Мгновение в бесконечности - Гео Коваленко

Петербурге.

Гриша пригубил американо. Горький вкус напомнил ему поездку в Италию. Ранние подъёмы в отеле под ароматы свежеиспеченного хлеба из булочной неподалёку, в которой он завтракал каждое утро. Особенно вкусный кофе, звук колоколов итальянских церквей, чужая речь, тепло….

Гриша пригубил американо снова.

По кофейне разлилось звучание рождественских колокольчиков. Заиграла знакомая Грише мелодия.

Мгновенно в его душе поднялась волна счастья и тоски, воспоминания и мечты, разочарования и надежды. Он просто сидел и не двигался, но его душа светилась и жизнь в ней кипела. Невозможно сдержать было чувств столь сильных, что испытывал мужчина. И он стал петь. Тихо так, сам для себя. Подпевал знакомой песне и не замечал, как делал это всё громче и громче. Он пел, и так выражал счастье и тоску, воспоминания и мечты, разочарования и надежды. Во всей предновогодней суете он смог остановить мгновение и наслаждался им.

Две девушки переглянулись и засмеялись, поспешив уйти со своими стаканчиками капучино. А Грише было всё равно. Он пил свежесваренный кофе, наслаждался уютом и пел. И ему просто было хорошо.

Её тянуло

Утро. Она проснулась с закрытыми глазами и стала водить руками по кровати. Внутри неё стремительно разливалось тревожное чувство и ей, как воздух, нужен был смартфон. В голове метались мысли: «Как там он? Что с ним? Когда был в сети?» Без этого её день начинаться не мог. Совсем. Она понимала, что сейчас будет «проверять» и тратить время на ритуал для успокоения, но ничего не могла с собой поделать. К горлу подступил ком и стало тошнить. Её тянуло к нему? Или она себя обманывала?

Она открыла глаза и в темноте попыталась рассмотреть смартфон. Через секунду увидела мерцающий белый огонёк. Нашла. Быстро сняла блокировку и посмотрела на десятки уведомлений. Реклама магазинов, новости и несколько сообщений — но не от него. От него — ничего. Тогда она зашла в первую попавшуюся сеть — он был в 1:58, а рядом с аватаркой замкнулся синий кружочек. Сердце её застучало ещё сильнее. Что там? А вдруг он там с другой? А вдруг с ним что-то случилось? Она задержала палец над этим кружочком, не решаясь нажать и увидеть содержимое.

Сбросила одну соцсеть, включила другую. Из-за её скрытого режима надпись «был(а) недавно» высветилась у всех. Сообщение не прочитано, хотя был в 1:58 по другой соцсети. Вот чёрт… Тревожность не спадала. Доводы разума, что у него могут быть свои дела, и они никак не соответствуют её страхам — не помогали. Она переключилась в третью соцсеть. Кружочки историй в секунду обновились, и она увидела его аватарку первой в очереди. Тут же нажала на неё, и сердце забилось ещё сильнее, когда появился экран загрузки истории. Ещё через пару секунд на экране появился он, стоявший у себя дома на фоне большого телевизора с запущенной игрой, а где-то внизу была видна голова его младшего брата и подпись «играем с брательником».

Она вернулась в первую соцсеть и посмотрела историю там, а там — репост его «воспоминаний» и запись с новым треком его любимой группы.

Весь нервный комок распустился. Она успокоилась до момента, пока снова не начала тревожиться.

Ей было 19 лет. Разговаривая с ним, пусть даже редко и коротко, она ощущала приливы счастья. Затем жила с этим чувством и в какой-то момент, словно по щелчку пальца злого рока, начинала испытывать тревогу. Она тревожилась потому, что боялась его потерять, хотя они ещё не были вместе. Жизнь с таким страхом и перепадами настроений превратилась в болото.

Не на пустом месте за всё тревожилась и боялась. Но она была ведома эмоциями, и от этого никак не могла наладить свою жизнь. Под влиянием эмоций без голоса разума она совершала те вещи, за которые ей потом было стыдно. Или люди не выдерживали её перепадов настроения, и она оставалась одна. Так было в отношениях, так было в учёбе и работе. Словом, так было во всей её жизни.

Спасало только одно — она понимала, что с ней что-то не так. И это «не так» исправляла. Но для этого ей пришлось пройти через очень и очень многое.

Мерз…

Поздней ночью мужчина и женщина сидели на лавочке парка маленького городка. Мужчина слегка отмороженными пальцами держал остывшую шаурму и разглядывал её.

— Бл*, надо было спросить того чурбана — повара, как уехать отсюда.

— А что не спросил?

— Забыл, — ответил мужчина и стал смачно поглощать шаурму. Шаурм, шаурм, шаурм. Кусочки мяса, овощей и лаваша падали на штаны, туда же капал соус.

— И что теперь? — спросила женщина.

— Марь, дай пожрать, а.

— Сколько ж в тебя влезает…

С набитым ртом мужчина произнёс едва понятное «Много».

Им было по 30 лет. Лёша и Марина устали от жизни в мегаполисе и приехали в маленький город, чтобы посмотреть квартиру для съёма. Им ничего не понравилось, и они ушли от риэлтора со словами «говно предлагаете за такие деньги». В ближайшем баре пара напилась и потом пошла гулять по городу.

В алкогольном и сигаретном тумане сознания Лёше думалось только плохое. Он поносил город воинской славы вдоль и поперёк, комментируя едва ли не каждый сморчок, машину, столб или здание. Марине было тошно это слушать, но говорить она ничего не хотела — знала его неуравновешенность и привыкла его терпеть. В своих оскорблениях мужчина дошел до памятника, который плохо разглядел. Получил замечание от какого-то дедушки. Подрался… С этого момента Марина и Лёша пребывали в сильном шоке и вели себя так, будто ничего не случилось. За время этой прогулки их телефоны сели и вызвать такси они уже не могли. «Как теперь выбраться из этого днища» они не понимали и теперь сидели на аллее парка уже продолжительное время, медленно трезвея и замерзая.

Пара увидела, как на аллею вышел парень лет 25 и пошёл в их строну. В ушах у него стояли наушники-затычки и была своя атмосфера. Длинное пальто, шарф и кучерявые волосы… Это привлекло внимание обоих — парень выделялся среди серой массы всех жителей этого города, каких они могли видеть.

— Во, давай у него спросим? — жуя произнёс Лёша.

— Давай.

Лёша дожевал свой кусок, вобрал в себя побольше воздуха и крикнул:

— Парень!

Парень продолжил идти и не реагировал.

— Эу! — еще громче закричал мужчина, — Проснись, бл@!

Парень уже поравнялся с ними и все ещё не обращал внимание на призывы.

— Стоять! — почти синхронно