Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств - Андрей Фурсов

Наконец, последнее по счёту, но не по значению: обособление и противопоставление «движения Болотникова» и «иностранной интервенции» совершенно неправомерно, но советские историки вынуждены были пойти на этот трюк, нарушая историческую целостность Смуты. Дело в том, что с классовой точки зрения советские историки должны были подавать в положительном свете восстание под руководством Болотникова, который, однако, был тесно связан с Лжедмитрием I, выступая по сути как его агент. Показательно, что уже после смерти первого самозванца Болотников, сидя с «царевичем Петром» в осаде в Туле, слал гонцов по всем направлениям, чтобы не медлили с объявлением «како-нибудь Дмитрия». Выходит, с классовой точки зрения надо было стоять на стороне Болотникова и… Лжедмитрия, а также того чужеземного сброда, который заявился с ними на Русь, и тех предателей-бояр (включая Фёдора Романова; он же – будущий патриарх Филарет; он же – отец будущего царя Михаила), которые поддерживали обоих Лжедмитриев. Но такой подход со всей очевидностью противоречит патриотизму, патриотической позиции. Последняя требует – и правильно – встать на сторону земцев Минина и Пожарского, дворянско-купеческого ополчения, т. е. … эксплуататоров. Дилемма: либо правильная патриотическая позиция с эксплуататорами, либо правильная классовая позиция с эксплуатируемыми и… интервентами. Противоречие между классовым и национальным было устранено путём ложного рассечения Смуты на «параллельные миры» крестьянской войны и борьбы с интервентами; бояре-предатели ушли в тень (а как иначе – среди них были представители будущей царской фамилии и многие бояре, оказавшиеся в фаворе у Михаила и Филарета). Всё это лишний раз говорит о том, насколько сложным историческим явлением была Смута.

II

Смута – сложное («каскадное») историческое явление, вызванное несколькими причинами, а точнее – несколькими причинно-следственными рядами: классовым, государственным, национальным, культурно-религиозным, международным (европейским), векторы развития которых сошлись в одной точке. Смута в качестве макрособытия нетождественна самой себе как:

• явление – сущности;

• краткосрочное событие – средне – и долгосрочному;

• российское событие – европейскому.

Последнее необходимо подчеркнуть особо: русская Смута начала XVII в. была элементом европейских событий «длинного XVI века» (1453–1648 гг.) и мирового (евразийского) кризиса XVII в., потрясшего не только Московское царство, но также Англию, Францию, германские земли, Китай и Японию.

Для России Смута начала XVII в. стала моделью будущих смут (смутореволюций) конца XIX – начала XX вв. и конца XX – начала XXI вв. Разумеется, две более поздние смуты были намного сложнее и богаче по содержанию, композиции и форме, однако исходный «скелет» начала XVII в. сохранялся. Его характерными чертами были следующие:

1) Утрата центральной властью (центроверхом) монополии на властную субъектность; результат – двое- (как минимум) -властье: Василий Шуйский против Тушинского вора; Временное правительство против Петросовета и красные против белых; Ельцин против Горбачёва, а затем против «парламента».

2) Смута начинается на верхних ступенях социально-властной пирамиды и постепенно опускается вниз, охватывая всё общество. В. О. Ключевский писал: «В Смуте последовательно выступают все классы русского общества и выступают в том самом порядке, в каком они лежали в тогдашнем составе русского общества, как были размещены на социальной лестнице. На вершине этой лестницы стояло боярство, оно и начало Смуту». За «боярским» периодом Смуты (другой русский историк – С. Ф. Платонов – назвал его «династическим») последовал «дворянский», а затем Смута спустилась в самый низ и охватила общество в целом, превратившись в борьбу всех против всех («общесоциальный период» у Ключевского, «национально-религиозный» – у Платонова).

Смуту начала XX в. тоже начало «боярство» – заговор, в котором участвовали представители царской фамилии, высшего генералитета, крупного капитала. Смуту конца XX в. начали высший «боярин» – генсек КПСС и его окружение. Обе смуты «спустились» вниз и охватили общество в целом, разрушив прежний строй.

3) Для смут характерно переплетение классового (социального) и национального (этнорелигиозного) моментов, причём значение второго росло от смуты к смуте.

4) В подготовке и запуске всех трёх смут, а затем в их ходе активную роль играл Запад: в первой – Ватикан (иезуиты) и англичане, во второй – англичане, в третьей – прежде всего американцы и англичане. Цель – устранение России как геополитического и геоэкономического конкурента и персонификатора православия (минимально искажённой и минимально иудаизированной формы христианства); разрушение России, установление контроля над её ресурсами.

5) Русские смуты всегда были интегральным элементом европейских/евразийских/мировых кризисов: кризиса XVII в., «водораздельного» кризиса (1870–1933 гг.) и кризиса, связанного с неолиберальной (контр) революцией (1979-?). Кризисы эти играли двойственную роль: с одной стороны, они были фактором, усиливающим смуту; с другой – условия кризиса в конечном счёте не позволяли грызшимся между собой западным хищникам до конца использовать результаты смуты, и России в начале XVII в. и в начале XX в. удавалось выскочить из исторической ловушки именно пользуясь международной кризисной ситуацией и её последствиями; будем надеяться, что так будет и в начале XXI в.; впрочем, за это надо побороться – без борьбы нет побед.

III

Говоря о причинах Смуты начала XVII в., необходимо отметить следующее. Непосредственной причиной Смуты нередко называют голод первых лет XVII в., вызванный похолоданием климата в Европе (начало Малого ледникового периода – 23-й Солнечный цикл). Действительно, лето 1601 г. на Руси было холодным и дождливым; весенние морозы 1602 г. уничтожили семенной фонд, отсюда – недород 1603 г. и голод (цены на рожь в 1603 г. по сравнению с таковыми конца XVI в. выросли в 100 раз, достигнув 3–4 руб. за четверть). В результате уже в 1602 г. вспыхнуло восстание Хлопка Косолапа (подавлено в 1603 г.) – пролог событий 1605 г.

И тем не менее голод и волнения стали катализатором и питательным бульоном того процесса, который подспудно развивался, нарастая, после смерти Ивана Грозного и обострился с воцарением Бориса Годунова. Речь идёт о стремлении значительной части боярства повернуть вспять или максимально ограничить царский вариант самодержавия. Как писал В. О. Ключевский, Смута началась с попытки боярства соединить готовое распасться общество во имя нового государственного порядка, построенного на ограничении центральной власти.

Здесь необходимо подчеркнуть «ограничение центральной власти» – это цель боярства, указывающая на причину их действий, а следовательно, на главную причину Смуты – «Boyarstvostrikesback» (впрочем, долгосрочный контрудар империи окажется сильнее). Но необходимо также подчеркнуть и «готовое распасться общество». Речь идёт о том, что опричнина, заложив фундамент самодержавия, в то же время расшатала социальную структуру русского общества и создала многочисленный слой недовольных – так всегда бывает в периоды структурных кризисов (действия боярства превратили структурный кризис в системный – аналогичное превращение устроили «бояре» в начале XX в. и советские «бояре» в конце XXI в.: в обоих этих случаях системы рухнули; в смуте начала XVII в. система устояла).

Таким образом, мы имеем субъекта-закоперщика смуты – боярство, чьи действия вызвали активность, породили других субъектов (полисубъектность власти, многовластие – характерная черта смут). Именно действия части боярства взорвали накопившийся социальный динамит как по социальной линии (низы – верхи), так и по территориальной (юг России – север России; кстати, в смуте начала XX в., в гражданской войне противоречие Север – Юг тоже будет играть большую роль, и Юг опять проиграет).

Действия субъекта «боярство» на фоне и в условиях разболтанной социальной структуры и тяжёлой ситуации в экономике становятся причинами необходимыми, но не достаточными. Достаточную причину обеспечил конец династии Рюриковичей: смерть Ивана (оба, по-видимому, отравлены, как и первая жена Ивана IV; убийство Иваном своего сына – пропагандистский миф, который был запущен англичанами, охотно принят Романовыми, а в XIX в. – либералами России); смерть Дмитрия в Угличе, смерть Фёдора. Есть все основания полагать, что руку к смерти последних Рюриковичей приложили иноземные (западные) лекари. Ну и конечно, должен был явиться претендент на царский престол, и он явился – Лжедмитрий I. И тоже из-за границы. Как заметил Ключевский, заквасили самозванца в России, а испекли в польской печке. По сути, историк указывает на русско-польский заговор – заговор, в котором была русская составляющая (скорее всего, Романовы и их круг; не случайно во главе войска, выступившего против самозванца, Годунов поставил врагов именно Романовых – Шуйского, Голицына, Мстиславского; другое дело, что они были врагами и худородного, с их точки зрения, Годунова, а потому перешли на сторону Лжедмитрия) и польская (поляки, иезуиты и скорее всего Ватикан). Иными словами, Смута связана с международным заговором против Годунова – по-видимому, вовсе не для него расчищалась площадка.