Пилот МИГа - последний полет лейтенанта Беленко - Джон Бэррон

Теперь я хочу сообщить, что на следующей неделе у нас будет субботник. Работать будут все — и офицеры, и солдаты. Все!! Каждая эскадрилья должна достать дерн и положить его над самолетными бункерами, так, чтобы американцам сверху казалось, что тут ничего нет, кроме зеленого покрытого травой поля… У меня еще одно сообщение. Очень серьезное. Один из наших товарищей… влюбился. И знаете в кого? В деревенскую девку! А она проститутка, самая что ни на есть.**

Офицеры морщились, рядовые посмеивались, а Шевцов громко читал телеграмму от жены техника, умоляющей заставить ее мужа прекратить связь, в которой она его подозревает.

„Вот вам наглядный пример вырожденческой капиталистической морали. Пусть это будет уроком для всех, — продолжал Шевцов, — но в нашем полку мы будем твердо придерживаться и следовать только принципам коммунистической морали. Всем командирам эскадрильей явиться для отчета ко мне в кабинет. На сегодня все. Разойдись!**

В раздевалке Беленко переоделся в ХБ (темносиний комбинезон), полученный полтора года назад. Другой ему полагался только через пять месяцев, поэтому он должен был беречь этот, ставя аккуратные заплаты на коленях и на локтях. Дежурный офицер открыл сейф и выдал ему под расписку автоматический пистолет и две обоймы по семь патронов в каждой. Пистолет, а также НЗ — пакет с некоторым запасом средств первой необходимости (сигнальные ракеты, спички, удочки, химический состав для отпугивания акул), продуктов и медикаментов — давали пилотам на случай аварии самолета в тайге или в океане, чтобы пилот мог какое-то время продержаться, пока не подоспеет помощь. Все это стали выдавать сравнительно недавно, после одного трагического случая, когда пилоту пришлось прыгнуть с парашютом в безлюдную глухую тайгу, и он погиб там от голода и лишений.

Много месяцев спустя охотники обнаружили останки пилота и дневник, в котором он проклинал свою судьбу и тех, кто был повинен в его гибели. Последняя запись гласила: „Спасибо родной партии за заботу”.

После другого трагического случая, когда пилот застрелил свою жену, застав ее с любовником, пистолеты стали выдавать только перед самым полетом.

Рабочий день в полку начинался с получения заданий и составления графика полетов. Часть пилотов должна была тренироваться сегодня в стрельбе по движущимся целям, и их курс лежал на восток — к океану, где с военных кораблей запускались ракеты. Эскадрилья Беленко должна была практиковаться в перехвате чужих самолетов и препровождению их на посадку на территории базы.

Беленко делал вид, что внимательно слушает командира, объясняющего задание и перечисляющего все, что он должен был выполнить во время полета. Но мысли его были далеко: он думал о том, что несмотря на прекрасную ясную погоду, выход за установленную тренировочную зону будет сопряжен с большим риском. Он также старался рассчитать время, расстояние, скорость, запас горючего, наметить курс полета и точки возможного перехвата.

Первые утренние полеты прошли спокойно, и в 11: 00 пилоты вернулись на базу на второй завтрак, после чего им предстояло трястись на грузовике по рытвинам и ухабам на военно-воздушную базу в Сахаровке, которая находилась в четырех километрах от Чугуевки. Беленко не поехал со всеми — он отправился в медпункт на осмотр. Беленко никогда не волновался перед осмотром, потому что врач был человеком мягким, отзывчивым и всегда, как мог, помогал пилотам. За пять дней до полетов им запрещалось пить, но это распоряжение никогда не выполнялось — пили все, а многие просто напивались вдрызг. При небольшом количестве алкоголя в крови врач обычно давал разрешение на полет, но после сильной попойки пилот на день отстранялся от полетов. Врач всегда находил соответствующую причину: насморк, небольшое воспаление уха или повышенная температура.

Беленко измерили температуру, проверили пульс, кровяное давление, глаза, уши и горло.

— Как вы себя чувствуете? — спросил врач.

— Прекрасно.

— Какой полет у вас сегодня?

— Обычный тренировочный.

Врач внимательно посмотрел на него: „Скажите, лейтенант, вы что-нибудь пили в течение последних суток?”

— Последние пять дней я вообще ничего не пил.

— Вы в состоянии летать сегодня?

— Конечно. А что, разве что-нибудь не в порядке?

— У вас повышено кровяное давление. Не настолько, чтобы бить тревогу, но для вас оно довольно высокое. Какие-нибудь неприятности?

— Абсолютно ничего.

Опасаясь дальнейших расспросов, Беленко сказал, что уже почти неделю он не летал и ему необходимы тренировки. Сегодня утром он сделал пробежку в шесть километров и возможно немного возбужден. Врач кивнул: „Ну что ж, это понятно. Счастливого полета, лейтенант’*.

Беленко присоединился к пилотам, ожидавшим около ангара метеосводку. Ребята острили насчет приближающегося коммунистического субботника, на котором они должны будут маскировать бункеры ветками и дерном. Идея была абсурдной, потому что американцам давно было известно месторасположение аэродрома, да и какой дурак поверит теперь во внезапное его исчезновение? Кто-то из пилотов заметил: „Я слышал, что на фотографиях, которые они делают со своих спутников, виден каждый гвоздь на солдатских сапогах”.

Заметив приближающегося к ним Володина — молодого лейтенанта КГБ, прикомандированного к их полку, пилоты замолчали.

— Доброе утро, Виктор Иванович. Как дела? — обратился Володин к Беленко.

— Все в порядке.

— А Людмила и Дима, как они?

— Прекрасно.

— Какие новости, что слышно?

— Сегодня солдаты опять отказались от завтрака.

— Да, я знаю. Как вы думаете, в чем тут дело?

— Владимир Степанович, вы не хуже моего знаете причину…

— Но мне все-таки хотелось бы услышать ваше мнение. Зайдите ко мне после полета. Мне надо с вами поговорить.

В этом приглашении не было ничего необычного. Гебешник всегда все вокруг словно вынюхивал, каждому задавал одни и те же вопросы: „что нового?”, „что слышно?”, и все-таки Беленко это не понравилось. Почему он обратился ко мне именно сейчас? Надеюсь, дорогой Товарищ, нам не придется больше свидеться.

Наконец офицер из метеорологической службы объявил: на востоке, где должны были проводиться тренировки, небо ясное, летная погода продержится до вечера. Но на юго-востоке, куда на самом деле лежал курс Беленко, собираются облака, движущиеся в сторону Японии.

Идиоты! Ведь ясную погоду предсказывали по всей области. Какой же плотности будет облачность в том районе? Надо придумать, как лучше спросить его об этом. Нет, не стоит задавать никаких вопросов. Нельзя проявлять заинтересованность — это может меня выдать. Придется просто рискнуть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});