Доверяю, как себе - Noel*

Гарри помотал головой. Сосредоточиться сегодня у него явно не получалось. Просьба директора заниматься анимагией выбила его из колеи. Не то чтобы гриффиндорца взволновало то, что он будет заниматься со Снейпом. В начале этого года Гарри обнаружил, что шпильки слизеринского декана его нисколько не цепляют. После смерти Бродяги их с профессором отношения стали казаться какими-то ребячливыми. Что более всего удивило Гарри, так это то, что, если не обращать внимания на зельевара, то у него могли получаться вполне приличные зелья, не идеальные, конечно, но и не совсем пропащие, даже если сделать что-то не так. Пошло на пользу еще и то, что на шестом курсе занятия по зельеварению не посещали Рон и Невилл, все работали в одиночку, и Гарри не приходилось отвлекаться на помощь кому-нибудь или на разговоры. Спорить со Снейпом не хотелось, и Гарри не спорил. Поначалу зельевара это задевало, и он по старой привычке продолжал снимать баллы и назначать отработки гриффиндорцу ни за что. Однако вскоре он привык и начал получать наслаждение, поминутно оскорбляя Гарри, пользуясь тем, что мальчик оставлял его реплики без ответа.

Хоть учитель из слизеринского декана был аховый, совсем не это беспокоило Гарри. Его волновал тот факт, что он будет анимагом, как отец, как Сириус. Воспоминания о крестном все еще отдавались болью где-то в глубине сердца, поэтому Гарри предпочитал вспоминать о нем как можно реже. На занятиях же анимагией, имя Сириуса будет всплывать довольно часто. Этого мальчику не хотелось, но выбора у него не было. Отказать Дамблдору было еще хуже, чем наколдовать дяде Вернону ослиные уши. Впрочем, ни на первое, ни на второе, гриффиндорец не был готов.

Почувствовав прикосновение к плечу, Гарри повернул голову и натянуто улыбнулся. Слева от его стола стояла Гермиона.

Последние несколько месяцев Гарри избегал друзей. Во-первых, он все еще надеялся свести их вместе; во-вторых, друзья его жалели, а жалости он не терпел. Вот и сейчас подруга смотрела на него сочувственно и обеспокоенно.

- Ты опять пропустил ужин, - грустно сказала девушка, села напротив Гарри и подперла щеку рукой.

- Я не хотел есть,- буркнул в ответ Гарри, делая вил, что его что-то сильно заинтересовало в книге.

- Гарри, так нельзя. Ты плохо выглядишь. Ты к мадам Помфри ходил?

- Нет. И не собираюсь. Я хорошо себя чувствую.

- Ты почти не ешь, у тебя синяки под глазами. Ты хоть немного спишь?

Гарри уже привык к подобным вопросам, сейчас они его даже не раздражали. Он подпер щеку рукой, пародируя позу подруги, и совершенно спокойно ей ответил:

- Я нормально сплю, ем и учусь. Извини меня, пожалуйста, у меня еще пять дюймов эссе по чарам не дописано.

Гермиона что-то хмуро проворчала, но ушла. Гарри опустил взгляд. Гермионе он соврал. С момента смерти Сириуса он почти не спал. Ему снились кошмары. Раз за разом он проживал тот ужасный день и не мог ничего с этим поделать. У Дурслей он пару раз пил магловское снотворное, но оно помогало слабо. Он засыпал беспокойным тяжелым сном на пару часов, а проснувшись, чувствовал себя еще хуже. Летом на Гриммаулд-плейс он искал решение своей проблемы, но, перерыв множество книг, понял - эффективных, не вызывающих привыкания заклинаний или зелий для сна без кошмаров просто не существует. В начале года Гарри спросил об этом у мадам Помфри. Та сказала, что кошмары надо лечить не зельями, а беседой со специальным колдомедиком, и предложила одного из таких врачей пригласить в Хогвартс. От одного такого предложения Гарри взяла дрожь, он отказался и больше в больничном крыле не появлялся, игнорируя призывы Дамблдора и МакГонагалл. Возможно, проблему смогла бы решить окклюменция, но просить Снейпа снова с ним заниматься у Гарри не было ни сил, ни желания. Хорошо хоть Волдеморт как-то странно затих, что Гарри немного настораживало, но при этом безмерно радовало.

Соврал Гарри и про еду. Есть не хотелось вообще. Точнее, хотелось, но не того, что подавали в большом зале. На блюда из птицы он смотреть не мог, сладкое его тоже мало волновало, исключая, пожалуй, шоколад и всякие деликатесы. Зато ему постоянно хотелось мяса. Его мечтой было, чтобы отбивные подавали на завтрак. Гарри горько вздохнул и стал рисовать на пергаменте жареного поросенка с яблоком в зубах.

Глава 2. Понедельник, 27 октября

Северус Снейп снял с огня котел с зельем внутренней сущности и, взглянув на часы, выругался. Он и сам не понимал, с чего вдруг решил, что успеет приготовить зелье в отведенный минимум времени. Ведь чтобы зелье можно было пить, его еще необходимо остудить, а Поттер и так ждет его уже десять минут. Проделывая отработанные до автоматизма операции, Северус размышлял о том, что это зелье должно пробудить зов магической крови. Если в Англии еще есть потомки Поттеров, то мальчишку к ним потянет. Но сопляк вроде бы последний из рода, поэтому этого побочного эффекта можно не опасаться.

Северус вылил зелье в кубок и направился в класс зельеварения, искренне надеясь, что его личное наказание его не дождется. Надежды не оправдались: Поттер был там, сидел, сжавшись в комочек от холода, на своем обычном месте.

- Поттер, - рявкнул Снейп вместо приветствия.

- Добрый вечер, профессор, - ответил на «приветствие» Поттер.

- Он станет добрым, когда Вы лишите меня своего общества,- прошипел Северус сквозь зубы.

- Хорошо, профессор,- мальчишка встал и собрался уходить, видимо, думая, что его прогоняют.

- Не сейчас, а когда выпьете зелье, - пробурчал Северус и поставил кубок на парту, за которую опять уселся Поттер.

- Извините, сэр, - мальчишка протянул руку за кубком.

- Подождите немного, оно должно остыть. А пока я расскажу о действии этого зелья. Или Вы сами знаете, мистер Поттер?- елейным голосом поинтересовался Северус. Сопляк покачал головой. Зельевар ухмыльнулся:

- Почему меня это не удивляет?

Северус облокотился о преподавательский стол и скрестил руки, как делал всегда, читая лекции. Такая поза позволяла ему чувствовать превосходство над учениками, в чьих глазах он представал «ужасом подземелий».

- Мистер Поттер, это зелье на минуту перевоплотит Вас в то животное, в которое Вы сможете превращаться, когда овладеете анимагией. Анимагическая форма обычно обуславливается внутренней сущностью человека, но бывают исключения, когда она является родовой особенностью. Например, семейство МакГонагалл всегда перевоплощалось в кошек. Поттеры и, - Северус пару секунд помолчал, раздумывая, говорить ли про Блэков, и продолжил,- Блэки же выбором анимагической формы не ограничены, хотя их анимагия тоже родовое умение. Бывает и так, что этот талант появляется у кого-либо, не имеющего предков-анимагов. Чем более будет разбавляться кровь такого человека, тем слабее будет способность у его потомков, если же способность не будет ослабевать, то она превратится в родовое умение. Понятно объясняю?