Рейтинговые книги
Читем онлайн Том 2. Стихотворения и поэмы 1904-1908 - Александр Блок

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 37

3 июня 1905

«Белый конь чуть ступает усталой ногой…»

Белый конь чуть ступает усталой ногой,Где бескрайная зыбь залегла.Мне болотная схима — желанный покой,Будь ночлегом, зеленая мгла!

Алой ленты Твоей надо мной полоса,Бьется в ноги коня змеевик,На горе безмятежно поют голоса,Всё о том, как закат Твой велик.

Закатилась Ты с мертвым Твоим женихом,С палачом раскаленной земли.Но сквозь ели прощальный Твой луч мне знаком,Тишина Твоя дремлет вдали.

Я с Тобой — навсегда, не уйду никогда,И осеннюю волю отдам.В этих впадинах тихая дремлет вода,Запирая ворота безумным ключам.

О, Владычица дней! алой лентой ТвоейОкружила Ты бледно-лазоревый свод!Знаю, ведаю ласку Подруги моей —Старину озаренных болот.

3 июня 1905. Новоселки

«Болото — глубокая впадина…»

Болото — глубокая впадинаОгромного ока земли.Он плакал так долго,Что в слезах изошло его окоИ чахлой травой поросло.Но сквозь травы и злакиИ белый пух смежённых ресниц —Пробегает зеленая искра,Чтобы снова погаснуть в болоте.И тогда говорят в деревняхНеизвестно откуда пришедшиеКолдуны и косматые ведьмы:«Это шутит над вами болото.Это манит вас темная сила».И когда они так говорят,Старики осеняются знаменьем крестным,Пожилые — смеются,А у девушек — ясно видныЗа плечами белые крылья.

3 июня 1905

Старушка и чертенята

Григорию Е.

Побывала старушка у ТроицыИ всё дальше идет, на восток.Вот сидит возле белой околицы,Обвевает ее вечерок.

Собрались чертенята и карлики,Только диву даются в кустахНа костыль, на мешок, на сухарики,На усталые ноги в лаптях.

«Эта странница, верно, не рада нам —Приложилась к мощам — и свята;Надышалась божественным ладаном,Чтобы видеть Святые Места.

Чтоб идти ей тропинками злачными,На зеленую травку присесть…Чтоб высо́ко над елями мрачнымиПронеслась золотистая весть…»

И мохнатые, малые каются,Умиленно глядят на костыль,Униженно в траве кувыркаются,Поднимают копытцами пыль:

«Ты прости нас, старушка ты божия,Не бери нас в Святые Места!Мы и здесь лобызаем подножияСвоего, полевого Христа.

Занимаются села пожарами,Грозовая над нами весна,Но за майскими тонкими чарамиЗатлевает и нам Купина…»

Июль 1905

«Осень поздняя. Небо открытое…»

Осень поздняя. Небо открытое,И леса сквозят тишиной.Прилегла на берег размытыйГолова русалки больной.

Низко ходят туманные полосы,Пронизали тень камыша.На зеленые длинные волосыУпадают листы, шурша.

И опушками отдаленнымиМесяц ходит с легким хрустом и глядит,Но, запутана узлами зелеными,Не дышит она и не спит.

Бездыханный покой очарован.Несказа́нная боль улеглась.И над миром, холодом скован,Пролился звонко-синий час.

Август 1905

Эхо

К зеленому лугу, взывая, внимая,  Иду по шуршащей листве.И месяц холодный стоит, не сгорая,  Зеленым серпом в синеве.

    Листва кружевная!    Осеннее злато!    Зову — и трикраты    Мне издали звонко  Ответствует нимфа, ответствует Эхо,Как будто в поля золотого заката    Гонимая богом-ребенком    И полная смеха…

Вот, богом настигнута, падает Эхо,И страстно круженье, и сладко паденье,    И смех ее в длинном    Звучит повтореньи    Под небом невинным…    И страсти и смерти,    И смерти и страсти —    Венчальные ветви  Осенних убранств и запястий…

Там — в синем раздольи — мой голос пророчитВозвратить, опрокинуть весь мир на меня!Но, сверкнув на крыле пролетающей ночи,  Томной свирелью вечернего дня  Ускользнувшая нимфа хохочет.

4 октября 1905

Пляски осенние

Волновать меня снова и снова —В этом тайная воля твоя,Радость ждет сокровенного слова,И уж ткань золотая готова,Чтоб душа засмеялась моя.

Улыбается осень сквозь слезы,В небеса улетает мольба,И за кружевом тонкой березыЗолотая запела труба.

Так волнуют прозрачные звуки,Будто милый твой голос звенит,Но молчишь ты, поднявшая руки,Устремившая руки в зенит.

И округлые руки трепещут,С белых плеч ниспадают струи,За тобой в хороводах расплещутОсенницы одежды свои.

Осененная реющей влагой,Распустила ты пряди волос.Хороводов твоих по оврагуЗолотое кольцо развилось.

Очарованный музыкой влаги,Не могу я не петь, не плясать,И не могут луга и оврагиПод стопою твоей не сгорать.С нами, к нам — легкокрылая младость,Нам воздушная участь дана…И откуда приходит к нам Радость,И откуда плывет Тишина?

Тишина умирающих злаков —Это светлая в мире пора:Сон, заветных исполненный знаков,Что сегодня пройдет, как вчера,

Что полеты времен и желаний —Только всплески девических рук —На земле, на зеленой поляне,Неразлучный и радостный круг.

И безбурное солнце не будетНарушать и гневить Тишину,И лесная трава не забудет,Никогда не забудет весну.

И снежинки по склонам оврагаЗаметут, заровняют края,Там, где им заповедала влага,Там, где пляска, где воля твоя.

1 октября 1905

Ночная фиалка

Сон

Миновали случайные дниИ равнодушные ночи,И, однако, памятно мнеТо, что хочу рассказать вам,То, что случилось во сне.

Город вечерний остался за мною.Дождь начинал моросить.Далеко, у самого края,Там, где небо, устав прикрыватьПоступки и мысли сограждан моих,Упало в болото, —Там краснела полоска зари.

Город покинув,Я медленно шел по уклонуМалозастроенной улицы,И, кажется, друг мой со мной.Но если и шел он,То молчал всю дорогу.Я ли просил помолчать,Или сам он был грустно настроен,Только, друг другу чужие,Разное видели мы:Он видел извощичьи дрожки,Где молодые и лысые франтыОбнимали раскрашенных женщин.Также не были чужды емуДевицы, смотревшие в окнаСквозь желтые бархатцы…Но всё посерело, померкло,И зренье у спутника — также,И, верно, другие желаньяЕго одолели,Когда он исчез за углом,Нахлобучив картуз,И оставил меня одного(Чем я был несказа́нно доволен,Ибо что же приятней на свете,Чем утрата лучших друзей?)

Прохожих стало всё меньше.Только тощие псы попадались навстречу,Только пьяные бабы ругались вдали.Над равниною мокрой торчалиКочерыжки капусты, березки и вербы,И пахло болотом.

И пока прояснялось сознанье,Умолкали шаги, голоса,Разговоры о тайнах различных религий,И заботы о плате за строчку, —Становилось ясней и ясней,Что когда-то я был здесь и виделВсё, что вижу во сне, — наяву.

Опустилась дорога,И не стало видно строений.На болоте, от кочки до кочки,Над стоячей и ржавой водойПерекинуты мостики были,И тропинка виласьСквозь лилово-зеленые сумеркиВ сон, и в дрёму, и в лень,Где внизу и вверху,И над кочкою чахлой,И под красной полоской зари, —Затаил ожидание воздухИ как будто на страже стоял,Ожидая расцветаНежной дочери струйВодяных и воздушных.

И недаром всё было спокойноИ торжественной встречей полно́:Ведь никто не слыхал никогдаОт родителей смертных,От наставников школьных,Да и в книгах никто не читал,Что вблизи от столицы,На болоте глухом и пустом,В час фабричных гудков и журфиксов,В час забвенья о зле и добре,В час разгула родственных чувствИ развратно длинных беседО дурном состояньи желудкаИ о новом совете министров,В час презренья к лучшим из нас,Кто, падений своих не скрывая,Без стыда продает свое телоИ на пыльно-трескучих троттуарахС наглой скромностью смотрит в глаза, —Что в такой оскорбительный часВсем доступны виденья.Что такой же бродяга, как я,Или, может быть, ты, кто читаешьЭти строки, с любовью иль злобой, —Может видеть лилово-зеленыйБезмятежный и чистый цветок,Что зовется Ночною Фиалкой.

Так я знал про себя,Проходя по болоту,И увидел сквозь сетку дождяНебольшую избушку.Сам не зная, куда я забрел,Приоткрыл я тяжелую дверьИ смущенно встал на пороге.

В длинной, низкой избе по стенамНеуклюжие лавки стояли.На одной — перед длинным столом —Молчаливо сидела за пряжей,Опустив над работой пробор,Некрасивая девушкаС неприметным лицом.Я не знаю, была ли онаМолода иль стара,И какого цвета волосы были,И какие черты и глаза.Знаю только, что тихую пряжу пряла,И потом, отрываясь от пряжи,Долго, долго сидела, не глядя,Без забот и без дум.И еще я, наверное, знаю,Что когда-то уж видел ее,И была она, может быть, крашеИ, пожалуй, стройней и моложе,И, быть может, грустили когда-то,Припадая к подножьям ее,Короли в седина́х голубых.

И запомнилось мне,Что в избе этой низкойВеял сладкий дурман,Оттого, что болотная дрёмаЗа плечами моими текла,Оттого, что пронизан был воздухЗацветаньем Фиалки Ночной,Оттого, что на праздник вечернийЯ не в брачной одежде пришел.Был я нищий бродяга,Посетитель ночных ресторанов,А в избе собрались короли;Но запомнилось ясно,Что когда-то я был в их кругуИ устами касался их чашиГде-то в скалах, на фьордах,Где уж нет ни морей, ни земли,Только в сумерках снежныхЧуть блестят золотые венцыСкандинавских владык.

Было тяжко опять приступитьК исполненью сурового долга,К поклоненью забытым венцам,Но они дожидались,И, грустя, засмеялась душаЗапоздалому их ожиданью.

Обходил я избу,Руки жал я товарищам прежним,Но они не узнали меня.Наконец, за огромною бочкой(Верно, с пивом), на узкой скамьеЯ заметил сидящихСтарика и старуху.И глаза различили венцы,Потускневшие в воздухе ржавом,На зеленых и древних кудрях.Здесь сидели веками они,Дожидаясь привычных поклонов,Чуть кивая пришельцам в ответ.Обойдя всех сидевших на лавках,Я отвесил поклон королям;И по старым, глубоким морщинамПробежала усталая тень;И привычно торжественным жестомКороли мне велели остаться.И тогда, обернувшись,Я увидел последнюю лавкуВ самом темном углу.

Там, на лавке неровной и шаткой,Неподвижно сидел человек,Опершись на колени локтями,Подпирая руками лицо.Было видно, что он, не старея,Не меняясь, и думая думу одну,Прогрустил здесь века,Так что члены одеревенели,И теперь, обреченный, сидитЗа одною и тою же думойИ за тою же кружкой пивной,Что стоит рядом с ним на скамейке.

И когда я к нему подошел,Он не поднял лица, не ответилНа поклон, и не двинул рукой.Только понял я, тихо вглядевшисьВ глубину его тусклых очей,Что и мне, как ему, сужденоЗдесь сидеть — у недо́питой кружки,В самом темном углу.Суждена мне такая же дума,Так же руки мне надо сложить,Так же тусклые очи направитьВ дальний угол избы,Где сидит под мерцающим светом,За дремотой четы королевской,За уснувшей дружиной,За бесцельною пряжей —Королевна забытой страны,Что зовется Ночною Фиалкой.

Так сижу я в избе.Рядом — кружка пивнаяИ печальный владелец ее.Понемногу лицо его никнет,Скоро тихо коснется колен,Да и руки, не в силах согнуться,Только брякнут костями,Упадут и повиснут.Этот нищий, как я, — в старинуБыл, как я, благородного рода,Стройным юношей, храбрым героем,Обольстителем северных девИ певцом скандинавских сказаний.Вот обрывки одежды его:Разноцветные полосы тканей,Шитых золотом краснымИ поблекших.

Дальше вижу дружинуНа огромных скамьях:Кто владеет в забвеньиРукоятью меча;Кто, к щиту прислонясь,Увязил долговязую шпоруПод скамьей;Кто свой шлем уронил, — и у шлема,На истлевшем полу,Пробивается бледная травка,Обреченная жить без весныИ дышать стариной бездыханной.

Дальше — чинно, у бочки пивной,Восседают старик и старуха,И на них догорают венцы,Озаренные узкой полоскойОтдаленной зари.И струятся зеленые кудри,Обрамляя морщин глубину,И глаза под навесом бровейОгоньками болотными дремлют.

Дальше, дальше — беззвучно прядет,И прядет, и прядет королевна,Опустив над работой пробор.Сладким сном одурманила нас,Опоила нас зельем болотным,Окружила нас сказкой ночной,А сама всё цветет и цветет,И болотами дышит Фиалка,И беззвучная кружится прялка,И прядет, и прядет, и прядет.

Цепенею, и сплю, и грущу,И таю мою долгую думу,И смотрю на полоску зари.И проходят, быть может, мгновенья,А быть может, — столетья.

Слышу, слышу сквозь сонЗа стенами раскаты,Отдаленные всплески,Будто дальний прибой,Будто голос из родины новой,Будто чайки кричат,Или стонут глухие сирены,Или гонит играющий ветерКорабли из веселой страны.И нечаянно Радость приходит,И далекая пена бушует,Зацветают далёко огни.

Вот сосед мой склонился на кружку,Тихо брякнули руки,И приникла к скамье голова.Вот рассыпался меч, дребезжа.Щит упал. Из-под шлемаПобежала веселая мышка.А старик и старуха на лавкеПрислонились тихонько друг к другу,И над старыми их головамиБольше нет королевских венцов.

И сижу на болоте.Над болотом цветет,Не старея, не зная измены,Мой лиловый цветок,Что зову я — Ночною Фиалкой.

За болотом остался мой город,Тот же вечер и та же заря.И, наверное, друг мой, шатаясь,Не однажды домой приходилИ ругался, меня проклиная,И мертвецким сном засыпал.Но столетья прошли,И продумал я думу столетий.Я у самого края земли,Одинокий и мудрый, как дети.Так же тих догорающий свод,Тот же мир меня тягостный встретил.Но Ночная Фиалка цветет,И лиловый цветок ее светел.И в зеленой ласкающей мглеСлышу волн круговое движенье,И больших кораблей приближенье,Будто вести о новой земле.Так заветная прялка прядетСон живой и мгновенный,Что нечаянно Радость придетИ пребудет она совершенной.

И Ночная Фиалка цветет.

18 ноября 1905 — 6 мая 1906

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 37
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Том 2. Стихотворения и поэмы 1904-1908 - Александр Блок бесплатно.

Оставить комментарий