Стальной век: Социальная история советского общества - Вадим Дамье

Последнее, что хочется сказать перед тем, как читатель начнет читать эту книгу. Я старался в равной мере разрушить как «красные», так и «бе­лые» мифы о советской истории. Мне одинаково чужды как восхваления, так и проклятия в адрес Ленина, Сталина и их последователей за то, что те выступали «создателями социализма», «погубителями Великой России» или, наоборот, «творцами Великой империи». В набившем уже оскомину споре о том, кем был Сталин - «эффективным менеджером» или жестоким и кровожадным тираном, я не считаю нужным становиться ни на одну из сторон. Я надеюсь, читатель сам сумеет придти к выводу о том, что тиран и деспот вполне может быть весьма эффективным менеджером. Вопрос лишь в том, чему и кому служит, с какой целью, для кого и какой ценой осуществляется эта эффективность. И нужны ли обыкновенным, «про­стым» людям такие вот менеджеры, которые готовы силой и невзирая на последствия и жертвы навязывать обществу свои «модели» - идет ли речь о всесильном Государстве или всемогущем Рынке?

Сегодня, когда нередко приходится слышать голоса, которые утвер­ждают, что незачем рассказывать школьникам всей истины, но главное - это воспитать из них патриотов, готовых все оправдать и простить «род­ному» государству, мне кажется особенно важным и нужным одно: сказать правду.Глава 1

Русская революция 1917-1921 гг.

Сколько революций произошло в России в XX веке? Среди историков до сих пор нет единого мнения на сей счет. Ответ на этот вопрос чаще всего зависит от точки зрения или от политической позиции. Одни счита­ют, что в феврале 1917г. вспыхнула демократическая революция, а в ок­тябре того же года произошел большевистский переворот, покончивший с надеждами на развитие России по пути свободы и демократии. Историо­графия, в большей или меньшей степени связанная с большевистской тра­дицией, предпочитает говорить о двух революциях: буржуазно-демокра­тической Февральской и социалистической Октябрьской. Современники событий нередко вели речь о «Третьей революции», направленной против большевистской диктатуры в 1921 г. И все-таки представляется, что рево­люционные события 1917-1921 гг. следует воспринимать как единый про­цесс, хотя и не линейный, но включавший в себя различные линии, подъ­емы и спады. Все это время на повестке дня стояли одни и те же глубинные социальные проблемы, вокруг которых и разворачивалось противоборст­во между различными общественными силами и течениями. Все это вре­мя в разных формах полыхало восстание народа против старой системы, заведшей страну в тупик, и против попыток новых властей навязать ей такие формы модернизации, которые ломали устои народной жизни. Ожесточенный конфликт между «низами» и «верхами» в итоге завершил­ся торжеством последних, хотя и в отличном от старого обличье - боль­шевистском.

   1. На пути к революции. Расстановка сил

Предыстория Русской революции 1917-1921 гг. уводит нас далеко вглубь XIX столетия. После унизительного поражения, понесенного Рос­сией от западных держав в ходе Крымской войны 1853-1856 гг., русскому самодержавию стало ясно, что для сохранения его власти необходимыпреобразования. Если Империя хотела устоять, нагнать своих противников и конкурентов и продолжать вести мировую политику, ей следовало пред­принять существенные шаги в направлении военного, а значит и экономи­ческого обновления (модернизации). В 1861 г. было отменено крепостное право, и развернулся процесс принудительного насаждения капиталисти­ческих элементов сверху, характерный для стран с так называемым «дого­няющим» типом развития. «...Каждое более или менее крупное меро­приятие правительства влияет на жизнь всего народно-хозяйственного организма. Покровительство, оказанное отдельной отрасли промышлен­ности, новая железная дорога, изыскание новой почвы для применения народного труда - все подобные... меры затрагивают... весь строй сло­жившихся отношений...», влияют на ход дальнейшего развития всего эко­номического механизма, - объяснял смысл проводимой политики россий­ский министр финансов Сергей Витте[3].

Государство за свой счет создавало хозяйственную инфраструктуру и банки, строило фабрики, заводы и железные дороги, а позднее передавало их частному капиталу, когда тот уже оказывался в состоянии вкладывать в них деньги и развивать экономику дальше. Эта политика финансировалась, прежде всего, за счет средств, выкачанных из крестьянских общин. «Мо- дернизаторские» усилия были весьма активными и, на первый взгляд, при­несли ощутимые успехи. По темпам роста производства Россия (по ряду показателей) обгоняла ведущие мировые державы. Так, например, за 1890- 1913 гг. производство чугуна в России возросло в 5 раз (в Германии - в 4 раза, в США - в 3,3 раза, в Великобритании - в 1,3 раза), добыча россий­ского каменного угля увеличилась в 6 раз (в США - в 3,6 раз, в Германии - в 2,7 раз, в Великобритании - в 1,6 раз), добыча нефти - в 2,3 раза (в США - в 5,5 раз)[4]. В 1913 г. Россия давала почти четверть мирового урожая пшеницы, половину мирового урожая ржи и почти треть мирового урожая ячменя.

Все эти цифры, действительно, впечатляют. Но насколько удалось вла­стям к моменту начала Первой мировой войны в 1914 г. превратить Россию в процветающую страну с развитой капиталистической экономикой?

Либеральные, социал-демократические и большевистские теорети­ки нередко были склонны переоценивать степень развития капитализма в России, степень ее «европеизации». Но они видела то, что хотели увидеть. В действительности Россия, говоря современным языком, оставалась ско­рее страной «Третьего мира». Общее структурное отставание российской экономики от западной было настолько значительным, что наводит на мысль: речь идет не просто об отсталости в рамках одной и той же систе­мы координат, но о глубинном «цивилизационном» различии. Действи­тельно, реальный доход на одного работающего в России в 1913 г. состав­лял лишь 81% от соответствующего показателя в Англии в 1688 г., то есть за сто лет до промышленной революции![5] При этом разрыв в объеме ВНП на душу населения по сравнению с развитыми западными странами с кон­ца XIX века стал все больше нарастать[6].

В российских городах утвердился капитализм, но свыше 80% населе­ния по-прежнему жило в деревне, а российский рынок оставался слишком узким для того, чтобы капиталистические отношения широко распростра­нились. Страна существовала как бы в двух различных мирах. Большин­ство людей находилось в докапиталистических условиях. Известный уче­ный-аграрник А.В.Чаянов, изучавший аграрные отношения в русской де­ревне, обратил внимание на следующую особенность: хотя большая часть крестьян уже не практиковала чисто натуральное хозяйство, но продавала свои продукты на рынке и прирабатывала на промыслах, капиталистиче­ского накопления чаще всего не происходило. Подавляющее большинство крестьянских семей тратило все вырученные деньги на еду или промыш­ленные товары[7], что характерно для «докапиталистических» отношений. В деревне уже появились хозяева, ведшие дела на широкой коммерческой основе и с применением наемного труда (их называли кулаками-миро- едами), но в целом крестьянство оставалось в имущественном и социаль­ном отношении довольно однородной массой. Процессы расслоения но­сили еще зачаточный характер.

Преобладающей формой общественной организации в русском селе оставалась крестьянская община («мир», «общество») - единица не только фискальная, но, в известной мере, все еще и хозяйственная. Она обладала чрезвычайно высокой устойчивостью и имела свои механизмы коррекции социального неравенства (переделы земли и т.д.). Попытки правительства П.А.Столыпина в ходе аграрной реформы (с 1906 г.) выделить в деревне твердый слой крестьян-капиталистов и осуществить ускоренное разложе­ние общины имели лишь ограниченные результаты; начался обратный процесс возвращения крестьян в общину.

Основная проблема докапиталистического состояния русской деревни состояла в том, что потенциал дальнейшего увеличения сельскохозяйст­венного производства не для собственных нужд, а на продажу, был огра­ничен. Крестьянин вообще психологически был не склонен производить «больше, чем надо», а классические «капиталистические» стимулы на селе работали довольно плохо. Неудивительна крайне низкая производи­тельность в дореволюционных крестьянских хозяйствах. Урожайность хлеба в несколько раз уступала европейскому уровню. Экспорт хлеба осуществлялся не благодаря излишкам, а за счет крестьянского недоеда­ния. В деревне периодически вспыхивал голод. Положение усугублялось крестьянским малоземельем: значительная доля лучших угодий находи­лась в руках помещиков, часть которых прибегала к феодальным методам ведения сельского хозяйства.

Широкие массы российского общинного крестьянства были чем дальше, тем больше недовольны сложившимся положением. Со времени революции 1905-1907 гг. они все более отчетливо формулировали свои чаяния. Историк Т.Шанин, много лет посвятивший изучению русских кре­стьян, так суммирует их стремления: «Идеальная Россия их выбора была страной, в которой вся земля принадлежала крестьянам, была разделена между ними и обрабатывалась членами их семей без использования наем­ной рабочей силы. Все земли России, пригодные для сельскохозяйствен­ного использования, должны были быть переданы крестьянским общинам, которые установили бы уравнительное землепользование в соответствии с размером семьи или «трудовой нормой», т.е. числом работников в каждой семье. Продажу земли следовало запретить, а частную собственность на землю - отменить»[8]. Разумеется, такая программа «черного передела» не имела ничего общего с буржуазными преобразованиями и введением ча­стной собственности на землю.