Рубины Блэкхерста - Мария Грин

— Мы скоро будем в Мамфорде, — любезно объяснила Хезер. Лицо мужчины приняло равнодушный вид.

— О да, очень хорошо, — проворчал он и стал устраиваться поудобнее, тем самым опять зажимая Хезер в угол. — Обед — это как раз то, что нужно. Надеюсь, что в «Лесном брате» подают горячее. — Толстяк выудил из кармана громадных размеров носовой платок и вытер свое массивное лицо и нос в форме луковицы.

— Я не уверена насчет этого, — ответила Хезер, представляя себе расставленные столовые приборы, треск дров в камине, комнату, где она наконец сможет согреться.

— Считаю необходимым представиться, так как вижу, что мы еще некоторое время будем компаньонами по путешествию, — произнес мужчина. — Сержант Улисс Бэгберн к вашим услугам. Вы едете на север, не так ли?

— Да, в Тэдкастер, что в трех с половиной лигах от Йорка, — объяснила Хезер.

— Послушайте! Я сам еду в Йорк. Мы будем соседями еще несколько дней, мисс?

— Максвелл.

— Ах, да, мисс Максвелл.

Хезер взглянула на остальных путешественников. Наступившие сумерки скрывали их лица, ставшие похожими на планеты, затянутые на небе облачками.

Сержант Бэгберн вытащил из кармана часы, открыл крышку и уставился на циферблат:

— Да, пока дилижанс идет без опозданий.

— Интересно, что может заинтересовать офицера с Боу Стрит в такой глуши, — игривым тоном спросила проститутка. — Наверняка разыскивает какого‑нибудь карманника. — Она многозначительно постучала себя по носу. — Мой нюх безошибочно определяет ищеек с Боу Стрит. Ни один полицейский не смог еще обмануть Зу Даймонд.

Сержант Бэгберн поморщился и в раздражении громко щелкнул крышкой своих часов:

— Да, мисс Даймонд, моя профессия чем‑то сродни гончему псу, но на этот раз я путешествую по личным делам. Семейные проблемы. Мне необходимо появиться дома. Бог мой, какое неудачное время для путешествий! — Он глубоко вздохнул.

— Такая важная персона, как вы, в печали нуждается в том, что могло бы согреть его душу в такой скверный вечер, как этот. Зу позаботится, чтобы вы не теряли зря время в таверне. — Продолжительное пьянство сделало ее речь невнятной, поэтому она усилила действие своих слов, ткнув другого соседа локтем: — Там мистер «Член» сможет неплохо промочить свое горло — видно, он потому и молчит, что оно у него совсем пересохло. Таких сердитых я давно не видывала.

Мужчина еще глубже запахнулся в свои многочисленные одежды и проворчал:

— Мне ничего этого не нужно, оставьте меня в покое.

Проститутка не обратила внимания на его слова и вновь вернулась к полицейскому:

— Думаю, что пара глотков не очень навредит общественному порядку, не так ли, сержант? — Рыжая явно навязывалась ему. — Особенно в сочетании с влюбленным взглядом. Думаю, что вы догадливый парень. — Для усиления действия своих слов она даже прижала фляжку к своей необъятной груди.

Полицейский фыркнул.

— Я не практикую выпивку в общественных местах. — Затем он пожал плечами и вздохнул. — Однако вечер действительно гнусный, и я не могу поставить вам в вину желание согреться таким способом.

Проститутка рассмеялась:

— Такой ужасный холод. Наверное, он будет мешать ловле карманников на улицах.

— Конечно. Холод благоприятствует ворам, это общеизвестно. Однако, я думаю, одного мне все же удастся поймать. Для продвижения по службе. Арест опасного преступника — для меня это новая должность на Боу Стрит. После этого уже не надо будет путешествовать через всю Англию в такой холод.

— Вот это да! Звучит внушительно! — Зу Даймонд сделала еще глоток.

Холодный северный ветер легко проникал через плохо пригнанные двери дилижанса и колючей волной прокатывался по ногам Хезер. Тонкие длинные пальцы девушки судорожно сжимали края коричневой мантильи. Она дрожала от холода: не сохранявшая тепла одежда почти не защищала ее от суровой январской погоды.

Вдобавок к холоду острый край корзины впился ей в лодыжку. Оттолкнуть ее было некуда, все пространство вокруг занимали толстые ляжки сержанта Бэгберна. Находясь в полуобморочном состоянии от голода, девушка мечтала о мясном пироге, который она купила в Лондоне перед своим отъездом. Наконец дилижанс въехал на мощеный двор перед таверной. Кучер, выругавшись, так резко потянул за поводья, что карета едва не перевернулась. Чтобы не оказаться на коленях у мистера «Члена», Хезер крепко уцепилась за свое сиденье.

Пассажиры, сидевшие на крыше, хрипло ругаясь, спустились по боковым лесенкам дилижанса. Хезер открыла дверцу и сошла вниз, волоча за собой свою корзину. Другие последовали за ней, укрываясь от пронизывающего ветра. Онемевшие ноги девушки не слушались ее, тысячи иголок жгли кожу.

* * *

Приветливый свет окон таверны манил к себе путешественников. Это было довольно высокое строение, наполовину из дерева, со скрипучей парадной дверью, на которой висела проржавевшая табличка. Внутри было темновато, но Хезер все же разглядела изображенного на жестяной пластинке человека в зеленых одеждах, возможно, легендарного Робин Гуда.

Хозяин таверны встретил путников в дверях, его внушительных размеров талия была перевязана ослепительно белым передником. Хезер благодарно улыбнулась:

— Вы не можете себе представить, с каким нетерпением я дожидалась этого момента.

— Вы принесли вместе с собой из Лондона дурную погоду, мисс, — ответил мужчина, глядя на черное небо. Неистовый порыв ветра набросился на путешественников. Жесткие снежинки ударили в лицо Хезер, от чего у нее застучали зубы. Хозяин сделал шаг назад. — Нет надобности стоять снаружи и мерзнуть, мисс. Я буду Джетро Пратт. Ваша уютная и теплая комната уже ждет вас. Но сначала вам необходимо перекусить.

— Благодарю вас, с удовольствием. Больше всего мне хотелось бы чаю. — Хезер с удовлетворением почувствовала приятные запахи кухни. Аромат горячего мяса, жареного лука, свежеиспеченного хлеба щекотал ее ноздри. Улыбнувшись хозяину одной из своих наиболее обворожительных улыбок, она поспешила через комнату к камину в надежде отогреть заледеневшие руки у его пламени. Камин занимал всю противоположную от двери стену, огонь весело плясал, с треском и шипением расточая долгожданное и спасительное тепло.

Хезер осмотрелась: комната довольно большая, три длинных стола, такие же скамьи грубой работы, низкий потолок, поддерживаемый дубовыми перекрытиями, глубоко посаженные окна со сложным переплетом. Стойка прилавка отполирована до блеска, оловянные тарелки и стаканы сгрудились на полках. Кран на бочонке с пивом подтекал, отчего под ним стояло небольшое ведерко. Хезер заметила узкий холл, лестницу, ведущую на второй этаж, в спальные комнаты. Где‑то там виднелся свет, вероятно, из комнаты для почетных гостей или чайной.

Девушка подумала, что ее матушке наверняка стало бы плохо, если бы она увидела свою дочь здесь, одну, без гроша в кармане, путешествующую в почтовом дилижансе вместе со всяким сбродом. К сожалению, эта женщина не имела никакого влияния на своего мужа, сэра Уолтера Максвелла, любителя роскоши и мотовства. Ее возможности помочь своей дочери были уже давно исчерпаны.

Эти мысли напомнили Хезер о недавней утрате. Слезы наворачивались на глаза, ей хотелось громко расплакаться в память о бездарной и бестолковой жизни собственного отца. Когда перед их семьей возникла прямая угроза разорения, он нашел выход из положения в собственной смерти. Это было так на него похоже: ничего не планировать дальше, чем на день вперед. Все же самые яркие и счастливые минуты в ее жизни тоже были связаны с ним. Девушка хорошо помнила его удивительную способность любой день превратить в праздник. Когда она была еще ребенком, отец любил каждый вечер играть с ней, подбрасывая ее в воздух. Глаза его при этом светились любовью. Маленькая Хезер визжала от восторга и крепко обнимала отца за шею. Потом она обыскивала его карманы в поисках сладостей. Несмотря на всю переменчивость своей натуры, любовь и нежность к дочери старик донес до своего последнего часа.

Между тем далеким и благополучным временем и настоящим легло так много печали. Вначале сэр Уолтер Максвелл стал терять в ее воспоминаниях свой галантный вид, а затем и окончательно потускнел. Случилось это недели две назад.

А неделю назад, изучая бухгалтерские книги своего отца вместе с его адвокатом, Хезер обнаружила, что постепенный развал в денежных делах их семьи начался вскоре после ее рождения. А последние средства ушли на уплату огромных долгов, оставшихся в наследство от сэра Уолтера Максвелла.

Над камином висело старинное зеркало. Подойдя к нему, Хезер стянула с головы свою вельветовую шляпку и зачесала волосы назад. Непослушные соломенного цвета локоны не хотели подчиняться заколкам, и их пришлось уложить сзади в пучок. Такая строгая прическа должна соответствовать ее новой должности гувернантки. Затем она слегка нарумянила холодные и бледные щеки.