А.К. Удар, направленный на себя (СИ) - Дурова Надежда Андреевна

Она обернулась на Аду и хотела было говорить, но…

— Знаю, ты думаешь, что он выжил из ума.

— Нам стоит уйти, дети разыгрались, и мальчик просто не смог справиться.

Склонив голову и накинув капюшон на хвост, — Адалинда двинулась к машине.

— Он совсем помешался, девочки. Если он и был уже с помутненным рассудком, то стало только хуже.

— Теряя ребёнка, теряешь всё… И сна лишишься и рассудка.

Ребята сели в машину и замолчали.

Через некоторое время после отъезда от дома Роттманов — позвонил Эмер и Адалинда включила громкую связь.

— Никто не звонил сегодня в участок. Мои ребята не принимали вызовов и даже на камерах ничего такого не видно. Запись явно смонтирована, и кто-то оказался очень умен, чтобы взломать наш сервер. Я просмотрел данные прошлых лет и обнаружил, что похожий разговор произошел 11 марта, 27 лет назад. Я включу, подождите:

" — Мой сын, сын упал в воду, ее имя Гейл, Роттман Гейл, найдите моего ребенка, найдите!

— Мэм! "

Софи замерла.

— Это мать?

— Вода на заднем плане. — Адалинда придвинулась к лобовому стеклу и зачем-то попросила брата проиграть запись ещё раз.

— Журчит какой-то ручеек, ну и что?

— Разворачивайся!

Глава 8

Не понимая, что услышала подруга, Хенри мчал по дорожному покрытию, совсем не замечая встречных машин.

— Мы разобьемся, если ты будешь так гнать!

— Я сойду с ума если сейчас же не узнаю, что такого она там услышала!

Адалинда выглядела немного уставшей. Ссадина стала кровоточить, а тело ныть, когда, выпитое утром, обезболивающее — перестало давать эффект. Нужно было отвлечься.

У Хенри она заметила складки на брюках, часы на руке остановились на 13:16, а дата была оставлена где-то тремя днями ранее, что стало странным замечанием для молодого человека, внимательно следящего за временем выпуска каждой своей статьи.

— Как давно ты был в издательстве?

— Что? Причем здесь моя работа?

— Как давно?

— Ну, вчера, когда опубликовывал рекламную статью…

Он соврал. На шее стали виднеться крупинки пота, а голос слегка качнул неровные ноты. Хенри опустил руки на нижнюю часть руля, показывая, что он полностью расслаблен и ничего не скрывает. Но это было не так.

Незаметно для него, Адалинда отправила Софи смс, с коротким текстом: «Солгал».

Подруги слегка коснулись друг друга взглядами и, не став тревожить паренька, отвернулись каждая в свое окно.

Добравшись до дома дядюшки Ротти, появилось жуткое ощущение присутствия чего-то, что никто из ребят не хотел бы увидеть в столь дальнем, от города, местечке. Дверь всë еще была распахнута, а пожилой мужчина ходил по кухне с лёгким покачиванием, напевая детскую песенку:

"Совсем еще дитя, жизнь тонкая ленточка,

Прижмись ко мне чуть-чуть, мир этот полон обмана,

Красуйся как луч солнца, колыхайся как веточка,

Всë будет ровно так, как сказала твоя мама."

— Очень пугающая мелодия, да и слова…Тоже.

— Не слушай, идем.

Хенри заставил Соф двинуться вперед за Адалиндой, которая уже свернула за угол дома и остановилась у маленькой трубы, из которой, тонкой струйкой, текла вода.

— Она звонила отсюда. Но за детьми всегда присматривали, значит она должна была находиться точно на этом же месте, чтобы увидеть, как ее сын играет. Народ бы решил, что она распутна, если бы не обращала внимания на него — поползли бы слухи. В то время за этим следили, да и что еще делать людям при таком малом населении?

— Она видела, что произошло.

— И сразу позвонила?

— Мыслите объемней. Если женщина видит, как ее ребёнок тонет или только начинает делать что-то не так — она не берет телефон, звоня в участок, а бежит к мальчику.

— Значит, она не хотела, чтобы его спасли.

Адалинда двинулась в сторону берега.

— Она хотела, чтобы Гейл утонул!

Дойдя до Озера, пришлось остановиться. Вода разливалась куда дальше берега, грязь растеклась по ботинкам, оставляя разводы, а запах прогнивших веток деревьев — заполонил пространство вокруг. Дорога в сторону следующей деревни выглядела как стойкая болотная местность. Поверить в то, что когда-то на этом месте было красивое озеро и яркий пейзаж — стало так же сложно, как поверить в то, что мама может так поступить со своим ребенком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— За что?

— Я полагаю, что Т. хочет, чтобы мы как раз это и выяснили. Помните песенку, что мы слышали? "Всë будет ровно так, как сказала твоя мама". Еë в этом доме слушали, но любили столь же сильно. Она не была злом, она просто скрывала суть.

Адалинда в последний раз оглядела местность и вернулась в дом старика.

— Мистер Роттман, могу я спросить от чего скончалась ваша жена?

Но его нигде не было. Девушка прошла в сторону комнат и остановилась. Детская комната была наполнена множеством толстых книг по психологии, физике и истории. Огромный стол посередине весь набит вырезками из книг и газет. Игрушек нет, что странно, ведь, судя по всему, в комнате всё осталось как прежде, почему же тогда мальчик 15-ти лет хранил книги, а не игрушки?

Адалинда осмотрела дом и вернулась в комнату. Фотография на стене, где ребенок обнимал отца показалась ей знакомой, словно на фото был кто-то, кого она знала. В комоде девушка нашла кучу дневников маленького Гейла и поняла кое-что очень важное:

— Такой, как я.

Пока ребята осматривали Роузманд, она села в машину и отправилась в морг, куда попали паренёк и его мать после их смерти.

Здание напоминало квадратный картонный домик. Внутри не было ни души, пожилая женщина в халате отозвалась лишь с четвертого раза, когда Ада буквально начала кричать во всех помещениях.

— Что вы так кричите! Я ведь не глухая.

— Очень в этом сомневаюсь. Моё имя Адалинда Кейн, я журналист. Могу я поговорить с вами?

— Ну а чего же не можешь? Можешь. Пойдем, выйдем на воздух.

— Как давно вы здесь работаете?

— Да уж лет 40, в одном месте всю жизнь провела, у меня и семьи то нет, всë отдала этой смертоносной дыре в глуши.

— Значит вы помните, как к вам поступил подросток, Гейл Роттман?

— Ааа, та бедняжка. Да, чего ж не помнить. Все на ушах стояли, да плакали. Утонул бедный, а, как и что, — неизвестно.

— Той зимой умерла женщина.

— Мать его, да, припоминаю. Погорела она заживо.

— В каком смысле?

— Да от температуры она умерла. Говорят, искупалась в том самом озере зимой, пару дней провалялась в постели, да не выдержала.

— Это точно была она?

— Да точно-точно, я тут всех знаю, всех видела, детей как своих рóстила.

— Могу я взглянуть на документы?

— А чего ж не можешь? Можешь. Давай за мной.

Адалинда стояла у ящиков с документами и копалась в именах и фамилиях, пока не обнаружила то, что и было ей нужно.

— Не еë сын.

— Чего, милк?

— Нет, нет. Всë в порядке. Спасибо вам, что помогли.

— Да обращайся, обращайся.

Машина остановилась у дома Роттманов. Хенри и Софи промерзли до костей и тряслись от холода.

— Ты куда пропала?

— Да еще и на моей машине!

— Гейл не был сыном Марты.

— Так она избавилась от пасынка?

— Не думаю, что она хотела свободы от детских шалостей. Мне кажется, ребенок не был родным и для самого мистера Роттмана. Вы нашли его?

— Нет, осмотрели всë, ужасно замерзли, но никаких следов.

— Он на озере, на месте, где Гейл утонул. Вызовите медиков. Вероятно, он уже мёртв.

Спустя пару часов приехала скорая и патрульная машина местного участка. Дядюшку Ротти нашли повешенным на одной из веток деревьев у берега. Странно, что она не обвалилась под его весом.

— Как ты узнала?

— Когда я зашла в дом и не нашла его, я сразу подумала о том, что психически больной человек должен находиться лишь в тех местах, что были ему привычны. Из-за обстановки в доме, я поняла, что он не выходил дальше забора. А значит кто-то надоумил его выйти и вспомнить.