Дознание Феррари (сборник) - Владимир Колабухин

– Мужчина, по-моему, в тёмном костюме, а женщина… в синем платье, как будто бы, – смущённо пытается вспомнить она, комкая в дрожащей руке и без того мятый цветастый платочек, которым то и дело отирает раскрасневшееся потное лицо.

– Как бы не струсила так!..

– Ну-ну, – возражаю я. – Не казните себя напрасно. В такой ситуации, что случилась с вами, кто не испугается. А вы действовали решительно, не дрогнули.

Мне и впрямь приятно похвалить эту пожилую мужественную женщину. Но она отмахивается:

– Да какой там решительно! Мне бы после звонка в «глазок «двери посмотреть, а не сразу открывать.

– Действительно, а почему вы поторопились открыть дверь?

– Думала, инкассаторы за выручкой приехали. Они всегда в это время появляются у нас.

– Погодите, погодите, – останавливаю её. – Давайте уточним. Во сколько к вам позвонили?

– Я уже говорила – без пяти семь.

– А инкассаторы приезжают?

– В семь. Иногда на минуту-две раньше или позже. Вот что и подвело меня. Ведь звонок был почти в это же время.

Да, видел я инкассаторов. Нас дожидались. Даже говорил с ними. Поохали, посочувствовали директорше, и уехали.

Я задумываюсь. Интересная вырисовывается картина: рискованно действовали налётчики! Рискованно, но рассчитано, словно по секундочкам всё выверили.

– Значит, вы считаете, что у преступников была машина?

– Но ведь кто-то сразу выехал со двора, кто же ещё?

«Конечно, – мысленно соглашаюсь я. – Без транспорта им в таком деле не обойтись. Нужно осмотреть двор – искать следы.

Между прочим, выстрел могли слышать на улице. Следовательно, кто-нибудь мог заприметить и машину. Теперь бы найти очевидцев!»

Я знаю, что и другие члены следственно-оперативной группы зря времени не теряют. Зевак на улице, когда мы подъехали к магазину, было немало, да и подворный обход ближайших домов, опрос их жителей может выявить ценных свидетелей. Кто-то из них, к примеру, в момент происшествия выходил из магазина или разглядывал витрины, кто-то отдыхал на балконе или сажал там цветы… Короче, должны быть свидетели. И, поблагодарив Шляпникову, выхожу в коридор. Как и ожидал, мне доставили очевидцев: узкоплечего веснушчатого паренька в линялых джинсах и пёстрой рубашке с отложным воротничком и тощую, как жердь, старомодно одетую старушку. Они-то кое-что и рассказывают о машине. Оба утверждают, что это было желтоватое такси, выскочившее со двора почти вслед за выстрелами. Номера машины старушка не приметила, зато парню запали в память цифры: «37–38».

Незамедлительно передаю полученные данные дежурному по райотделу. Если в машине преступники, и они попытаются выехать из города, им это теперь вряд ли удастся: дежурный известит о моей информации все постовые и патрульные наряды, инспекторов ГИБДД.

Мы делаем всё, чтобы раскрыть дерзкое преступление, как говорится, «по горячим следам», работаем до глубокой ночи, но… тщетно. Налётчики – как в воду канули, и кто они – так и остаётся неизвестным. Мало ли в городе молодых смуглолицых мужчин в тёмных костюмах и брюнеток в синих платьях?..

Домой возвращаюсь за полночь. Пытаюсь неслышно пробраться в свою комнату, но Елена тут как тут. На ходу застёгивает халатик и спешит на кухню.

– Я тебе чаю подогрею.

Отговаривать бесполезно, и я молча киваю.

На кухне Лена усаживается рядом со мной за столик, и, пока я чаёвничаю, не отрываясь, молча смотрит на меня своими зелёными, как виноградины, глазами. Только сегодня они кажутся чуть погрустневшими.

– У тебя что-нибудь случилось? – спрашиваю.

– Что у меня может случиться… Пей чай, Демичевский, пей…

Она отводит взгляд и пытается улыбнуться. Господи! Так ведь я хотел принести ей цветы. Надо же, как всё нескладно получилось.

2

Ночью мне спалось плохо, и потому проснулся рано. Прохожу на кухню, а Лена уже сидит у окна, задумчивая и чем – то озабоченная.

– С добрым утром! – говорю, улыбаясь. – Что нос повесила?

– Здравствуй! – приветливо отвечает она. На лице её тоже появляется улыбка. – И всё ты замечаешь, Демичевский!

– Профессия такая! – смеюсь я и подхожу к плите. Осторожно трогаю чайник, а он уже горячий-прегорячий. Кладу в чашку ложечку растворимого кофе, сахар, заливаю кипятком.

– Сегодня опять поздно вернёшься? – спрашивает Лена.

– Пока не знаю, – говорю я, отпивая из чашки маленькими глотками дымящийся душистый напиток. Смотрю на часы. Ещё четверть восьмого. Но дома делать нечего, так что лучше немного прогуляться. Допиваю кофе, поднимаюсь из-за стола.

– Ну, пока.

Лена рассеянно кивает. О чём она всё думает?..

В прихожей поправляю перед зеркалом форму, галстук и выхожу на улицу.

Сегодня у меня не столь радужное настроение, как накануне. В девять часов предстоит присутствовать на оперативке у начальника уголовного розыска Белова, и вчерашнее происшествие не выходит из головы. Расследование поручено мне, а с чего начинать? Есть, конечно, несколько соображений, и, думаю, в уголовном розыске тоже подкинут что-нибудь существенное.

Ребята там толковые. Быть такого не может, чтобы, уцепившись за ниточку, не помогли и весь клубок распутать. А ниточка у нас есть! Тот же, со щербинкой, след протектора, зафиксированный во дворе магазина.

Без пяти девять вхожу в кабинет Белова. Все оперативные работники уже в сборе. Опустив седеющую голову, Белов медленно расхаживает из угла в угол. Заметив меня, останавливается и, кивком ответив на приветствие, сухо говорит:

– Что ж, начнём, пожалуй, наше совещание. У кого какие версии по «Бирюзе»? В общих чертах со сложившейся обстановкой я знаком, так что прошу конкретнее.

Присаживаюсь на единственный свободный стул у окна. Лица у всех озабоченные, глаза хмурые. Многие, наверное, не спали.

– Значит, неизвестные подъехали к магазину на такси? Чьё оно? Кто шофёр? – снова спрашивает Белов, ни к кому конкретно не обращаясь.

Первым отвечает старший оперуполномоченный Сергей Наумов. Ему недавно исполнилось тридцать, он тремя годами моложе меня, а уже считается одним из опытнейших работников. В любое дело вкладывает столько энергии и ума, что хватило бы, наверное, на двоих.

– Такси принадлежит второму автопарку, – говорит Наумов, легко поднявшись с дивана. – За машиной закреплены два водителя – Власов Николай Григорьевич, старый кадровый работник, и его молодой сменщик Водолазкин Владимир Константинович, выпускник автошколы. Вчера вечером работал Власов. По его словам, такси просто-напросто угнали, когда он отлучился в столовую поужинать. Машину мы пока не нашли.

Густые нависшие брови Белова опускаются ещё ниже:

– А не может он быть соучастником преступления?

Наумов приглаживает русые волосы и не сразу, но возражает:

– Маловероятно, Александр Петрович. Человек он пожилой, вырастил двоих детей, имеет внуков… Маловероятно…

Белов подходит к окну, разглядывает улицу. С каждой минутой солнце всё ярче заливает своими лучами кабинет, всё громче нарастает шум города. Где-то там, в его необъятных недрах, скрываются от нас те, кого мы сегодня ищем и кого надо задержать, во что бы то ни стало.

– А что говорят свидетели?

Наумов садится, а с дивана поднимается всегда щеголевато одетый оперуполномоченный Громов, мой товарищ и ровесник. На его лице отражается глубокая задумчивость. Он достаёт из кармана замшевой куртки небольшой блокнот, заглядывает в него и неторопливо начинает докладывать:

– Свидетелей, паренька и старушку, мы установили следующим образом…

Белов резко поворачивается к нему:

– Я не спрашиваю, как вы разыскали студента Бубнова и пенсионерку Малинину, – обрывает он Громова. – Что они рассказывают?

Громов растерянно поправляет сверкающий золотыми нитями галстук, обидчиво поджимает тонкие губы.

– Я думал… – пытается оправдаться он, однако Белов снова прерывает:

– Что они рассказывают? – жёстко повторяет он, желая избавиться от обычного многословия Громова.

– Да практически – мало интересного, – уже быстро отвечает Громов. – Мы их и так, и этак расспрашивали…

– Что они говорят? – повышает голос Белов. Обычно спокойный и выдержанный, на этот раз он, чувствуется, еле сдерживается, чтобы не вспылить. – У нас есть фотография Власова? Мы предъявили им её? Когда, в конце концов, вы научитесь докладывать чётко и коротко!

Я спешу на выручку Громову. Ведь опрашивать свидетелей пришлось мне, а не ему.

– И фотография есть, и показывали, – говорю, поднимаясь. – За рулём такси сидела женщина. Разглядеть её не сумели, а вот мужчину, что находился в салоне машины, запомнили: молодой, смуглый… Словом, не Власов. Поскольку Бубнов учится в художественном училище, я попросил его написать хотя бы приблизительный портрет этого человека. Бубнов сразу согласился, и вот-вот должен принести нам свою работу.