленькая моя…

— Не называй меня так! — выходит истерично. — Стоило сразу отказаться от навязанного брака, Герман. А не мучить себя, а теперь еще и меня!

— Малыш, ты…

— Отпусти, — всхлипнув прошу, чувствуя, что кабинет приходит в движение от каждого его «малыш».

В голове начинает пульсировать болезненное осознание. Ведь я пришла рассказать ему о том, что у нас будет малыш. И что теперь? Аборт? Только не это. Но как жить?

А как жить, убив собственного ребенка?..

Пятна перед глазами наконец сплываются в единую темноту, и я теряю связь с реальностью…

Глава 2. ОН

Успеваю заметить, как плывет ее взгляд еще до того, как она отключается. Ловлю ее в объятия, и прижимаю к себе.

Признаться, ее обморок был вполне ожидаем. Женечка у меня девочка впечатлительная. Помню, как она отключилась от вида моей крови, хотя там всего царапина была, — огнестрел по касательной от недоброжелательных конкурентов. Поэтому я даже удивлен, что в текущих обстоятельствах она так долго продержалась в сознании. И сейчас я эгоистично вздыхаю с облегчением, потому что она наконец милосердно дала мне отсрочку, чтобы обдумать дальнейшие действия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я знаю, что я конченный идиот. Женя никогда не должна была узнать о моих похождениях. Я ведь действительно люблю ее и уважаю. Но не более, как маленькую сестренку, о которой мне вменили заботиться родители. Я был уверен, что она тоже отнеслась к нашему союзу как к неизбежному партнерству и молча смирилась.

Неужели я ошибся, и моя маленькая жена умудрилась в меня влюбиться? Хотя к чему поспешные выводы. У женщин очень обострено чувство гордости и собственичества. Вполне может быть, что все дело в этом.

Но ведь Женя отличается от всех известных мне женщин. В ней нет ни гордости, ни здорового эгоизма. Кажется, именно из-за этой ее уязвимости я и перестал противиться нашему браку. Познакомился с ней и понял, что эту хрупкость дрожащую нужно кому-то защитить. И почему бы не мне: жениться мне было давно пора, кандидаток не было, детей я уже готов заводить, а тут такая удобная мягкая кандидатка в жены и матери для моего наследника. Почему бы и не взять. Взял.

Правда детей у нас почему-то так за год и не получилось. Да еще и в итоге сам же навредил ей. Страшно представить, какая катастрофа сейчас разыгралась у малышки в голове.

— Герман, чай, — полушепотом окликает меня секретарша от двери.

— Поставь на стол и уходи, — велю сухо, вглядываясь в лицо посапывающей на моем плече девушки.

Она вроде симпатичная. Может для кого-то даже красивая. Но другая на ее месте взяла бы у меня безлимитку, и такого лоску навела бы, чтобы я о возрастной пропасти между нами больше ни разу не вспомнил. А ей воспитание не позволяет мои деньги тратить. Вот и получается, что я в постели с этим русоволосым ангелом себя последним маньяком ощущаю. Я-то пожёстче люблю, погрязнее. Но с ней жестить мне тупо моральные принципы не позволяют.

Света проходит по кабинету, цокая каблуками, ставит чай на мой стол, и возвращается к двери все так же раздражая мой слух своим цоканьем.

— Тише будь! — шикаю.

Она останавливается за моей спиной:

— Это реально твоя жена?

— Надеюсь все еще да.

— Надеюсь? — переспрашивает вроде удивленно. — На нее записано все твое имущество? Иначе не понимаю зачем такому мужчине как ты эта серая мышь. Кто вообще в наше время такие длинные косы отращивает?

И правда. Смотрю на каскад разметавшихся натуральных светло-русых волос:

— Тебе этого и не нужно понимать. Это мое лично дело.

— Личное? А я тогда какое?

— А ты, — бросаю на нее брезгливый взгляд через плечо, — моя бывшая секретарша.

Конечно, дело не в ней. Я сам себе противен. Хочется помыться. Но первым делом избавиться от «сообщника». Женя никогда не должна была этого увидеть.

— В смысле… бывшая? — звучит истерично. — Собираешься меня уволить из-за того, что твоя замухрышка нас застукала?!

— Нет. Я увольняю тебя за то, что ты плохо исполняешь свою работу.

— Когда это?

— Ты не удосужилась напомнить мне о годовщине моей свадьбы. Хотя я более чем уверен, что этот пункт внесен в мой календарь. Я лично его туда вписал год назад!

— Я подумала, что это напоминание о нашей годовщине!

— О нашей? — морщусь неприязненно. — Ты о том, что я вот уже как месяц имею тебя на своем столе? Сомнительный повод для празднования.

— Мудак! Убила бы…

— Занимай очередь.

Света вылетает из кабинета, громко хлопнув дверью на прощание. А я сильнее прижимаю к своей груди светлую головку, в надежде, что Женя пока не очнется.

Я еще не решил, что делать дальше.

О разводе и речи быть не может. Мать мне этого не простит. Да и она без подобных ударов плоха стала.

— Что же мы теперь будем делать, малыш? — убираю с ее лица выбившийся локон. — Я действительно мудак. Но и отпустить тебя не могу. Придется зарабатывать прощение.

Подхватываю свою невесомую жену на руки, и выхожу из кабинета.

Пока стою в лифте, утыкаюсь носом в ее волосы. Как всегда, пахнет полевыми цветами. Такая простая. Чем же мне тебя теперь задабривать?