А.К. Удар, направленный на себя (СИ) - Дурова Надежда Андреевна

Вернувшись домой, её переполняло чувство гордости за саму себя.

— Это было чудесно. Чудесно, весело и блестяще. Я почетный работник, черт возьми!

— Твоему шефу не понравилась речь и яркие туфли, а еще он скрестил пальцы, когда ты получала свою стекляшку. Смешанные эмоции не лучший показатель для создания в будущем совместной плановой работы. Но он гордится тобой. Ты молодец.

— Прямого эфира не было. Ты пришла…*

Утро. Дождливый день, сырые тротуары, солнце скрылось за очередной тучей. Девушки вели разговор о работе, квартире, в которой давно пора навести порядок и глупой привычке подруг забывать о личном пространстве друг друга. Их укромные уголки находились в одном доме на разных этажах. Адалинда въехала сюда после того, как нашла себе призвание и поступила в институт. Признаться, ей всегда хотелось сбежать из дома, и она нашла успокоение здесь. Софи же переехала чуть позднее, благодаря стараниям и помощи их общих друзей после того, как её жизнь подкосила ссора с родителями.

После завтрака Адалинда села за очередную скандальную статью, а Софи уехала на работу, обещая себе закончить сегодняшний фотоотчёт для своего красивенького, но никому не нужного портфолио.

Где-то около шести вечера послышались громкие шаги на лестнице. В комнату ворвался детектив из местной полиции:

— Ты написала это? Ты знаешь откуда эта женщина достала гребаный пистолет и как именно, со своим чертовым зрением в минус три, умудрилась пристрелить своего недоумка мужа, даже не воспользовавшись ничьей помощью!

— Она была у врача около месяца назад. Я проверила записи с ее электронной больничной карты и просмотрела данные с камер видеонаблюдения для того, чтобы убедиться, что именно она была в той клинике. Ее очки — бутафория. Лишь незаметный прием, скрывающий помыслы и знание об измене ее драгоценного супруга. Стреляла она. Загляните в ее сумочку. Она не выбрасывает скопление чеков из магазина. Вероятно, там найдутся сведения о покупке Colt 1902 года.

— Ты писака. Как ты вообще получаешь доступ?

— Дверь там.

Адалинда указала на дверь, продолжая смотреть совсем в противоположную сторону. Мужчина вышел с лютой злостью и чрезмерным восхищением.

Через пару часов вошла Софи, она держала очередной отчет из лаборатории и с визгом бормотала о том, как сильно она рада, что снова оказалась права.

— Ради Бога, Софи, правда — это понятие протяженностью даже длиннее, чем время.

— Я прекрасно знаю, что ты умная, но быть умной и умничать — это совсем не одно и то же.

Они давно были знакомы, и пересчитывать годы не имело смысла. Так что любое отхождение от правил сострадательной или подбадривающей речи уже не казалось таким заносчивым.

— Лютик был здесь?

— Чудесное прозвище, не перестаю удивляться. — Они обменялись взглядами одобрения и усмешками на губах. — Да, был, показал, как он довольно разочарован и вновь вышел за дверь. Надо бы сменить замки.

Софи посмеялась, но отвечать не стала. Хотя заменить замки действительно было бы к месту.

Почти в полночь, того же дня, "старый" добрый журналист жёлтой прессы очутился в доме, где проживали девушки и вошёл в квартиру Адалинды. Он был незаменимым помощником долгие годы и никогда не оставался в стороне.

— Хенри!

— Мисс!

— Всегда знала, что твои похождения на эти заезды до добра не доведут.

Она обратила внимание на небольшой порез на его левой руке, точно зная, что он снова сел за руль того злополучного автомобиля, что продолжает чинить снова и снова.

— Исправлюсь…

— Мы это уже слышали. — незаметно для всех Соф вошла в дверь с огромным тортом.

— Мы что-то празднуем?

— Твое повышение, мистер Хенри Л. Стигмун, главный лже-редактор.

Веселье длилось не долго. Детектив Лютик, а если быть точнее — Эмер Лютин Кейн вошёл в гостиную в подавленном состоянии и сообщил, что только что был ограблен банк в центре города. Вот только, никто ничего не взял, лишь перебил шесть человек и просто ушел.

— Невозможно…

Адалинда оперлась на стол и с диким ужасом провернула в своей голове тот, факт, что жена Эмера работает в том самом банке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Твоя жена!

— Она… она в порядке. Был выходной. Но… Не дает мне это покоя. А друзей у меня больше нет.

Верно, они были друзьями. В добавок ко всему, Эмер был ее старшим братом.

— Люди в странных черных костюмах с масками вошли в банк под предлогом взятия кредита и закончили свой выход грандиозной перестрелкой. — Мужчина закончил и присел. Его глаза стягивало пеленой.

Все сводилось к детективу, которого многие злостно ненавидели, но дело было также и в другом: семья Кейн отличалась совсем не раскрытием дел особой важности или усадкой преступников за решетку, а девушкой, что каждый раз стояла в стороне, рядом с местом преступления.

Что тут сказать, ее незаурядные мысли и способности сводили людей с ума, многие не могли находиться в одной комнате с Адалиндой более пары минут. А что говорить о совместной работе?

Рассказ Эмера дал не так много, но четко определил один единственный факт — это не было пустой тратой их времени, не стало заварушкой по получению денег… это стало вызовом. Вызовом, что прогремел в давно застывшем городе.

Глава 2

Жëлтая газета. Пристанище для дураков, что отказываются верить в то, что видят собственными глазами, предпочитая этому обычные выдумки или вырезки из чьих-то жизней и смертей.

— Вы видели, что они написали!? Хенри черт тебя подери! "Детектив из местной полиции чуть не потерял жену!".

Старший Кейн был вне себя от злости и разочарования. Это стало пиком трагедии, что он мог пережить. Он неустанно дублировал ноты крика в своем севшем голосе и скромно замолкал, чтобы услышать ответ.

— Я этого не писал…

В телефоне, уже давно уставший от этих расспросов Хенри бежал на любимую работу, поспешно повторяя и без того очевидные слова: "Я этого не писал".

В доме брата сидела и Адалинда, разглядывая новенький домик, который ее братец назвал укромным гнёздышком. Она долго не могла привыкнуть к этой светлой мебели, технике, картинам, что выделялись из всего этого белого разнообразия цветом граната, и их бежевая машина совсем не разбавляла эту гамму оттенков… потому Адалинда часто моргала, чтобы остановить слезы от боли в глазах.

— Эдель.

— Бога ради. Я — Адалинда. Просила же, милый.

— Это единственное, что беспокоит тебя сейчас?

— Ты мог подобрать любые другие слова для того, чтобы выяснить, кто конкретно так заботится о твоей карьере в противном жёлтом свете. Но выбрал именно эти. В очередной раз ты закаляешь мое мнение о том, что ваша любовь — это скопление бешенства, безумства и дичайшей глупости.

— Рита в порядке, я это знаю. Но кто-то явно хочет поменять уклад наших жизней не в самую лучшую сторону.

— У них были маски, но они не побоялись их снять, когда кричали на заложников. Полиции они не бояться, их страшит то, что с ними сделает заказчик. И я точно знаю, что мы уже скоро познакомимся с его дальнейшими планами, брат. Не теряй контроль.

— Пойду подышу…

— Софи на работе, на той, где монтируют видео об интересных преступлениях.

Эмер надел тоненькую курточку и, совершенно не позаботившись о небольшом замятом воротничке, вышел на улицу. Машина была единственным любимым средством передвижение по городу и вовсе не требовала опрятности и теплых вещей.

Адалинда осталась в комнате. Ехать на работу не хотелось, ведь местом её работы была квартира, в которой она проживает, и меньше всего сейчас ей хотелось видеть запыленный письменный столик, кипу бумаг от прошедшей мимо Софи и уставших глаз в потемневшем зеркале. Этот милый домик, где она предпочла сейчас остаться, принадлежал Эмеру уже третий год. Со дня свадьбы этого параноика белых стен прошло достаточно времени, чтобы окутать помещение теплом и уютом.