Писать, чтобы жить. Творческие инструменты для любого пишущего. «Путь художника» за шесть недель - Джулия Кэмерон

решаю рассказать ей о собственных цветах. Попалась карточка с совой – и вот я уже пишу своей наставнице, поэтессе Джулианне Маккарти, как сильно ценю ее мудрость. Моя дочь, Доменика, любительница лошадей, получит открытку с пони – подписывая карточку, я интересуюсь успехами жеребца, которого она дрессирует. Каждая открытка говорит получателю, насколько он мне дорог. Я не пожалела времени, чтобы все подписать. Отправившись в кафе, я наслаждаюсь чашкой пряного чая с молоком. Пишу своей коллеге Эмме Лайвли, зная, что она предпочитает изысканное капучино.

Тремя днями позже приходит ответ от Лоры: «Получила твою открытку». Она прислала мне карточку с кустом вьющихся роз, таким же высоким, как она сама. «Она чудесная», – продолжает Лора. Вновь усевшись за обеденный стол, я подписываю для нее открытку с фотографией живокости. Вспомнила, что ей по душе синий цвет.

«Писательство – это единственное занятие, которое не вызывает чувства, будто мне следовало бы делать что-то другое».

Глория Стайнем[2]

«Я дорожу тобой», – говорят наши открытки, и, глядя на них, мы в это верим. Мы храним свои подписанные вручную послания. Моя дочь говорит, что свои она повесила на бечевку, украсив ими книжную полку. «Они меня так радуют», – говорит она.

А еще писательство приносит много радости. Это прекрасный способ поднять себе настроение, научиться быть счастливыми. Берясь за перо, мы ощущаем ценность своей жизни. «Ты важен», – убеждает нас наше творчество. Стоит найти время и силы, чтобы описать свое настроение, и оно вдруг улучшается. Проявляя такое внимание, мы успокаиваем ту часть себя, которая вопрошает: «А как же я?» Мы больше не чувствуем себя осиротевшими: мы любимы, а адресуя написанное друзьям, мы даем им понять, что и они любимы тоже. Благодаря писательству все между нами становится «правильно». Привычные для современной жизни расстояния сокращаются. Добрые намерения помогают их преодолеть.

Я очень люблю писать. Писательство несет в себе большую мощь. Оно требует храбрости. Садясь писать, мы рассказываем себе правду о том, какие мы – и что испытываем. Мы сообщаем вселенной свои координаты: «Я нахожусь здесь». Мы даем ей право действовать от нашего лица. Занимаясь писательством, мы замечаем синхроничность. Нам все чаще «везет». Писательство – это духовный путь. С каждым словом мы продвигаемся на шаг вперед. Писательство заключает в себе мудрость. Чтобы яснее разглядеть себя и окружающий мир, нужна отвага. Писательство – это приверженность честности. На бумаге черным по белому описаны те переменные, с которыми мы имеем дело. Писательство – это жизненный путь. Я очень люблю писать.

Приемы в действии: утренние страницы и творческие свидания

Полагаю, что я как писатель обязана готовностью приступить к любой задаче буквально с места ежедневной практике ведения утренних страниц. Так что же они собой представляют? Это три страницы, которые я исписываю от руки каждое утро, заполняя их исключительно потоком сознания.

Они помогают мне очистить разум и расставить приоритеты на день. В моем представлении это действенная медитация. Утренние страницы нельзя написать неправильно. Все, что от вас требуется, – водить ручкой по бумаге, записывая все, что взбредет вам в голову. Представьте, будто вы отправляете вселенной телеграмму: «Вот это мне нравится, а это – нет», в которой скрыта подспудная просьба: «Прошу, помоги». Утренние страницы – это не только медитация, но еще и могущественная молитва.

Когда я начала вести утренние страницы, мне нужен был способ молиться. Я очутилась в крохотном горном городке Таос, в штате Нью-Мексико, отправившись туда, чтобы разобраться со своей блестящей карьерой. Я уже успела написать сценарий для фильма с Джоном Войтом, который одни критики назвали «великолепным», а другие полностью проигнорировали. Упав духом, я арендовала небольшой глинобитный дом в конце узкой неасфальтированной улочки. Там мне стало одиноко, и я взялась писать утренние страницы, чтобы составить самой себе компанию. Каждое утро, проснувшись раньше дочери, я садилась за длинный сосновый стол, стоявший у окна с видом на гору Таос. Я добросовестно описывала ее вид: туман… ясно… клочки облаков у вершины…

«Что мне делать с фильмом?» – ежедневно вопрошала я.

И слышала в ответ: «С фильмом ничего делать не надо. Просто пиши».

И я писала – не о чем-то конкретном, а просто о будничных пустяках. Эти три страницы дарили мне ощущение цели в жизни. Довольно посильная задача. Первые полторы давались легко. Вторые – уже труднее, но именно в них содержался золотоносный песок: догадки, предчувствия, озарения. Ведение страниц вошло у меня в привычку. Они уговаривали, упрашивали, подталкивали меня раскрыться. Я стала доверительно общаться с самой собой. Страницы требовали отваги: на бумаге я осмеливалась быть той, кто я есть. Я писала – и мне это очень нравилось.

Однажды утром, покончив со страницами, я вдруг с изумлением увидела перед своим внутренним взором персонажа. Это была женщина по имени Джонни – художница-пленэристка, автор восхитительного полотна, и вышла она из-под моего пера. Джонни была не похожа на персонажа кинофильма. Я испытала потрясение, поняв, что это главная героиня романа. Строки первой сцены хлынули на бумагу. Я едва поспевала за собственными мыслями. «Не обязательно писать сценарии. Можно писать книги». Меня охватило головокружительное чувство свободы. Отныне я не была связана ролью сценариста. Я вырвалась, оказалась на воле. И своей свободой я была обязана утренним страницам. Они открыли внутри меня дверь, о которой я и не подозревала. Я была им благодарна, и поэтому, решив не бросать свой ежедневный ритуал, продолжала исписывать по три страницы, прежде чем вернуться к Джонни и ее приключениям.

Я все писала, а лето тем временем сменилось осенью. Джонни изображала на холсте менявшую цвет листву. С наступлением зимы она отложила кисть. Она влюбилась. Охваченная счастьем, она стала писать натюрморты: корзину яблок, пару груш. Джонни была счастлива, а новообретенный возлюбленный служил ей музой. Мне же стало одиноко. Рядом со мной не было любимого человека. Я поняла, что скучаю по нью-йоркской жизни, полной новых знакомств и возможностей. Однажды серым утром, когда гора скрылась из вида, я написала слово «Конец». В тот же день я сложила вещи в машину