Ты умрешь красивой - Юлия Викторовна Лист

до скетчинга в юности. Каждое хобби она все же доводила до довольно хорошего результата под пристальным взглядом любимой бабушки. Но чем старше становилась, тем труднее было себя найти…

До поездки ее занимала фотография урбанистических пейзажей Питера, старых парадных, заброшенных усадьб. Полгода она прожила на съемной квартире Старого фонда, превратив помещения с обсыпавшейся лепниной и пересушенным паркетом в маленький рай хипстера, собрав в ней немыслимое количество вещей и вещичек с уделки и украсив огромным количеством комнатных растений. Однако кризис идентичности настиг и в питерском раю — она вернулась к родителям, где ее накрыло черной депрессией.

Но жизнь растасовывает метафорические карты по-своему. Вера и думать не могла, что ее блог с десятью тысячами подписчиками заметят во Франции! Да еще в сыскном агентстве с импозантным основателем, загадочным, как Декстер или тот кудрявый красавчик из «Ганнибала», который все время терзался видениями.

Предвкушая интересное приключение, она остановилась на углу улиц Л’Эшикье и Фобур-Пуассоньер, рядом с кафетерием «Ботеко» и позвонила в домофон, нажав на кнопку под фамилией «Герши». По телу пробежала дрожь. Дороги назад нет. Работа хорошо оплачивалась, хоть виза была почему-то туристической, а авиабилет ей и вовсе прислали не по имейлу даже, а в черном в золотую крапинку конверте. В нем же лежала зарплата на полгода вперед наличными. Да и почему им пришло в голову приглашать психолога из России? Может, так дешевле? Все выглядело довольно подозрительно.

Но!

Вера ни за что не согласилась бы все бросить и полететь во Францию, если бы не знала Эмиля Герши по многочисленным статьям. А иные были точно комикс с продолжением. Про агентство писали во многих французских интернет-изданиях, на которые она была подписана, чтобы не забыть язык.

Сын богатых виноделов открыл сыскное агентство, занимаясь также созданием профилей на основе метапрограмм для разных коммерческих компаний и для HR-менеджеров и анализом цифрового контента. Он играл в таинственную личность и никогда не попадался папарацци. На фото всегда оставался лишь его черный силуэт в капюшоне, как у Бэнкси[3], или в гоночном костюме со шлемом. Он был что-то вроде Тинтина, только вместо пса — мотоцикл. Злые газетчики, которые не могли поймать лицо сыщика, старались выставить его в самом неприглядном свете. Но среди множества потешных неудач, о которых более всего любили сообщать «Ле Монд» и коммунистическая «Юманите», были и победы — в прошлом году он отыскал у кого-то в подвале потерянное в Первую мировую войну полотно Брейгеля, а еще раньше вычислил психиатра, который заставлял одиноких пожилых пациентов переписывать на себя все имущество. Оба эти дела были довольно громкими.

Домофон зашуршал. По ту сторону аппарата что-то невнятно пробурчали. Вера ощутила еще большую дрожь — а вдруг она не сможет понять акцент своего патрона? Вроде язык не забылся, в аэропорту и по дороге сюда ее все прекрасно понимали и, кажется (нет, совершенно точно!), принимали за француженку. Замок в двери парадной щелкнул — оставалось подняться на второй этаж.

Тяжелую дубовую дверь апартаментов-офиса ей открыл улыбающийся светловолосый кудрявый дядечка в сером, отливающем сталью деловом костюме без галстука, протянул руку и назвался… месье Герши.

Сердце Веры упало вместе с улыбкой. Она-то размечталась, надеясь встретить Декстера или хотя бы Голдберга из сериала «Ты». А тут… какой-то Пьер Ришар или Дэни Бун под полтинник, от которого за километр пахло дорогим парфюмом и дешевой французской комедией с рейтингом около пяти. Он не выглядел, как секретарь… Неужели это и есть знаменитый Эмиль Герши? Чертовы газеты! Силуэт в черном, мотоцикл — все это было только ради хайпа?

Месье Герши в присутствии русской девушки принялся страшно смущаться, размахивал руками, кривлялся, как Луи де Фюнес, говорил очень быстро, заставляя Веру напрягаться изо всех сил, чтобы ухватить хоть пару-тройку слов из предложения и понять, о чем речь. Он подлетел к объемному резному столу по виду века восемнадцатого, заваленному бумагами, стал что-то искать и на время умолк.

Вера наконец перевела дух и огляделась. Ее провели узким коридором, как в фильме Бертолуччи с Евой Грин, в просторный кабинет-эркер в три окна, с дверью на балкон. Бежевые обои и белая лепнина, светло-зеленые креслица, репродукции импрессионистов на стенах. Торшер у стола, выкрашенные в белый батареи. И, конечно же, резной балкончик с кованым ограждением. Вид из окон был на перспективу улицы Фобур-Пуассоньер, такую типично парижскую, что сердце Веры вновь воспряло и забилось быстрее. Ах, город мечты! Как такое возможно, что она будет здесь жить?

— Вот, наконец, нашел, — прервал ее месье Герши. — Но отправиться нужно немедленно. Прямо сейчас. Иначе все, беда.

Вера с трудом оторвала взгляд от бесконечной волны черепиц, труб и шапок зеленых платанов.

— Прямо сейчас? — Она невольно посмотрела на свой чемодан, который укоризненно выпростал длинную ручку, будто сообщая: я все еще здесь. — Я ведь только с самолета…

— Все понимаю, но время не ждет. Именно сейчас социальный работник готов пойти с нами на контакт.

Вера захлопала глазами, совершенно ничего не понимая.

— Ну я же объяснил! — развел руками француз. В глазах недоумение, а на губах эта странная, дурацкая улыбочка во все тридцать два отбеленных зуба. Он сунул ей в руки пластмассовую зеленую папку. — Мальчика нужно допросить, соцработник согласился быть в школе в девять утра. Уже без десяти. Я вызову вам такси. — Он спохватился, достал из кармана брюк четвертый айфон, щурясь и отводя экран подальше, как при дальнозоркости, стал тыкать в него пальцами.

Буквально через несколько минут в открытые окна влетел свист шин о брусчатку — за рулем подлетевшей машины был как минимум Сами Насери, не иначе, подумалось ошарашенной Вере, которой пришлось подхватить чемодан и вслед за месье Герши бежать обратно ко входной двери по узкому г-образному коридору.

— Не забудьте: лицей Генриха IV, — прокричал он, едва не выталкивая Веру на лестничную площадку. — А впрочем, таксист знает, куда везти, я указал локацию в приложении.

Дверь захлопнулась.

Вера уставилась на свои ноги и кафельный пол с зелеными, черными и кремовыми квадратиками. Ее мозг стал усиленно работать, выхватывая смысл из всего того, что говорил этот высокий блондин в сером костюме. Впрочем, ботинок у него было два, и оба не черные, не коричневые, а желтые. Больше всего расстроило, что ее ожидания насчет начальника были явно завышены.

Сидя в новеньком «Мерседес-Бенц» — в Париже такси сплошь иномарки с шапочкой-индикатором «Такси Паризьен» — она просматривала фотографии, распечатки документов и ничего не понимала. Тьерри Роллен — так звали ученика четырнадцати лет,