Беру тебя в долг - Кариди Екатерина Руслановна

– Не торчи там! – послышался окрик. – Времени мало. Надо еще позаботиться о твоих нарядах. Заночуем здесь, а завтра к полудню надо уже быть в замке.

– Иду, – буркнула Мара, выбираясь из повозки.

И наконец увидела, куда он ее привез.

Это был Даршанц, небольшой городок на пути к столице.

Знаменит он был тем, что здесь шла бойкая торговля. Даршанц стоял прямо на главном тракте. Оживленное движение в столицу и обратно, в нем постоянно кипела жизнь. Была даже поговорка: «Даршанц не спит ни днем, ни ночью».

Далеко они успели забраться, однако.

Повозка отъехала в сторону, в Мара стала оглядываться по сторонам. Меркель остановился на окраине, но даже здесь были хорошие, крепкие дома. Построенные в новомодном стиле «фахверк»*. Темный каркас из мореного дуба и белый камень заполнения. В свете факелов дома казались пряничными.

Мара неловко повела плечом и переступила на месте, стараясь смотреть под ноги, чтобы не наступить на оставленные лошадьми кучи. Ее трясло мелкой дрожью от усталости и немного покачивало. Такое чувство, будто плывет в лодке. Все время хотелось отставить ногу в сторону, чтобы не потерять равновесие.

– Иди за мной! – окликнул дядя.

Он уже довольно далеко ушел вперед. А тут остановился и оглянулся на нее.

– Чего встала? Нам еще за твоими тряпками, а потом устраиваться на ночь!

Как ее напрягало это пренебрежение, сквозившее в каждом его слове. Меркель невозможно злил ее и как будто делал это нарочно. Он никогда не отличался особой любезностью, а сейчас просто превзошел себя. Она пошла, но ноги подрагивали, быстро не получалась. Когда поравнялась с Меркелем, он снова стал грубо подгонять:

– Шевелись, Мара.

И тут она не выдержала, взглянула на него и проговорила:

– Зря вы так, дядя. Что если я стану королевой? Ведь все возможно. И что тогда?  Подумайте об этом, дядя.

Меркель даже отшатнулся, и такой у него проскочил странный взгляд, словно он испугался. Потом натужно расхохотался и выдавил:

– Да…ааай Бог. Кхммм…

И закашлялся. Мара прошла мимо него и бросила:

– Куда идти? Показывайте.

Он молча пошел вперед, уже без понуканий. Только один раз зыркнул на нее острым режущим взглядом. Наконец они пришли.

– Жди здесь, я сейчас, – сказал Меркель, оставив ее перед крыльцом какого-то дома, а сам вошел внутрь.

Так глупо. Мара мечтала от него избавиться, а тут осталась одна, и вдруг стало  страшно. Однако дядя не солгал, вернулся почти сразу. С ним вместе был какой-то мужчина. По виду зажиточный, но об остальном судить было трудно, кто их знает, горожан. Мужчина спросил:

– Это она?

– Да, – кивнул дядя и повернулся к ней. – Иди сюда, Мара.

Что?! Этого еще не хватало!

– Никуда я не пойду, – сказала Мара, глядя на них.

Видно было, что Меркеля распирает от злости, однако он сдержался.

– Твои платья, – процедил он. – Они здесь. Их еще надо подогнать.

Несколько секунд она смотрела на них и не трогалась с места, наконец дядя процедил:

– Мы. Опаздываем. Завтра ты должна быть в королевском замке.

Мара подумала, что дядя Меркель уж слишком боится опоздать к началу отбора, значит, вряд ли оставит ее здесь. Преодолевая неприятное чувство, она все-таки вошла.

Внутри дом был довольно зажиточно обставлен. Судя по всему, хозяин – торговец, однако слишком у него был уверенный и острый взгляд для торговца. И отточенные движения. Ее отвели в комнату, и там действительно было несколько платьев. Все сшитые по последней моде.

Смущало то, что  и дядя, и тот мужчина вошли вместе с ней.

– Пусть мадхен** снимет накидку, – проговорил  мужчина. – Целиком. Надо видеть, где подгонять.

– Мара, –  мотнул головой дядя.

Не хотелось, но она сняла.

– Необычный цвет волос, как лунное серебро, – проговорил мужчина. – Все, как он зака…

Дядя громко кашлянул, они переглянулись. Нехорошая усмешка появилась на губах торговца, однако он поклонился ей и проговорил:

– Мадхен, прошу, встаньте сюда. Надо снять мерки.

Откуда-то сбоку возникла служанка, стала суетиться вокруг нее. А мужчины отошли в сторону и о чем-то тихо переговаривались. Как Мара ни прислушивалась, ничего не разобрала. Наконец служанка сняла и записала все ее мерки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ну что? – спросил дядя.

А торговец заверил:

– Все будет готово до утра.

Мару поразило то, что он даже не заикнулся об оплате. Она все думала об этом, когда они вышли. Потом пришла к выводу, что Меркель мог  оплатить все заранее или как-то еще.

– Очнись, Мара, мы пришли, – раздался недовольный голос дяди.

Она вскинула глаза, перед ними была таверна. Меркель толкнул дверь и пошел вперед, ворча на ходу:

– Давай, заходи. Теперь еще взять комнату и ужин. А завтра…

Дальше она не расслышала. И честно говоря, Мара так вымоталась за этот день, что ей было все равно. Главное, что Меркель взял для нее отдельную комнату. Она даже ужинать не стала, сразу забралась в постель и заснула.

Примечание:

* Представляет собой каркас, образованный системой горизонтальных и вертикальных деревянных брусьев и раскосов с заполнением промежутков камнем, кирпичом, глиной (саманом) и другими материалами.

**  Обращение к девушке благородного происхождения без титула.

глава 3

Утром ее разбудили очень рано. Мара совсем не выспалась, чувство было такое, как будто только закрыла глаза и вот уже вставать. Но Меркель подгонял опять. Не успела она одеться, как он влетел в ее комнату, внося тревожность. Тут же прошел к окну и стал вещать:

– Быстрее, не тяни время. Мы должны обязательно успеть сегодня на отбор.

А ей как раз принесли завтрак. Каша была горячая, она ела осторожно.

– Мне что, давиться, дядя? – в сердцах сказала Мара, а потом спросила уже другим тоном: – Я не понимаю, к чему такая спешка?

Он не ответил, только зло зыркнул на нее и вышел из комнаты. Но в дверях обернулся и бросил:

– Сейчас должны принести твои платья. Наденешь розовое.

И вышел.

После такого какой завтрак, кусок не полезет в горло! Но она все съела, потому что неизвестно, когда удастся поесть в следующий раз. Дядя не солгал, сундук с ее платьями доставили очень скоро. Но еще раньше в ее комнату принесли лохань и горячую воду. Мара не стала задавать вопросов. Если уж Меркель расщедрился для нее на горячую ванну, это надо использовать. Мылась очень быстро и все равно  получила огромное удовольствие.

Однако настал момент одеваться. И тут Мара поняла, что не наденет это розовое. Да, оно было эффектное, но слишком открытое. Черта с два, подумала Мара и стала перебирать остальные платья. Выбрала наиболее закрытое серое, из плотной ткани. Даже не из скромности, а потому что это платье было самое теплое. Оделась с помощью местной служанки, которую дядя прислал ей в помощь.

Кроме платьев там была еще новая накидка, отороченная мехом и расшитая узором по подолу. Красиво, конечно, и дорого. Но вот туфли к этому всему предусмотрены были только одни. Глядя на них, Мара чертыхнулась про себя, похоже, на этом дядя сэкономил.

А потом просто надела свои башмаки. Они у нее были еще крепкие. Пусть не изящные, ничего, под платьем не видно.

Она как раз закончила одеваться, когда вошел дядя. Глянул на нее и выпалил:

– Почему не надела розовое?

– Потому что оно не подходит.

Казалось, он сейчас вспылит, но Мара сказала:

– Мы разве не торопимся?

Меркель со свистом выдохнул сквозь зубы. Но два молодца из прислуги замерли в дверях, ожидая приказаний. В конце концов Меркель мотнул им головой, чтобы выносили сундук. А ей сказал:

– Выходи, – и сам первый вышел из комнаты.

***

Выехали они сразу, как только сундук приторочили на запятки повозки. И опять Меркель погнал лошадей, но дорога уже была намного ровнее. Не так трясло, и Мара чувствовала себя лучше. Она даже успела вздремнуть.