Огонь - Е Цзы

– Все слышали! Ли-цю говорит: «Нет смысла плакаться перед хозяевами, все равно с каждым из нас обойдутся, как с дядюшкой Юнь-пу». Поэтому нечего церемониться с этими бандитами. А ты как думаешь, дядюшка Длинный Нос?

– В этом году собрали чуть больше девятнадцати даней, едва хватит нам со старухой. Да если они придут, я буду драться. Умру, а не отдам! Мне все равно уже недолго жить. Полжизни прожил!

По толпе прокатился одобрительный гул.

– И я скажу то же самое! – закричал Линь Дао-сань. – Вчера помещик велел этому негодяю Ван Ди-синю запугать меня: если, мол, не внесу аренды до праздника, меня посадят. А я ответил: «Для вас у меня нет зерна! Если хотите – силой забирайте!» Стал он меня добром просить. Моя старуха не стерпела – лопатой его до ворот проводила!

– Верно! Ай да умница твоя жена! Этих мерзавцев лучше всего угостить лопатой по заду!

Дошла очередь и до Хань-цзы.

– Брат, только не смейся! Если понадобятся кулаки, можете рассчитывать на меня. Этих трусов и за людей-то считать нельзя, а мне терять нечего!

– Наш Хань-цзы силен! – бросил кто-то из толпы.

Люди выступали один за другим. Единственная мысль владела всеми – отстоять хлеб. Глаза горели нетерпением. Жители Чжанцзяча, Чэньцзымина и Яньпинсы уже подготовились к борьбе и прислали делегатов узнать, поддержат ли их крестьяне Цаоцзялуна. Ночью предстояло выработать общий план действий и связаться с соседями, чтобы в нужный момент иметь союзников.

Решение было единодушным: никто не должен вносить поборы и арендную плату. Пусть подыхает тот, кто пойдет против своих собратьев или по доброй воле станет прихвостнем богачей! Если помещики пришлют слуг за арендой – гнать их в шею. Не трусить перед полицией и не прятаться по домам. Лучше всем, от мала до велика, выйти на улицу, упасть на колени, а потом подползти к солдатам ближе и неожиданно напасть! Оружие отнять, а солдат всех до единого перебить! Люди убеждали друг друга разделить между собой обязанности и не терять времени зря. В первую очередь надо уговорить упрямцев стариков, связаться с жителями Чжан-цзяча, Яньпинсы и Чэньцзымина. Все бедняки – одна семья…

Луна клонилась к западу. Сердца крестьян переполняли гнев и радость. Лодки качнулись, едва слышно ударили весла по воде. Прощаясь у высокого клена, люди группами расходились.

3

Цао Юнь-пу с трудом поднялся с постели. Неверной походкой побрел к выходу, одной рукой опираясь о лавку, другой – держась за стенку. Старик едва держался на ногах. Двадцать с лишним лет болезнь его обходила, а нынче едва не отправила на тот свет. Весь мир, казалось, изменился, и сам он стал совсем другим.

– Эх! День ото дня все хуже, – пробормотал старик, – долго ли еще протяну?

Он тяжело вздохнул, сел на ступеньку и привалился к стене.

Потом привстал и осмотрелся вокруг. Безжизненный взор его остановился на пустом амбаре. Сердце пронзила острая боль: он вспомнил свое золотое зерно. Что поделаешь? Дядюшка Цао крепче стиснул зубы и отвернулся. «В этом же году даже небо недоброе», – думал он, глядя на хмурое небо. Потом перевел взгляд на любимое поле, но в глаза ему бросилась усадьба ненавистного помещика Хэ, и сердце защемило еще сильнее.

Старик едва не упал. Закрыть бы глаза, чтоб не видеть этого мира лжи и насилия! Но обида была слишком горькой, он не мог уйти с ней в могилу. Он должен протянуть еще несколько лет: будет же когда-нибудь конец этим бесчинствам!

Дядюшка Цао уже не сердился на старшего сына, он злился на самого себя: не послушал Ли-цю! Теперь амбар пуст, напрасно пропали труды, а ведь Ли-цю ему родной сын, добра хотел семье. Да и разве найдешь на свете такого дурня, который стал бы губить своих близких?! Ли-цю уже рассказал ему о том, как люди отказываются звать сборщиков налогов и вносить аренду.

«Я сам одурачил себя! Тысячу раз кланялся в ноги, а вот пришлось собственными руками открывать амбар и выгребать все до зернышка!» – упрекал себя старик.

Почти совсем стемнело, а сын все не приходил. Дядюшка Цао с трудом вошел в комнату и сел на постель. Шао-пу стал было накрывать на стол, но отец замахал на него рукой, давая этим понять, что хочет подождать сына и поужинать с ним вместе.

Теперь Ли-цю был самым активным в деревне. За несколько дней привлек на свою сторону немало сельчан. Ему даже некогда было поесть, домой возвращался ночью или на рассвете.

Но в этот день он вернулся раньше обычного. С ним пришло еще несколько человек.

– Как себя чувствуешь, дядюшка? Лучше тебе? – спросил Лай, всегда приветливый и веселый.

Старик кивнул ему и горько усмехнулся. Ему хотелось принять гостей по всем правилам, он попытался встать, но пошатнулся и едва не упал.

Эр Ба-цзы испуганно подбежал к нему и уложил в постель.

– Не беспокойся, старина, лежи спокойно, ведь ты едва держишься на ногах!

– Раньше хоть до дверей добирался, а нынче и встать не могу. Эх, старые кости!

– Ничего, скоро поправишься! Главное, не волнуйся!

– Спасибо, братец Лай! Как у вас дела?

– Пока хорошо!

– Аренду внесли? Что будете делать с этими разбойниками?

– Что будем делать? Если только они не перебьют нас, аренды им не получить. Погибнем, а от своего не отступим!

– Да, другого выхода нет. Я по своей глупости в дураках остался. Знать бы раньше, что эти негодяи… я бы… Эх! – Непрошеные слезы потекли по щекам старика.

– Что зря убиваться – ничего теперь не вернешь. Наперед надо умнее быть!

– Эх, брат, у нас в доме пусто. Что есть будем?

– Не тужи, старина! Поддержим друг друга.

– Дорогой брат! Мой сын во всем будет тебя слушаться!

Сознание вины тяготило старого Цао. Он любил всех этих парней, от прежней ненависти не осталось и следа. Они были такими энергичными, не то что он, ни на что не пригодный, больной старик.

За разговорами время бежало незаметно. Лай стал торопить Ли-цю. Медлить нельзя. Этим мерзавцам Ван Ди-синю и Ли Мао-шэну здорово досталось, и помещики с минуты на минуту могли вызвать солдат и отомстить арендаторам.

– Самое главное сейчас – это держать связь с деревней Чэньцзымин! – сурово говорил Лай. – Ты, Ли-цю, ночью сбегай туда, повидайся с Чэнь Пинь-санем, подробно разузнай, куда отступать, если туго придется.

– Ладно! – ответил Ли-цю. – А кого ты собираешься послать в Яньпинсы? Там сейчас тревожно! Вань-сянь сказал, что скоро придут солдаты – хотят принудить людей платить аренду! Если тамошние крестьяне подчинятся, нам тоже придется несладко. Надо непременно послать туда человека!

– Конечно! Но и в Чэньцзымин сходить нужно, иначе нам некуда будет отступать. В Чжанцзяча дела лучше, чем у нас. Говорят, будто негодяй Ли Да-цзе от страха не решается нос высунуть на улицу и об арендной плате даже не заикается!

– Ты прав, в Чэньцзымин сходить надо! Но стоило бы предупредить Гуй-шэна, чтобы ночью были настороже и не ложились спать. Осторожность не помешает! Ли Мао-шэн – хитрая бестия!

– Знаю! Ну, отправляйся, Ли-цю, времени в обрез! – торопил юношу Лай.

Дядюшка Цао взял сына за руку и дрожащим голосом сказал:

– Сынок, береги себя!

– Будь спокоен, отец.

Ночь выдалась светлая, на небе мерцали звезды. Стояла поздняя осень, холодный бодрящий ветерок дул в лицо.

Поля молчали, словно в ожидании чего-то значительного.

4

Помещик Хэ поднялся чуть свет и, едва сдерживая ярость, нетерпеливо расхаживал по комнате, поджидая Ли-саня. Ему и во сне не снилось, что в этом году будет так трудно собрать арендную плату.

Его слуги оказались ни на что не годными: болтали много, – как дошло до дела, скисли.

Вдруг из внутренних покоев выбежала разодетая Хуа и слегка задела его, пробегая мимо.

– Куда понеслась? – крикнул помещик. – Ишь вырядилась с утра!

– Что вы, хозяин! Госпожа сказала, в задней комнате Ван Ди-синь так кричит, что душа разрывается! Всю ночь стонал. Она и попросила меня посмотреть, не сломана ли у него рука.

– Черт с ним! Вели ему убираться отсюда, мерзавцу! Все мне испортил!

Женщина неслышно выскользнула из комнаты, а помещик снова погрузился в размышления.

Да, он неумело подобрал людей! Знать бы заранее, что этот негодяй Ван Ди-синь окажется таким тюфяком, ни за что бы ему не доверял. А теперь где выход? Дело зашло слишком далеко!

В дверях показался Ли-сань, и господин Хэ поспешил ему навстречу:

– Доброе утро!

Ли-сань силился улыбнуться, но брови его были нахмурены.

– Доброе, говорите? А сами небось давно меня поджидаете?

– Нет, нет! Только что встал! Проходите, пожалуйста, садитесь! Гао, вскипяти чай!

– Не беспокойтесь, господин Хэ! – смягчился Ли-сань. – Ну, как вы думаете уладить неприятности? Вы еще легко отделались! Мне и господину Цзин-саню досталось куда больше. Сборщики налогов избиты, на них живого места нет; принесли их, а они и шевельнуться не могут. Боюсь, как бы Мао-шэн не отправился на тот свет. Не пошли вы сегодня за мной, сам бы пришел за советом.