Международный язык. Предисловие и полный учебник. Por Rusoj. - Людвик Заменгоф

I.

Первую задачу я решил следующим образом:

a) Я упростил до невероятности грамматику и притом с одной стороны в духе существующих живых языков, чтобы она могла быть легко усвоена, а с другой — нисколько не лишая этим языка ясности, точности и гибкости. Всю грамматику моего языка можно отлично изучить в продолжение одного часа. Огромное облегчение, которое получает язык от такой грамматики, ясно для каждого.

b) Я создал правила для словообразования и этим ввёл огромную экономию в количестве слов для изучения, не только не лишая этим языка богатства, но напротив, делая его, благодаря возможности создавать из одного слова много других и выражать всевозможные оттенки понятий — богаче самых богатых живых языков. Этого я достиг введением различных приставок и вставок, с помощью которых из одного слова каждый может образовать различные другие слова, не имея надобности изучать их. (Для удобства этим приставкам и вставкам дано значение самостоятельных слов, и как таковые они помещены в словаре). Например:

1) Приставка mal означает прямую противоположность понятия; следовательно, зная слово «добрый» (bon|a мы уже сами можем образовать слово «злой» (mal|bon|a), и существование отдельного слова для понятия «злой» уже является лишним; alt|a высокий — mal|alt|a низкий; estim|i уважать — mal|estim|i презирать и т. п. Следовательно, изучив одно слово mal, мы уже освобождены от изучения огромного ряда слов, как напр., «твёрдый» (зная «мягкий»), «холодный», «старый», «грязный», «далёкий», «бедный», «мрак», «позор», «внизу», «ненавидеть», «проклинать» и т. д. и т. д.

2) Вставка in означает женский пол; следовательно, зная «брат» (frat|o) мы уже сами можем образовать «сестра» (frat|in|o); отец patr|o — мать patr|in|o. Следовательно уже излишни слова «бабушка», «дочь», «невеста», «девушка», «курица», «корова» и т. д.

3) Вставка il —орудие для данного действия. Нпр., tranĉ|i резать — tranĉ|il|o нож; излишни «гребень», «топор», «колокол», «плуг», «коньки» и т. д.

4) И тому подобные (около 50).

Кроме того, я поставил общим правилом, что все слова, уже успевшие сделаться интернациональными (т. е. так называемые «иностранные» слова) остаются в интернациональном языке не изменёнными, принимая только интернациональную орфографию; таким образом, огромное количество слов становится лишним для изучения; таковы напр., «локомотив», «редакция», «телеграф», «нерв», «температура», «центр», «форма», «публика», «платина», «ботаника», «фигура», «вагон», «комедия», «эксплуатировать», « декламировать», «адвокат», «доктор», «театр» и т. д. и т. д.

Благодаря приведённым правилам и ещё некоторым сторонам языка, о которых я считаю лишним здесь распространяться, — язык делается чрезвычайно лёгким, и весь труд его изучения сводится к изучению около 900 слов (считая уже в этом числе и все грамматические окончания, приставки и вставки), из которых по определённым правилам без особенных способностей и напряжения ума можно образовать все слова, выражения и обороты, необходимые в обыденной жизни. (Впрочем, и эти 900 слов, как видно будет ниже, так подобраны, что изучение их для мало-мальски образованного человека представляется чрезвычайно лёгким). Изучение этого звучного, богатого и понятного для всего мира (причины см. ниже) языка требует, таким образом, не целого ряда лет, как при других языках, — для изучения его вполне достаточно нескольких дней[1].

II.

Вторую задачу я решил следующим образом:

а) Я ввёл полное расчленение понятий на самостоятельные слова, так что весь язык вместо слов в различных грамматических формах состоит только из одних неизменяемых слов. Если вы возьмёте сочинение, написанное на моём языке, то вы найдёте, что там всякое слово всегда и только находится в одной постоянной форме — в той именно, в какой оно помещено в словаре. Различные же грамматические формы, взаимные отношения между словами и т. п. выражаются сочетанием неизменяемых слов. Но так как подобный строй языка европейским народам совершенно чужд, и им было бы трудно свыкнуться с ним, то я вполне приноровил эту членораздельность языка к духу европейских языков, так что, кто изучает мой язык по учебнику, не прочитав раньше предисловия (которое для изучающего совершенно не нужно), — тот не догадается даже, что строй этого языка чем-либо отличается от строя его родного языка. Так, например, происхождение слова frat|in|o, которое в действительности состоит из трёх слов frat (брат), in (женщина, самка), o (то, что есть, существует) (= то-что-есть-женщина-брат = сестра), — учебник объясняет следующим образом: брат = frat; но так как всякое существительное в именительном падеже кончается на о — следовательно, frat|o; для образования женского пола того же понятия вставляется словцо in; следовательно, сестра — frat|in|o; чёрточки же пишутся потому, что грамматика требует помещения их между отдельными составными частями слова. Таким образом, членораздельность языка нисколько не затрудняет изучающего; он даже не догадывается, что то, что он называет окончанием или приставкой или суффиксом, есть вполне самостоятельное слово, которое всегда сохраняет одинаковое значение, будет ли оно употреблено в конце или в начале другого слова, или самостоятельно, что каждое слово с одинаковым правом может быть употреблено как коренное слово или как грамматическая частица. А между тем результат этого строя языка такой, что всё, что вы напишете на интернациональном языке, немедленно и с полною точностью поймёт (с ключом или даже без него) всякий, кто не только не изучил предварительно грамматики языка, но даже никогда не слыхал о его существовании. Объясню это примером:

Я очутился в России, не зная ни слова по-русски; мне нужно обратиться к кому-нибудь, и я ему пишу на бумажке свободным интернациональным языком положим следующее:

Mi ne sci|as kie mi las|is la baston|o|n; ĉu vi ĝi|n ne vid|is?

Я подношу собеседнику интернационально-русский словарь и указываю ему на начало, где большими буквами напечатана следующая фраза: «Всё, что написано на интернациональном языке, можно понимать с помощью этого словаря. Слова, составляющие вместе одно понятие, пишутся вместе, но отделяются друг от друга чёрточкой; так например слово frat|in|o составляя одно понятие, сложено из трёх слов, из которых каждое надо искать отдельно». Если мой собеседник никогда об интернациональном языке не слыхал, то он сначала выпучит глаза, но возьмёт мою бумажку, пороется указанным образом в словаре и найдёт следующее:

Мi { mi я } я

nе { nе не, нет} не

sci|as { sci знать / as означает настоящее время глагола } знаю

kie { kie где } где

mi { mi я } я

las|is { las оставлять / is означает прошедшее время } оставил

la { la член определённый; по-русски не переводится } —

baston|o|n { baston палка / o означает существительное / n означает винительный падеж} палку

ĉu { ĉu ли, разве } ли

vi { vi вы, ты } вы

ĝi|n { ĝi оно, это / n означ. винит. пад. } его (её)

ne { ne не, нет } не

vid|is? { vid видеть / is означает прош. время } видели?

Таким образом, русский ясно поймёт, чего я от него желаю. Если он захочет мне ответить, то я ему указываю на словарь русско-интернациональный, в начале которого напечатано следующее: «Если вы желаете выразить что-нибудь на интернациональном языке, пользуйтесь этим словарём, ища слова в само́м словаре, а окончания для обозначения грамматических форм — в грамматическом прибавлении, под рубрикой соответственной части речи». Так как в этом прибавлении, как видно в учебнике, полная грамматика каждой части речи занимает не более нескольких строк, то нахождение окончания для выражения соответственной грамматической формы займёт не больше времени, чем нахождение слова в словаре.

Обращаю внимание читателя на изложенный пункт, по-видимому простой, но имеющий огромное практические значение. Нечего говорить, что на другом языке вы с лицом, не владеющим тем языком, не в состоянии будете объясняться даже с помощью самого лучшего словаря, потому что для того, чтобы уметь пользоваться словарём какого-нибудь из существующих языков, надо скачала знать более или менее этот язык. Чтобы уметь отыскать в словаре данное слово, надо знать его начало, между тем как в связной речи каждое слово большею частью употреблено в каком-нибудь грамматическом изменении, часто нисколько не похожим на основную форму слова, в соединении с различными приставками, суффиксами и т. п.; поэтому, не будучи предварительно знакомы с языком, вы почти ни одного слова в словаре не найдёте, а даже те слова, которые вы найдёте, тоже не дадут вам никакого понятия о значении фразы. Так, например, если бы я приведённую выше простую фразу написал по-немецки (Ich weiss nicht wo ich den Stock gelassen habe; haben Sie ihn nicht gesehen?), то не знающий немецкого языка найдёт в словаре следующее: