Том 2. Стихотворения и поэмы 1904-1908 - Александр Блок

20 февраля 1906

«Ты был осыпан звездным цветом…»

Г. Гюнтеру

Ты был осыпан звездным цветомЕе торжественной весны,И были пышно над поэтомВосторг и горе сплетены.

Открылось небо над тобою,Ты слушал пламенный хорал,День белый с ночью голубоюЗарею алой сочетал.

Но в мирной безраздумной синиОчарованье доцвело,И вот — осталась нежность линийИ в нимбе пепельном чело.

Склонясь на цвет полуувядший,Стремиться не устанешь ты,Но заглядишься, ангел падший,В двойные, нежные черты.

И, может быть, в бреду ползучем,Межу не в силах обойти,Ты увенчаешься колючимВенцом запретного пути.

Так, — не забудь в венце из терний,Кому молился в первый раз,Когда обманет свет вечернийРасширенных и светлых глаз.

19 марта 1906

«Прошли года, но ты — всё та же…»

Я знал ее еще тогда,

В те баснословные года.

Тютчев

Прошли года, но ты — всё та же:Строга, прекрасна и ясна;Лишь волосы немного глаже,И в них сверкает седина.

А я — склонен над грудой книжной,Высокий, сгорбленный старик, —С одною думой непостижнойСмотрю на твой спокойный лик.

Да. Нас года не изменили.Живем и дышим, как тогда,И, вспоминая, сохранилиТе баснословные года…

Их светлый пепел — в длинной урне.Наш светлый дух — в лазурной мгле.И всё чудесней, всё лазурней —Дышать прошедшим на земле.

30 мая 1906

Ангел-хранитель

Люблю Тебя, Ангел-Хранитель во мгле.Во мгле, что со мною всегда на земле.

За то, что ты светлой невестой была,За то, что ты тайну мою отняла.

За то, что связала нас тайна и ночь,Что ты мне сестра, и невеста, и дочь.

За то, что нам долгая жизнь суждена,О, даже за то, что мы — муж и жена!

За цепи мои и заклятья твои.За то, что над нами проклятье семьи.

За то, что не любишь того, что люблю.За то, что о нищих и бедных скорблю.

За то, что не можем согласно мы жить.За то, что хочу и не смею убить —

Отмстить малодушным, кто жил без огня,Кто так унижал мой народ и меня!

Кто запер свободных и сильных в тюрьму,Кто долго не верил огню моему.

Кто хочет за деньги лишить меня дня,Собачью покорность купить у меня…За то, что я слаб и смириться готов,Что предки мои — поколенье рабов,

И нежности ядом убита душа,И эта рука не поднимет ножа…

Но люблю я тебя и за слабость мою,За горькую долю и силу твою.

Что огнем сожжено и свинцом залито —Того разорвать не посмеет никто!

С тобою смотрел я на эту зарю —С тобой в эту черную бездну смотрю.

И двойственно нам приказанье судьбы:Мы вольные души! Мы злые рабы!

Покорствуй! Дерзай! Не покинь! Отойди!Огонь или тьма — впереди?

Кто кличет? Кто плачет? Куда мы идем?Вдвоем — неразрывно — навеки вдвоем!

Воскреснем? Погибнем? Умрем?

17 августа 1906

«Есть лучше и хуже меня…»

Есть лучше и хуже меня,И много людей и богов,И в каждом — метанье огня,И в каждом — печаль облаков.

И каждый другого зажжетИ снова потушит костер,И каждый печально вздохнет,Взглянувши другому во взор…

Да буду я — царь над собой,Со мною — да будет мой гнев,Чтоб видеть над бездной глухойЧерты ослепительных дев!

Я сам свою жизнь сотворю,И сам свою жизнь погублю.Я буду смотреть на ЗарюЛишь с теми, кого полюблю.

Сентябрь 1906

«Шлейф, забрызганный звезда́ми…»

Шлейф, забрызганный звезда́ми,Синий, синий, синий взор.Меж землей и небесамиВихрем поднятый костер.

Жизнь и смерть в круженьи вечном,Вся — в шелках тугих —Ты — путям открыта млечным,Скрыта в тучах грозовых.

Пали душные туманы.Гасни, гасни свет, пролейся мгла…Ты — рукою узкой, белой, страннойФакел-кубок в руки мне дала.

Кубок-факел брошу в купол синий —Расплеснется млечный путь.Ты одна взойдешь над всей пустынейШлейф кометы развернуть.

Дай серебряных коснуться складок,Равнодушным сердцем знать,Как мой путь страдальный сладок,Как легко и ясно умирать.

Сентябрь 1906

Русь

Ты и во сне необычайна.Твоей одежды не коснусь.Дремлю — и за дремотой тайна,И в тайне — ты почиешь, Русь.

Русь, опоясана рекамиИ дебрями окружена,С болотами и журавлями,И с мутным взором колдуна,

Где разноликие народыИз края в край, из дола в долВедут ночные хороводыПод заревом горящих сел.

Где ведуны с ворожеямиЧаруют злаки на полях,И ведьмы тешатся с чертямиВ дорожных снеговых столбах.

Где буйно заметает вьюгаДо крыши — утлое жилье,И девушка на злого другаПод снегом точит лезвее.

Где все пути и все распутьяЖивой клюкой измождены,И вихрь, свистящий в голых прутьях,Поет преданья старины…Так — я узнал в моей дремотеСтраны родимой нищету,И в лоскутах ее лохмотийДуши скрываю наготу.

Тропу печальную, ночнуюЯ до погоста протоптал,И там, на кладбище ночуя,Подолгу песни распевал.

И сам не понял, не измерил,Кому я песни посвятил,В какого бога страстно верил,Какую девушку любил.

Живую душу укачала,Русь, на своих просторах, ты,И вот — она не запятналаПервоначальной чистоты.

Дремлю — и за дремотой тайна,И в тайне почивает Русь,Она и в снах необычайна.Ее одежды не коснусь.

24 сентября 1906

Сын и мать

Моей матери

Сын осеняется крестом.Сын покидает отчий дом.

В песнях матери оставленнойЗолотая радость есть:Только б он пришел прославленный,Только б радость перенесть!

Вот, в доспехе ослепительном,Слышно, ходит сын во мгле,Дух свой предал небожителям,Сердце — матери-земле.

Петухи поют к заутрене,Ночь испуганно бежит.Хриплый рог туманов утреннихЗа спиной ее трубит.

Поднялись над луговинамиКудри спутанные мхов,Метят взорами совинымиВ стаю легких облаков…

Вот он, сын мой, в светлом облаке,В шлеме утренней зари!Сыплет он стрелами колкимиВ чернолесья, в пустыри!..Веет ветер очистительныйОт небесной синевы.Сын бросает меч губительный,Шлем снимает с головы.

Точит грудь его пронзеннаяКровь и горние хвалы:Здравствуй, даль, освобожденнаяОт ночной туманной мглы!

В сердце матери оставленнойЗолотая радость есть:Вот он, сын мой, окровавленный!Только б радость перенесть!

Сын не забыл родную мать:Сын воротился умирать.

4 октября 1906

«Нет имени тебе, мой дальний…»