Профилактика - Владимир Ильин

Между тем лесопарк и не думал заканчиваться. Справа и слева от дорожки, по которой шагали мальчик и Алка, тянулись скучные заросли пыльных кустов, над которыми возвышались деревья. Прохожих, как встречных, так и попутных, было немного, и все они тоже были неинтересные. В большинстве своем — бабки да женщины. Те, кого они с сестрой обгоняли, словно сговорившись, несли букеты цветов, а те, кто попадался навстречу, останавливались и совали мальчику конфету или печенье. Тоже непонятно: с какой это стати они сегодня такие щедрые, все эти бабульки да тетки? Или тут, за городом, другие порядки действуют? Ведь в городе никому и в голову не придет взять и просто так угостить тебя. И ладно бы, если бы давали конфеты шоколадные, а то суют какую-то дешевую карамель-сосучку да сухое печенье, а тут и без того пить все больше хочется. И отказаться нельзя: цыкают с сестрой в два голоса, чтобы обязательно взял, мол, нельзя отказываться...

Конфеты мальчик прятал в карман — потом, может, пригодится. А печенье, куснув для вида краешек, тайком от сестры бросал в кусты.

Идти становилось все труднее. И не потому, что мальчик устал. Просто мир вокруг был скучным и надоело передвигать ноги вслед за размеренно шагающей сестрой.

Однако вскоре, откуда ни возьмись, над кустами стали появляться птицы, и жить сразу стало веселее. Их было много, этих пернатых созданий, которые перепархивали с ветки на ветку и время от времени орали, широко разинув клюв, словно просили чего-то. В основном это были галки и здоровенные черные вороны.

Эх, жалко, нет с собой рогатки, он бы сейчас им показал кузькину мать! А то разлетались тут, как бомбардировщики!

В следующий момент мальчику пришла в голову спасительная мысль. Дорожка была покрыта слоем шуршащего гравия, который вполне можно было использовать для тренировок в меткости стрельбы. Улучив момент, мальчик на ходу зачерпнул горсть камушков и принялся кидать их в птиц.

Первый же бросок вспугнул ворон, и они с возмущенными воплями снялись с насиженных мест, однако не улетели совсем, а, тяжело покружив над головой, вновь опустились рядом с аллеей, только теперь уже на ветви берёзы.

Мальчик осуществил серию бросков в темпе автоматной очереди. Естественно, ни в одну из птиц он не попал... эх, еще бы чуть-чуть!.. Но вороны опять загалдели и перелетели на другую сторону аллеи, усевшись уже за пределами дальности броска.

Привлеченная шумом Алка оглянулась и узрела брата в тот момент, когда он заносил руку для очередного залпа — на этот раз просто по зарослям кустов (пущенные с силой, камни с сочным свистом врезались в листья, создавая иллюзию, будто ты не кидаешься камнями, а стреляешь по кустам из настоящего автомата по невидимым врагам). Естественно, сестра разразилась гневной тирадой о том, что ТУТ нельзя себя так вести, что мальчик — бессовестная скотина, что у него на уме — одни глупости и хулиганство, в то время как...

Тут сестра внезапно осеклась, глаза ее подозрительно заблестели, и, грубо схватив мальчика за руку, она молча потащила его за собой, как на буксире.

Мальчику стало обидно до слез, и он поджал губы и принялся часто моргать, чтобы не разреветься на глазах у встречных бабок и теток.

Спасло его от позора лишь то, что через несколько метров дорожка свернула вправо, кусты внезапно расступились, и взгляду открылась кирпичная стена с железной калиткой, за которой тоже стояли деревья и летали вороны.

А еще сквозь решетчатую калитку мальчик увидел нечто такое, что делало землю за стеной страшным и одновременно притягательным местом для детей любого возраста.

Там виднелись решетчатые оградки, над которыми возвышались кресты, украшенные венками, и гранитные плиты с фотографиями людей.

— Это же кладбище! — остановившись, воскликнул мальчик. — Зачем ты меня сюда привела?

Сестра отвела взгляд.

— Так надо, — устало проронила она. — Сейчас все узнаешь, потерпи еще чуть-чуть.

И двинулась к железной калитке.

Насколько мальчик знал, никого из их дедушек и бабушек на этом кладбище не хоронили. Во всяком случае, ни мама, ни папа никогда сюда не ездили. Совсем, значит, Алка умом тронулась, раз притащила его сюда! Может, таким способом она хочет испытать его на храбрость? Так лучше было прийти сюда в полночь, когда, если верить ужастикам, покойники выбираются из могил и бродят по кладбищу, пугая людей...

«Ну, ладно, сейчас мы ей покажем, что уже не маленькие и что нас ничем не запугаешь!»

И мальчик, небрежно засунув руки в карманы шортов, пристроился рядом с сестрой.

Однако даже при дневном свете ему стало не по себе, когда они углубились в могильное царство. Могил было много — насколько хватало глаз, до самого горизонта тянулись железные оградки, повсюду высились разнокалиберные надгробия и кресты. И с каждой фотографии на мальчика глядели те, кто лежал под землей: мужчины и женщины, старики и малые дети. Все они были красивые и нарядные, так что страшно было подумать о том, что с ними могло стать после долгого пребывания в сгнившем гробу. Они глядели на мальчика, как живые: кто — с немой укоризной (мол, ты-то жив, а вот нам пришлось освободить для тебя место на белом свете), кто — с всепрощающей улыбкой («Что ж поделаешь, не ты же виноват в нашей смерти!»), а кто — с нескрываемым злорадством («Ничего-ничего, придет когда-нибудь и твой черед присоединиться к нам!»).

— Ал, — тихо окликнул мальчик сестру, стараясь не смотреть больше на фотографии, — а бывают такие люди, которые не могут умереть?

Сестра покосилась на него, закусив губу, с таким видом, словно у нее опять болел зуб.

— Нет, — наконец проронила она. — Никому на свете не дано жить вечно.

— Да? — скептически скривился мальчик. — А ты откуда знаешь?

— Дурачок ты, — устало сказала Алка, поправляя платок, — Так установил Господь Бог, понятно?

— А зачем? — опять спросил мальчик.

Спрашивал он не потому, что ему это было в самом деле интересно. Просто не хотелось слушать жуткую тишину вокруг, нарушаемую лишь карканьем ворон.

— Чтоб каждый знал, что надо с толком использовать свою жизнь, а не растрачивать на всякие глупости, — сказала Алка, глядя прямо перед собой.

— А почему одни люди живут долго-долго, а другие — мало? Это тоже Бог установил?

— У каждого своя судьба, — уклончиво ответила сестра. — Одни умирают, другие погибают...

— А почему Бог не хочет, чтобы люди жили долго-долго? Если он все может, то что ему стоит сделать так, чтобы никто не умирал?

— Этого никто не знает, — сказала Алка. — И вообще, ты не вовремя затеял этот допрос. Ты еще многого не знаешь, малыш. Вот пойдешь учиться — и тогда все узнаешь.

Хотя слово «малыш» прозвучало ласково, но мальчику оно не понравилось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});