Пленники тайги - Евгений Сартинов

Тем временем люди на поляне начали грузить в вертолет ящики с образцами, а здоровяк легко, играючи поднял и сбросил в реку два бревна, служивших для геологов вместо скамеек. Астахов еще раз поразился габаритам этого человека. Он почти на голову возвышался над своими подчиненными и при этом по ширине плеч казался почти квадратным. Впрочем, размышлял над этим Семен не долго. Когда по личному указанию верзилы тела его друзей завернули в палатку и обмотав веревками бросили в воду, геолог пришел в ярость. Сорвав с плеча карабин он торопливо зарядил его двумя оставшимися патронами и вскинув к плечу начал выцеливать как раз этого, самого здорового и явно главного среди убийц. Астахов всегда считался стрелком незаурядным, во время учебы в институте его активно сватали уйти в большой спорт. Но любовь к тайге, романтике и приключениям взяли верх над меркантильными доводами тренеров. Но сейчас он не мог поймать на мушку такую большую и неподвижную цель. Расстояние между ними едва ли превышало двести метров, но у Семена первый раз в жизни от ненависти тряслись руки. Если бы он смог унять собственное тело его не остановило бы даже то что расклад сил явно был не в его пользу: два патрона против троих противников с двумя автоматами. Но проклятый ствол ходуном ходил в его руках и Астахов, чертыхнувшись, опустил карабин, о чем вскоре пожалел.

Повинуясь жесту своего главаря два его подельника быстро запрыгнули в вертолет, за ними с некоторым трудом последовал и он сам, дверца закрылась и через секунду зеленая машина начала тяжело подниматься в воздух. Ненависть распирала душу Астахова, но тело его словно оцепенело. Как завороженный он смотрел на большие белые буквы на борту вертолета: "К А1056". Этот ступор прошел лишь когда вертолет поднявшись над сопкой и, заложив крутой вираж, пролетел над самой головой геолога. Астахов мог спокойно спрятаться под кроной столетнего кедра, стоявшего буквально в двух шагах от него, но Семен сделал все наоборот. Вскинув карабин он всадил пулю в кургузое подбрюшье вертолета. Тот в этот момент летел так низко, что волосы Семена растрепались под яростным напором искусственного ветра. Через секунду вертолет скрылся за вершиной сопки, гул начал затихать, потом как-то сместился в сторону, и вскоре Астахов с изумлением увидел, что МИ-8 сделав круг снова заходит на эту же сопку со стороны реки. Он все понял когда вертолет завис на месте и в черном провале раскрывшегося люка показался человек с автоматом. Тут уж Астахов не задумываясь кинулся под защиту все того же кедра, и сделал это очень вовремя. Треск выстрелов очень слабо различался на фоне жуткого грохота работающего двигателя и пронзительного визга винтов, но упавшие на голову Семена срезанные очередью ветки подсказали ему, что стреляли отнюдь не холостыми патронами. Пули впивались в упругую плоть дерева, беспощадно кромсая морщинистую кору разлетавшуюся во все стороны. Но вопреки всей ярости убийственного свинца метровый ствол надежно защищал геолога. На какие-то секунды тот почувствовал себя неуязвимым, но тяжелый гул моторов начал перемещаться и вскоре вертолет завис точнехонько над вершиной кедра. Несколько секунд пилот выравнивал машину, ее явно болтало в восходящих от реки потоках воздуха, и это дало Астахову время перебежать к другому дереву, вынырнув из под свинцового дождя начавшего с беспощадностью смертоносной косы срезать со ствола толстые и тонкие ветви.

Еще минут пять Семен кочевал от ствола к стволу увертываясь от свинцовых пчел и искренно надеясь, что боезапас у автоматчика не бесконечен. Увы, игра в догонялки со смертью дело неблагодарное. Пуля поймала его как раз на бегу. Сначала Астахов почувствовал сильный удар в бедро. Уже падая Семён выронил из рук карабин, и тут же острая боль пронзила ногу геолога до самых пяток. Она была столь ужасна, что Астахов прикусил губу, а вертолет уже снова завис над ним, и собрав всю свою волю в кулак Семен на руках начал отползать в сторону от грохочущей смерти. Пули крошили рядом с ним упругую подстилку мха, но каким то чудом не задевали тело геолога. Долго это продолжаться не могло, и выбившийся из сил Астахов замер на месте. Приподнявшись на локтях он взглянул вверх. Упругая струя воздуха избивало его лицо, но Семен все же с беспощадной ясностью разглядел ухмыляющийся облик своего убийцы. На голове у того была одета фуражка-афганка с длинным козырьком, глаза прикрывали каплеобразные солнцезащитные очки, но маленький, приплюснутый нос и растянутый в улыбке странный, деформированный рот Астахов разглядел хорошо. Он даже заметил что зубы автоматчика блеснули обильной желтизной золота. Все так же улыбаясь убийца рукой показал Семену: дескать - замри, а потом подняв автомат начал тщательно прицеливаться. В последнюю секунду Семену вдруг страшно захотелось жить. Собрав последние силы он рывком перекатился в сторону и уже лежа на боку смотрел как пули кромсают прелые листья там, где только что лежала его голова. Время словно спрессовалась для Астахова в плотную, тугую материю, где каждая секунда значила гораздо больше, чем все ранее прожитые им годы. Он понимал что сейчас умрет, но уже не мог даже пошевелиться, лишь удары сердца отзывались в голове с частотой и силой набатного колокола.

Спас его порыв усилившегося ветра, заставивший пилота резко поднять машину вверх и увезти ее в сторону, от слишком опасного соседства с верхушками деревьев. Вертолет снова скрылся за сопкой, и немного пришедший в себя Астахов нача отползать в сторону, к лежащему на земле большому кедру, упавшему, не так давно, и еще не успевшему расстаться со своей пожелтевшей хвоей. Когда вертолёт снова завис над склоном сопки Семен уже лежал под стволом дерева с трудо втиснувшись в небольшую яму. Несколько минут вертолет висел на месте, лишь потом очереди начали сшибать пожелтевшую хвою со скромного убежища геолога. Астахов не знал, видят его враги или нет, глаза его засыпала сбитая с дерева труха, но он словно сросся с шершавым, резко пахнувшим кедровыми орехами стволом дерева. Снова секунды потянулись с бесконечностью дней, но вскоре, судя по звуку, вертолет поднялся вверх и скрылся за сопкой.

"Сейчас он сделает круг, сядет около реки и вот тогда мне уже не уйти", - подумал Астахов с безнадежной ясностью представляя себе как это произойдет. Вертолёт сядет, из него выскочат эти трое, поднимутся на сопку, и жизнь его будет стоить ровно стольких патронов, скольких не пожалеют на него убийцы.

Время шло, шум винтов постепенно затих, Астахов сначала было подумал что пилот завернул через чур большой круг, но первозданная тишина, снова вернувшаяся на берега Аяла подсказали ему что случилось невероятное вертолет улетел, а он остался жив.

Первые пять минут Семен просто наслаждался этим новым для себя ощущением жизни, благо даже острая боль в ноге ушла, оставив лишь чувство жжения, да слабости во всем теле. Но уже через десять минут отчаяние раздирало на части душу геолога. За это время он выбрался из под ствола и попробовал сделать два шага к реке. Их хватило для того чтобы до конца понять все свое положение. Раненый, лишенный возможности передвигаться, за двести километров от ближайшего жилья, с тремя спичками в коробке и одним патроном в карабине, без палатки и теплой одежды, Семен был просто обречен на неминуемую гибель.

Словно подтверждая его мысли с реки рванул порыв ветра, да и небо катастрофически быстро меняло своих белоснежных барашков на их более темных собратьев, намекая на скорые дожди. Астахов даже подумал, что зря его не убили вместе с товарищами по экспедиции. Это было по крайней мере быстро. Гораздо более долгая и мучительная смерть ожидала его впереди.

2. Воскрешение.

( Полтора года спустя. )

Семен укладывал свой походный рюкзак методично, не торопясь. Дорога ему предстояла длинная, надо было предусмотреть все, ничего не оставить нужного, но и не перегрузить и без того тяжелую ношу. На самое дно Астахов уложил тяжелые армейские сапоги со стягивающими ремнями на голенищах, это уже на весну, а на нем пока что были легкие эвенкские унты из оленьей шкуры. Затем в необъятное жерло рюкзака последовал мешочек с мукой, жестяная коробочка с солью, три коробка спичек, залитые на случай дождя парафином, патроны для карабина. В самый разгар приготовлений пришел Майгачи, старейшина эвенкского племени приютившего Астахова в столь трудное для него время. Пригнувшись он с кряхтением протиснулся в палатку, и по обычаю прикоснувшись к железному боку печки, уселся в угол, наблюдая за приготовлениями геолога. После короткого раздумья Астахов отложил в сторону тяжелый и объемный кукуль - спальный мешок из меха зимнего оленя, вместо него взял небольшую самодельную палатку, в которой с трудом размещался лишь лежа, да брезентовый полог, на случай будущих дождей. Зима постепенно отступала, и Семен надеялся пережить последние холода по походному, у костра. Пристроив под клапан рюкзака брезентовый полог геолог затянул веревки, и когда обернулся к эвенку тот уже раскурил свою длинную трубку.