Моя больная любовь - Хельга Конд

отец, его улыбка была широкой и светлой.

В сердце потеплело ещё больше.

– Может быть, всё-таки, к нам в дом? – умоляюще посмотрел на дочь мужчина.– Нет, папа, не хочу создавать вам трудности, поэтому поеду на съёмную квартиру, – несмотря на внешнюю покорность, Лена умела быть стойкой и упорной, когда хотела.

Отец улыбнулся и помотал головой, указывая на безнадёжность каких-либо уговоров.

– Ты в точности, как твоя мама, – прозвучало это, как комплимент, дочь зарделась.

Всё, что смог предложить, это: «Поедем, тогда сам тебя отвезу».

Было непривычно сидеть в дорогом огромном автомобиле с кожаным салоном, обивка которого пропитывала воздух авто своим натуральным ароматом. По дороге отцу бесконечно звонили, но он всё время сбрасывал звонки или просто отвечал, что занят и перезвонит попозже».

Квартиру Лена тоже выбрала сама, и первый взнос оплатила из их семейных с мамой сбережений. Несмотря на своё отношение к решению дочери, мама была мысленно с нею и делила пополам с чадом любые переживания, отчего, у девушки выработалось ощущение, что мать была единственным в мире человеком, понимающим её, на которого можно положиться.

Квартирка оказалась, совсем крохотной, но уютной. Тёплые оттенки сразу же снесли стену сомнений в правильности своего выбора. Самое необходимое для жизнедеятельности человека здесь было...

– А давай, поищем что-то получше? - голос отца звучал неуверенно, сведённые на переносице брови, говорили, что он был, не доволен представшей ему картиной.

– Папа, а мне нравится, – отозвалась Лена, пожав плечами.

Её улыбка отправилась в сторону мужчины, и тот, ответил ей, тем же, слегка обмякнув.

– Ну как пожелаешь, – согласился родитель.

Девушка кожей чувствовала, что отец и его чувства, ей подвластны. Он уважал её мнение, и это было для неё ценным в их знакомстве.

– Папа, давай чай попьём? – оживилась дочь, вспомнив, что в сумке прозябают мамины пирожки.

В поезде от переживаний, пропал аппетит. Да и не хватало материной компании, к которой она так привыкла с детства...

– А, давай! – махнув рукой и скидывая на небольшой диванчик свой плащ, отозвался весело мужчина, уже через минуту, проходя на кухню и усаживаясь за стол, теперь уже её, малюсенькой кухоньки.

Школа

Екатерина Николаевна рвала, и метала: химик написал заявление об уходе. Большее, на что хватило и этого преподавателя – один месяц. Текучка была жуткая их преподавательского состава, судя по прошлому году. У неё и самой возникало иногда желание сделать из этого заведения «ноги», но понимание и сравнение своего прежнего существования и сегодняшнего сильно остужали попытки уйти. Женщина одна растила сына. Пожалуй, это было существенным камнем её преткновения здесь.

Плетнёв...Она помахала головой, подперев последнюю, руками на столе. Её головная боль... Её единственная проблема здесь! И, как бы, не билась, Екатерина Николаевна, всё этому оболтусу сходило с рук. Завуч была, конечно же, в курсе того, что у директора установились свои отношения с его отцом – дружеские, но существовать в этих «между собойных» схемах всем остальным было тяжело, абсолютно точно.

Уже неделю в их колледже отсутствовал преподаватель химии и биологии, а объявление, совершенно не работало. То ли из-за репутации колледжа, то ли в середине осени уже все преподаватели были разобраны, но факт оставался фактом – ни одного звонка за всё это время! Биржа труда предлагала вакансии других преподавателей, и женщине приходилось только разводить руками перед директором по решению данного вопроса. Так и подмывало сказать Павлу Амбросимовичу, что: "Проблему он сам всем создаёт", – но эти мысленные всполохи, быстро угасали, едва она заходила в кабинет к нему, превращаясь в кроткую овечку.

Часть 2

Кирилл

Вечером накрапывал дождь, поэтому в его комнате было пасмурно и тускло. Дверь распахнулась неожиданно. В комнату зашёл отец, сверкая гневным взглядом. Кирилл отрешённо отвернул голову в другую сторону, лёжа на кровати.

– Ты когда уже угомонишься?! – сходу начал родственник, – как же ты достал уже меня своими выходками! До каких пор всё это будет продолжаться? А? До каких, я спрашиваю тебя, пор?!

Молодой человек повернул голову обратно, снисходительно отправив отцу взгляд. Что бы сейчас сын не сказал, отец вряд ли его станет слушать, поэтому он просто наблюдал, иногда глубоко вздыхая, нацепив на себя маску отчуждения.

В комнату зашла мачеха, так сказать – довольно молодая, коротко стриженая особа. Девушка была всего на семь лет старше отпрыска отца, а потому, её ум был всё ещё молод и быстр.

– Дорогой, ну что ты докопался до Киры? Пойдём, – мягким голосом баюкала она супруга.

«Самой нежности» удалось вывести отца из комнаты, однако шатенка на прощание сверкнула на молодого человека гневным взглядом, мол, до чего довёл (!).

Кир даже не шелохнулся с кровати, не сделал попытки догнать отца и прояснить ситуацию, ведь Болонский сам напросился. Парень не совершил в сторону отца ни малейшего телодвижения. Отец никогда не относился к сыну внимательно. Мужчину вообще сколько себя помнил парень, не интересовали: ни его жена, она же мать Кирилла, ни он – его собственный ребёнок. У Молодого человека даже воспоминаний общих было с ладошку младенца. И одно из них, как отец повёл его на первое сентября в школу. Во время линейки. Отец крепко держал сына за руку, что давало надежду последнему в исправлении их взаимоотношений, но…, все учителя ринулись со своими классами вперёд, вместе с родителями, а отец, скинув его руку, напутствовал: «Иди, я тебя догоню».

И не догнал...

И так было всегда...

Каждый раз..., пока Кириллу не исполнилось восемнадцать, и он не захотел волеизъявиться, показать, наконец, что он тоже ЕСТЬ, что жив, что имеет право теперь поступать так же как он – «ослепнуть к персоне отца».Сильно подкосили Плетнёва произошедшие события за два года до этого, когда ему было шестнадцать... Предательство Сергея Болонского, который, увёл его, тогда девушку и первую незабываемую любовь, прямо из-под носа. Когда уже стали дружить и ходить с нею за ручку, так называемый друг, подстроил сцену с поцелуем, как потом уже выяснилось, и «гудбай» оба на все четыре стороны. Плетнёв не умел прощать...

Как и его отец.

Последний, не простил измены матери Кирилла и выкинул, их вместе с сыном на улицу, когда мальчику было одиннадцать. Изменения в его жизни произошли вновь, когда мать, наконец, вышла повторно замуж, а Кир оказался ненужным и там. Отец, вновь, по каким-то соображениям, объявился, в их с