Не мёрзни под кустом. Повесть - Сергей Бурдыгин

В один из таких позднеосенних дней я откровенно скучал, переключая телеканалы и попивая чай в жарко натопленном своем месте работы. Вдруг как-то уж совсем неожиданно открылась дверь.

– Привет, – сказала Настя, – алкоголиков теперь сюда на работу принимают?

– Именно, – согласился я, – еще можно в слесаря, но там уровень повыше. Тебя что сюда привело? Любопытство?

Словно и не было этих двух лет, словно и не было…

– К сожалению, нет, – моя бывшая супруга продолжала улыбаться, но в глазах что-то погасло, – приболела немного. Мне в регистратуре сказали, что ты тут. Фамилия-то общая осталась.

– Хоть что-то… Чаю будешь?

– Нет, спасибо. Мне нельзя пока. С желудком нелады. Вот, на обследование и направили. Получается, к тебе.

Она присела на краешек стула и грустновато улыбнулась:

– Ты тоже… Нашел место работы. Здесь, наверное, аура тяжеленная…

Когда-то мы работали вместе в достаточно солидном учреждении. Точнее, сначала там несколько лет проработала Настя, а потом уже появился я. Меня, как новичка и самого молодого, вызвал однажды генеральный :

– Вы, Кораблев, я вижу, человек у нас аккуратный…

С чего это он тогда взял, я не могу понять до сих пор. Но в тот момент услышанное польстило.

– Так вот, – продолжил шеф слегка задумчиво (это у него манера такая разговаривать с подчиненными была, видимо, для солидности), – есть для вас, скажем так, задание, но… не совсем по специальности. Точнее, вовсе не по специальности. Вашей… И, отчасти, моей тоже…

Случалось, генеральный в своих попытках выглядеть как можно солиднее, запутывался в речевых оборотах. В таких случаях разговор грозил затянуться. Я посмотрел чуть в сторону и увидел, что к основательно массивному (опять же, стиль) столу нашего руководителя было прислонено тоже немаленькое зеркало в соответствующе недешевом багете.

– Повесить куда-нибудь? – предположил я, дабы вывести руководителя из словесного лабиринта, – если что, могу.

На самом деле я манипуляций со всяческим стеклом как-то опасался. Потому что во мне, еще по мнению родителей, недоставало не только аккуратности, но и обыкновенного умения выполнять домашние хозяйственные работы, но зачем о б этом знать генеральному?

Впрочем, как выяснилось, поручение предстояло выполнить несколько другого характера.

– Э-э-э… Ничего и… никого… вешать не надо, – вышел, наконец, на ровную дорогу словесности шеф, – сейчас на служебной машине вы поедете домой к нашей сотруднице… вы ее не знаете еще, она в отпуске. У нее через неделю свадьба. Попросила вот в подарок зеркало… заранее…, чтобы квартиру к событию украсить. Вот… Поедете, отвезете. От коллектива. Можно было и водителя одного послать, но как-то не от коллег, получается…

– Так ведь и меня эта ваша невеста не знает совсем, я ж только устроился.

– Вот и познакомитесь, – улыбнулся шеф, – вы вон какой… молодой, энергичный. А то жених у нее говорят, – тут он слегка хохотнул даже, – старик стариком. Но богатый. Из уважаемой семьи. Перспектива.

При этом он зачем-то посмотрел в потолок.

Дверь квартиры невесты открылась буквально сразу после звонка, словно визита ждали в прихожей. Зеркало было большим, тяжелым, и делало меня удивительно нелепым. Но я впервые увидел Настю. А она – меня. Может быть, кто-то скажет, что такого не существует, но через месяц мы поженились.

А через два года разошлись.

Настя уволилась с работы, сразу после этого не совсем веселого события. Я продержался еще пару месяцев. Потом меня вызвал генеральный.

– Вам бы, Кораблев, – сказал он, – э-э-э-… или снова жениться, или закодироваться. Некорректно. Нетрезвый часто вид… без галстука…

– От галстука не закодируют, – возразил я относительно смело.

– А жаль, – резюмировал шеф, – вы и на планерки редко ходите…

– Здоровье, – робко попытался я объяснить, но генеральный уже зашел в свой лабиринт:

– Тут не о лекарствах речь. Об образе жизни. И работы, что, собственно, одно и то же в нормальных семьях… А у вас не складывается… в нашем коллективе так не принято…

Честно говоря, после разрыва с Настей мне и самому не хотелось там оставаться.

4

Настю положили в палату на втором этаже, почти напротив гараниного одноместного обиталища. Сказали – на обследование. Лечащего ее врача, Игоря Павловича я знал неплохо, поговорили. Глубоко затянувшись сигаретой, доктор пообещал быть повнимательнее. В подробности я не вдавался, если нужно будет – скажет. Зато разговор этот позволил Насте под мою ответственность убегать из больницы в любое непроцедурное время.

Во время первого побега мы решили посетить Мишу.

Миша работал дворником в кукольном театре. И еще вырезал из дерева разные любопытные фигурки – в основном, добрых гномов с бородами и в колпаках. Оба занятия ему удавалось счастливо совмещать. Прибравшись с раннего утра перед театром, Миша, по договоренности с директором, разворачивал тут же торговлю своими поделками, причем, явно не без успеха. Наверное, помогало нехитрой этой коммерции то, что Миша и сам был похож на доброго гнома, только (если такое возможно) как бы сильно подросшего. Дети от его этюдника, на котором он выставлял фигурки, буквально не отходили.

– Привет! – обрадовался он нам обоим, хотя Настю видел в первый раз, – солнышко-то сегодня какое хорошее.

Солнышко было, как солнышко. Солнце просто, если оценивать объективно. Осень. Поздняя. Но Мише и она была в радость.

– А у нас сегодня премьера, – весело сообщил он, – спектакль про зайчонка. Очень даже ничего. Мордвинов играет.

– Зайчонка? – удивился я.

– Да нет, зачем же… Избушку говорящую. Ну, которая то передом, то задом… Людям нравится.

Когда-то Мордвинов был едва ли не самым известным в городе драматическим актером. Колоритный, статный, крепко, по-крестьянски сложенный, он был кумиром не одного поколения местных красавиц. Но прошли и ушли насовсем годы, статность превратилась в тучность, ноги, прежде лихо отплясывающие любые танцы – от гопака до вальса – перестали слушаться, но голос и любовь к театру остались. Можно было еще играть престарелых дворецких, отставных генералов и спившихся помещиков. Но Мартынов, к удивлению многих, резко поменял карьеру – ушел в кукольный театр. Оказывается, в молодости, он в таком амплуа и начинал, а уже потом попал на большую сцену. И, что бы там ни говорили, начал озвучивать таких вот избушек, петрушек, а в большей степени – драконов и всяческих чудищ, обладающих густым сильным басом.

– А что, – продолжила разговор Настя, – давай сходим, а? Я тут давно уже не была. Иди, Кораблев, покупай билеты.

– Зачем же билеты? – обиделся Миша, – а романтика будней? А дружеские со мной отношения? Вам же, я вижу, чего-нибудь особого хочется. Мы пойдем другим путем, как говаривал один до сих пор не похороненный человек…

И мы зашли в театр через служебный вход, пробираясь к зрительному залу какими-то неведомыми коридорами, на стенах которых висели портреты актеров с куклами на руках и постеры фотографий с видами известных заграничных городов.

Возможно, когда-то в некоторых из них театр гастролировал. Но, вероятнее всего, это были места, куда и куклам, и их, так сказать, руководителям, хотелось бы попасть.

Случается, мечту удается обрамить, сделать фотографией и повесить на стену. И она уже как бы исполняется.

Но это, я думаю, – ближе к старости.

Спектакль оказался очень даже неплохим. Конечно, наблюдать за приключениями не очень примерного по своему поведению зайчонка в компании малолетних, в основном, зрителей было не очень привычно. Но зато я сидел рядом с Настей. Совсем, как в прежние годы. А потом Миша повел нас за кулисы, и мы оказались в небольшой комнатке, где на потертых диванах и креслах повсюду лежали куклы – некоторые уже и без одной руки или лысыми головами. За небольшим столом громадно сидел некогда блиставший Мордвинов в компании такого же возраста двух женщин и невысокого старичка с неожиданно пышными седыми усами. Наличествовал коньяк.

– Ну, Аркадия Исаевича ты знаешь, – представил собравшихся Миша, – а это дядя Петя, он волка играл, это Зоя, костюмерша, а рядом – наша прима, Инна Сергеевна.

После этих слов волк дядя Петя встал и поклонился.

– Спасибо, вы хорошо играли, – сказала Настя, – только хищник у вас был все-таки добрым…

– Играли не мы, – поправил Мордвинов, – уже не мы. Но хотя бы куклы. Мне, например, довелось стать избушкой. Которая к лесу задом. Только вы не подумайте – тут никаких намеков. А то про актеров всякое говорят.

– И правильно говорят, – вставила костюмерша Зоя, закурив сигарету, – навидалась я по театрам всякого.

– Ну, уж только не здесь, – примирительно улыбнулась Инна Сергеевна, поправляя седую прядь, – тут все еще по-детски. Я, например, зайчонка играю.