Сверхновая американская фантастика, 1995 № 01 - Лариса Михайлова

Потом мы ушли. Портье и сестры проводили нас до выхода. Мы поблагодарили их и вручили по доллару (в те годы доллары были всемирной валютой). Через час мы уже были на пути в Диярбакыр.

Мысленный контакт с Рибо позволял нам контролировать ситуацию после отъезда. Ни сестра, ни портье не могли взять в толк, как мы заставили их проводить нас в палату Рибо, им не верилось, что это произошло помимо их воли, поэтому никто не кричал нам вслед: «Держи! Хватай!» Когда сестра вернулась к Рибо, тот проснулся и выглядел как обычно, так что она решила ничего не говорить.

Когда мы приземлились в Диярбакыре, Райх заметил:

— Семь утра. Осталось два часа до его пресс-конференции. Будем надеяться, им не удастся его…

Но тут его прервал крик Флейшмана, который оставался на связи с Рибо:

— Они все узнали! Теперь на него давят в полную силу…

— Что мы можем сделать? — спросил я и попытался возобновить контакт с Рибо, но результата не было. Все равно, что жать на кнопки радиоприемника, который отключен от сети. Я спросил у Флейшмана:

— А ты еще слышишь его?

Он покачал головой. Все попробовали подключиться к Рибо, но тщетно.

Через час мы поняли, почему так вышло. В теленовостях объявили о самоубийстве Рибо — он выпрыгнул из окна своей палаты.

Что бы это значило: его поражение или нет? Никто не мог ответить. Самоубийство Рибо не позволило сказать ему правду на пресс-конференции, а с другой стороны — теперь не состоится его «признание». К тому же, он больше не сможет вредить нам. Хотя, если обнаружится, что мы навещали его в больнице, то нас вполне смогут обвинить в убийстве…

Впрочем, никто так и не докопался до этого. Медсестра наверняка приняла нас за назойливых журналистов. Она видела после нашего ухода, что с Рибо все в порядке, поэтому о нашем визите ничего никому не сказала.

В 11 утра Райх и я созвали журналистов в большой зал, специально для этого арендованный. Флейшман, Райх и оба Грау стояли у дверей и внимательно изучали входящих. Как оказалось, не зря. Среди последних журналистов вошел грузный лысый человек, некто Килбрайд из «Вашингтон Икзэминер». Райх кивнул парням из охраны, те подошли к Килбрайду и спросили, не будет ли он возражать против обыска. Тот сразу же принялся яростно шуметь, протестовать, заявив, что это оскорбление. И тут он вдруг вырвался и бросился ко мне — рука его была во внутреннем кармане пиджака. Я напряг все свои ментальные силы и резко остановил его. Трое подоспевших охранников оттащили журналиста в сторону. У него обнаружили автоматический пистолет «вальтер» с шестью патронами в магазине и одним — в стволе. Килбрайд кричал, что он всегда носит оружие для самозащиты, однако все прекрасно видели, как он пытался застрелить меня. (Позже мы прозондировали его мозг и обнаружили: за день до этого паразиты овладели рассудком Килбрайда, когда тот был в стельку пьян — алкоголиком он был известным.)

Неожиданная диверсия подстегнула и без того напряженную атмосферу ожидания. Собралось около пятисот журналистов — даже все не поместились в зале. Пришлось остальным остаться на улице и следить за событиями по телетрансляции. Я встал на помост в окружении Рейха, Флейшмана и братьев Грау — их целью было просматривать зал на тот случай, если появится еще один убийца — и громко начал читать наше заявление:

«Сегодня мы хотим предупредить все человечество о страшной угрозе, нависшей над ним. В настоящий момент за нашей планетой следит бесчисленное количество пришельцев, цель которых — уничтожить человеческую расу или поработить ее.

Несколько месяцев назад, когда мы проводили первые археологические раскопки на Черной Горе в районе Каратепа, я и профессор Райх узнали о существовании враждебных сил. Мы поняли, что эти силы активно сопротивлялись нашим попыткам открыть тайну кургана. Тогда мы полагали, что имеем дело с психическим полем, которое создали жители тех мест для защиты своих захоронений. И я и Райх вполне допускаем такую гипотезу, кстати она объясняет и трудности, возникшие при первых раскопках гробницы Тутанхамона. Мы были готовы на риск нарушить заклятие древних, если оно исходило от них, и продолжали исследования.

Однако, за последние недели мы убедились в том, что столкнулись с куда более опасной вещью, чем проклятие. Теперь мы убеждены, что пробудили ото сна неведомые силы, некогда преобладавшие на Земле и которым суждено снова воцариться на ней. Эти силы опасней всех когда либо существовавших врагов человечества, потому что они невидимы и способны поражать непосредственно наш мозг. Они могут разрушить здравомыслие любого индивидума, на которого нападают, могут склонить к самоубийству. Они также в состоянии подчинить себе определенных людей и использовать их в своих целях.

И все же мы уверены, что у человечества нет причины для паники. По сравнению с нами, их гораздо меньше, а главное — мы теперь знаем о них. Возможно, предстоит нелегкая битва, но я уверен в нашей победе.

Я не стану оглашать, насколько далеко мы продвинулись в изучении этих паразитов мозга…»

Я говорил еще более получаса, вкратце описал большинство событий, которые зафиксировал в этих записках, рассказал о том, как были уничтожены наши коллеги и о том, как нас предал Рибо. Затем я объяснил, каким образом человек, узнавший о существовании паразитов, может избавиться от них. Главное, подчеркнул я для собравшихся, эти силы пока не проявляли активности, их действия были слепы и инстинктивны. А еще очень важно — не поднимать панику. Многие люди ничего не в силах поделать с паразитами, поэтому лучше крепить их уверенность в грядущей победе. Последние пятнадцать минут своей речи я уделил самому оптимистическому пункту: теперь, когда человечество предупреждено, полный разгром паразитов — лишь дело времени.

В конце я согласился ответить на вопросы, но большинство репортеров уже рвалось к ближайшему телескрину, поэтому последняя часть программы завершилась очень быстро. Через два часа наша новость была на первой полосе всех газет в мире.

Честно говоря, на меня все это нагнало жуткую скуку. Вместо того чтобы взяться впятером за изучение новых удивительных миров, нам приходилось убивать время на журналистов. Впрочем, как мы решили сообща, это был лучший способ защитить себя. Если бы с нами что-то произошло, мир тотчас бы по-настоящему встревожился. Поэтому для паразитов было важнее дискредитировать нас — пусть все идет как обычно месяц-другой, может даже год, пока все не решат, что мы их надули, и не оставят нас в покое. Таким образом, своим заявлением мы купили время — в этом и был наш замысел. Нам в ту пору было невдомек, что паразиты могут обойти нас почти в каждой хитрости.

Впрочем, это вполне закономерно. Мы же не хотели тратить на них время. Представьте себе книголюба, только что получившего посылку с книгой, которую он искал всю жизнь, и стоило ему начать распечатывать пакет, как вдруг заявляется какой-то докучливый тип и заводит многочасовую беседу… Вполне вероятно, что паразиты представляют из себя величайшую угрозу миру, но для нас они были омерзительно скучны.

Люди привыкают к рамкам своей умственной деятельности, как привыкли наши предки 300 лет назад к неудобствам путешествия. Каково было бы Моцарту после недельной изматывающей дороги узнать, что в XXI веке люди будут тратить лишь четверть часа на то же самое расстояние. Вот и мы чувствовали себя, словно Моцарт, перескочивший в XXI век. Те путешествия в сознание, которые нам давались поначалу так трудно и болезненно, теперь могли быть проделаны в считанные минуты. Наконец, мы до конца поняли смысл высказывания Тейяра де Шардена о том, что человек стоит на грани новой фазы эволюции — мы-то уже вступили в эту фазу. Сознание представлялось какой-то девственной страной, наподобие земли обетованной у сынов Израиля. Осталось только заселить эту землю… и, разумеется, прогнать тех, кто ее сейчас оккупировал. Поэтому, несмотря на все тревоги и проблемы, в эти дни мы пребывали в состоянии безмятежного счастья.

У нас были две главные цели. Во-первых, найти новых «адептов», кто бы помог в предстоящей битве. А во-вторых, найти способ превратить эту битву в наступление. До сих пор мы не могли опуститься на те глубины сознания, где обитали паразиты. Однако моя ночная схватка с ними показала, что можно обратиться за помощью к силам из более глубоких источников. Интересно, сможем ли мы приблизиться к ним вплотную и перенести битву в стан противника?

Я не слишком внимательно следил за мировой прессой. Неудивительно, что многие газеты отзывались о нас злобно и скептически. Венская «Уорлд Фри Пресс» открыто призывала посадить нас всех под арест до выяснения обстоятельств массового самоубийства ученых. Лондонская «Дейли Экспресс» напротив советовала отдать нас под защиту Военного Департамента ООН и обеспечить всеми средствами борьбы с паразитами, какие мы сочтем эффективными.