Украина в Берлине - Игорь Гергенрёдер

День, когда мы, отправившись на Курфюрстендамм, сначала оглядели снаружи и изнутри Мемориальную церковь кайзера Вильгельма — Gedaechtniskirche — на площади Брайтшайдплатц. Церковь, испытавшая на себе налёт авиации, сохранена в полуразрушенном виде. Около неё мы послушали колокольный звон, который каждый час раздаётся с высоты башни-руины.

Потом Оксана стояла в умиротворяющей полутьме церкви, оглядывая множество стёкол: через них струится, завораживая, свет, словно несущий синь небесных высей. Над алтарём — Вознесение Христа. Туристы, которых полным-полно, тихи.

Оксана, молчаливая, замкнувшаяся в себе, медленно выходит. Вдруг произносит взволнованно:

— Я буду здесь часто бывать.

И я позволяю себе то, о чём, спохватившись, пожалею.

— Есть у вас на Украине такое? — говорю хвастливо.

Она сухо и надменно отметает мою шпильку:

— На Украине своего достаточно!

На Курфюрстендамм её затягивают недра магазинов. Мне там тягомотно, я преданно дожидаюсь на тротуаре, между тем сравнивая с ней привлёкших моё внимание женщин. Когда она выходит из очередного магазина, вспоминаю Андрея Белого, который после прогулок по Курфюрстендамм говорил, что ходить по ней ему «курфюрстендаммно и тошно». Оксана на это сообщает:

— А у меня повысился тестостерон.

Мы спешим домой. Оксана полагает, что, прежде всего, полезно поесть. Разогревает суп с пельменями — блюдо, которое я узнал благодаря ей. Мне кажется уместным подождать у компьютера. В скайпе мне написала несколько слов одна из моих читательниц, я принимаюсь болтать с ней. Позади меня в дверях кабинета появляется Оксана.

Когда, завершив диалог с поклонницей моего творчества, я принимаюсь за суп и вдохновенно-цветисто превозношу повара, то встречаю лишь недоброе молчание. Обед окончен, и мне заявляют:

— Теперь я буду у компьютера.

Меня пронизывает боль разочарования.

— Ну… как же так?

Оксана исчезает в моём кабинете, закрыв за собой дверь. Мне предстоит узнать, что она начала искать по интернету мужчин.

* * *

Я с утра перед компьютером. Накопились весточки от моих читательниц — шлю им ответы. С некоторыми любезничаю в скайпе. Дверь кабинета открыта, мимо неё проходит Оксана — раз-второй, третий. Найдя, что виртуальных разговоров довольно, завершаю их. И слышу от Оксаны язвительно-грубое. Я-де противно угодлив с бабами, я липну к каждой, варюсь в «бурлящих связях».

Помолчав, я с весёлым видом напеваю:

С папироской в дортуарах

Вспоминаем жён чужих —

Кого в тонких пеньюарах,

А кого совсем нагих.

Сегодня 6 июня в Берлине — футбольный матч «Барселоны» и итальянского «Ювентуса». Оксана оказалась болельщицей, но о матче узнала поздно, мы не достали билетов. Ей всё равно страстно хочется к стадиону: может, кто-то продаст билет втридорого, а нет — она хотя бы подышит воздухом мирового футбола.

Выступающий за «Барселону» аргентинский футболист Лионель Андрес Месси — её секс-символ.

Я делаю вид, что равнодушен к футболу, в памяти, мол, всплывает лишь имя Марадоны. Электричка мчит нас к Олимпийскому стадиону, и моя спутница восторженно изливает на меня то, что мне хорошо известно: Месси — один из лучших футболистов современности и всех времён. Она повторяет с внутренним жарком:

— Месси… Месси!..

Перед стадионом толпа, много полиции, но ажиотажа нет. Не находим никого, кто спекулировал бы билетами. Оксана замечает ряд автобусов, требует, чтобы я узнал, не на них ли приехали футболисты. Да, на них. Она, подходя, оглядывает каждый автобус — в каком ехал Месси? Потом мы продвигаемся в тесноте толпы в одном направлении, в другом. Моя спутница в безоглядной грусти — нигде нет камеры, по которой транслировали бы матч.

Выбираемся к месту, где посвободнее. Она произносит:

— Все думают о матче, и никому нет дела до войны на Украине. — Добавляет с переживанием в голосе: — Как я хочу, чтобы, когда на Украине был бы матч, никто там не думал ни о какой войне!

* * *

Едем домой, и по дороге от вокзала я засматриваюсь на чернокожую красотку, оказавшуюся впереди нас. У меня вырывается восхищённое: как она поигрывает ягодицами! Оксана награждает меня эпитетом со словом «козёл».

— Указывать женщине, как играет жопой другая!

Дома, включив телевизор, я узнаю, что «Барселона» выиграла со счётом 3:1. Месси не забил гола, но мяч, посланный им, вратарь «Ювентуса» Буффон отбил прямо в ноги Луису Суаресу, который и послал его в ворота. Я сообщаю это Оксане, которая на кухне готовит ужин, жду эмоций, но встречаю лишь полное отсутствие интереса ко мне и к моим словам.

После ужина она закрывается в кабинете. В спальню, где мне ничего не остаётся, как смотреть телевизор, не доносится ни звука. Проходят десять минут, час — явно по полной используются возможности скайпа. Но вот она забегает в спальню возбуждённая, в глазах пламень того, от чего оторвалась.

— Я ещё пять минут, ладно?!

— Да мне-то… — отзываюсь как можно небрежнее. — Где он живёт?

— В Берлине. — Она упархивает.

Пять минут выросли в полчаса. Звук распахнувшейся двери кабинета, чуть слышные быстрые шаги по коридору к спальне.

— Ещё пять минут!

Я мрачно перевожу взгляд на настенные часы.

— Полпервого.

— Только пять минут! — настойчиво бросает она, исчезает; стукнула, захлопнувшись, дверь кабинета.

Я не могу отвязаться от формулы: мужчина+женщина+мужчина (один пока что виртуальный или, точнее, «скайпный»).

Когда она приходит и одаряет меня словом «Всё!», на часах — второй час ночи.

Я в ярости:

— Наглая бабёнка!!!

* * *

Ласковое располагающее к неге утро. Мы в парке Тиргартен меж могучих деревьев на берегу пруда. Оксана сидит у самой воды на широком престаром пне, я возле неё. Попиваем пиво из горлышек пластиковых бутылок. По воде скользят плавунцы, стрекозы, пролетая, посверкивают крылышками в свете солнца. Я рассказываю, что во время прогулок по Тиргартену, где много укромных уголков, идиллических местечек вроде этого, где мы сейчас, я придумал детскую повесть «Маленькие странники, или Почти сказочная история». Она разошлась по интернету, мне пишут, и, разумеется, я отвечаю читателям.

— Читательницам, — едко поправляет Оксана.

— Ну почему же… и мужчинам, — произношу я твёрдо.

— Про ответы мужчинам не знаю, а ответы бабам слышала, — и она, по-детски кривляясь, передразнивает меня: — «Ваши красивые глаза подметили», «Вы меня вдохновили», «Как мило вы произнесли…»

— Но это не флирт, я не завожу интима, это разговоры о произведении! — стараюсь возражать по возможности убедительнее. — Это не то что… — я угрюмо умолкаю.

— Что? — она колко смотрит мне в глаза. — Я не могу слушать мужчину?

— И что он говорит? — произношу насмешливо.

— Он зажжёт для меня свечи, расстелет белую скатерть…

— Ф-ф-фу! какая замусоленная пошлятина! — у меня гримаса искреннего отвращения.

— Он говорит: «Я глажу твои волосы», — растроганно произносит она.

— Мужчина гладит женщину по волосам, когда та делает ему минет, — говорю наставительно-спокойно.

Она не смущена.

— Называет меня роднуленькой.

Я срываюсь, доказывая, что она надобна ему, чтобы кончить, требую сказать, какие слова он слышал от неё в ответ.

— Зачем орать? — прерывает она меня.

Ловлю её взгляд в сторону на аллею. На ней остановился прохожий, глядит на мою спутницу с выражением: «Вам нужна помощь?» Я надеваю широкую улыбку, человек продолжает поглядывать.

Оксана бархатистым тоном говорит о друге, называя его уменьшительным именем: она ему сразу понравилась, он сказал, чтобы она убрала руку от подбородка.

— Для женщины хорошо, когда её хотят, — произносит непринуждённо.

Все мои усилия сосредоточены на том, чтобы не раскрыть рта: иначе я опять заору.

— Наверно, он моя судьба, — говорит она так, что я не улавливаю притворства, как мне этого ни хочется.

Он зовёт её встретиться там-то или там-то, обещает «забрать», подъехав на машине к самому дому. Она пока не соглашается.

* * *

Возвратились домой, она снова с ним в скайпе, а я в спальне записываю в записной книжке: «Хорошо бы вернулась Галенька». Я знаю, что в книжку заглядывают, и запись будет обнаружена.

Когда Оксану отвлекает приготовление ужина, я сменяю её у компьютера и при открытой двери завожу в скайпе фривольный диалог с виртуальной подругой в Петербурге, с которой мы не общались более года. Потом в спальне до часа ночи мы с Оксаной орём друг на друга так, что, вспоминая об этом позже, я удивляюсь, почему соседи не вызвали полицию. Мне с кривлянием бросают на все лады: «Хорошо бы вернулась Галенька». Крики о «бабах», с которыми я «варюсь в связях», я перекрываю криком о зажигающем свечи мужике, язвительно называя его уменьшительным именем. Я ярюсь: пусть она бежит к нему на свиданку! пусть выйдет на тротуар, и он подъедет и заберёт её!