Герои, злодеи, конформисты отечественной НАУКИ - Симон Шноль

Бориса было трудно фотографировать. Он напрягался и смущался. Но тут, в Берлинском зоопарке, не он объект съемки, а львенок... На прощание, в ярком вечернем свете закатного солнца был он в южноамериканской Колумбии и среди изумрудно-зеленых газонов Кембриджа, на торжественных обедах во главе стола с нобелевским лауреатом, экс-президентом королевского общества сэром Хаксли, в Трини- те-колледже и в качестве пленарного докладчика международного симпозиума Британского общества, объединяющего авторов кино- и телевизионных фильмов и звукозаписи в дикой природе, когда после доклада о многолетних работах по записи голосов птиц и зверей зал долгими аплодисментами выражал ему свои симпатии и признательность... Но жизнь кончалась. 30 ноября 1989 г. он сделал последний доклад - рассказал о поездке в Колумбию и Англию на Ученом совете Института биофизики. 13 декабря собрал последнее совещание, на этот раз посвященное судьбе Института биофизики, а в начале 1990 г. перенес первую тяжелую операцию. Он спешил, он собирался в большую экспедицию в Монголию. 11 апреля 1990 г. он умер. После первой операции он обратился с письмом к проходившему 15-19 января 1990 г. в Москве Глобальному форуму по окружающей среде и развитию в целях выживания. Вот это письмо. «Дорогие друзья, волею судеб я оказался на операционном столе и не могу быть среди вас. Но проблема, которая стоит перед нами, превосходит по важности все мыслимые проблемы, стоявшие перед человечеством. Чудо природы, чудо космической эволюции, чудо Земли с ее водой, зелеными силуэтами листьев, невероятной красоты животными и даже люди стоят на границе уничтожения. Это, кажется, понимают многие из могучих мира сего, а не только зоологи и ботаники и люди, живущие в мире природы и питающиеся ее плодами. Здесь нет вопроса, накормим ли мы страждущее человечество, вырубив леса и распахав остатки земли и опустошив океанские глубины. Человечество — как расширяющийся газ, оно не хочет знать ограничений могучему инстинкту сохранения жизни и освоения пространства. Мы уже дошли до последней черты. Мы должны сейчас, не теряя ни секунды, перестраивать экономику, быт, традиции. Другого выхода нет. Мы, имевшие счастье общаться с сэром Питером Скоттом, принцем Филиппом, Алексеем Яблоковым, Эндрю Хаксли, Конрадом Лоренцем и другими выдающимися людьми, видим три пути. Первый. Сохранение основных естественных экосистем в их нативном состоянии, полностью исключенными из хозяйственного, культурного и научного освоения. Только мониторинг, слежение. Это должно быть самоподдерживающиеся системы с охранной зоной, охраняемые также жестоко, как советские границы в период культа, с привлечением всей современной оборонной техники. С этим надо смириться. Это естественные хранилища генофонда Земли. Это гарантия ее будущего. Пока расчеты дают очень широкий спектр размеров, необходимых для этого площадей. Для разных регионов разные. Но наиболее авторитетные экспертные оценки сходятся на 30% территории Земли. Второй путь — это разведение животных и растений в условиях неволи. Эта идея положительна, но она не спасет чудо существования Земли. Она прекрасна для охранной зоны, для поддержания в ней генетического разнообразия, для реинтродукции видов в закрытую зону. Третий путь — это низкотемпературный генетический банк зародышевых клеток животных и растений. Современные методы криоконсервации и биологии развития дают надежные гарантии сохранения многих редчайших видов геномов в этом Ноевом ковчеге XX века и воскрешения из них полноценных животных. За 10 лет, прошедших после публикации нашей статьи в „Nature", пройдены уже многие принципиальные шаги. Межвидовые трансплантации эмбрионов стали в известной степени рутинными... Теперь я хочу коснуться крайне чувствительного вопроса. Где границы роста популяции человечества? Я видел своими глазами перенаселенные районы — это ужас. Так жить нельзя. Это источник всех видов преступлений, не говоря уже о чувстве индивидуальности и ценности собственной жизни, присущей человеку. Экспертные оценки возможной численности населения варьируют в диапазоне 12-20 млрд. Это оценки, основанные на подсчетах ресурсов энергетики. Оценки, основанные на особенностях поведения человека, не поднимаются выше 1 млрд, если мы хотим для каждого иметь дом с удобствами, душевный покой, нормальную физическую и интеллектуальную работу. А сейчас мы подходим к 6 млрд с массой нерешенных проблем. Здесь мы стоим. Мы должны начать движение. Мы должны быть мудрыми и добрыми.» * * * Завершая биографический очерк, осталось сказать: жил в нашей стране активный и одаренный Борис Вепринцев. Он получил от российских интеллигентов М. М. Завадовского, П. А. Мантейфеля, Л. В. Крушинского, К. Н. Благоскло- нова, А. Н. Формозова, М. И. Казанина, А. Н. Промптова, Л. Н. Гумилева и многих профессоров и преподавателей Московского Университета в наследство знания, традиции, культуру, а от родителей отца-революционера и матери-подвижницы способности и темперамент. Его поддерживали друзья. Его преследовали власти. Он перенес арест и каторгу. Но, оказавшись на свободе, достиг целей, казавшихся недостижимыми. Он, в свою очередь, оставил нам и будущим поколениям богатое наследство: свой жизненный пример, свои труды в биофизике, бесценные записи в фонотеке, международную программу сохранения генома исчезающих видов, учеников и последователей. Его пример — свидетельство чрезвычайной силы жизни отечественной интеллигенции, а, следовательно, силы жизни и гарантии расцвета и процветания нашей страны. Так бодро завершил я эту статью для журнала Природа в 1993 г. Прошло еще несколько лет. И с каждым годом я чувствую, как не хватает мне его общества, его недоверчивого, нервного и доброго взгляда. Как легко он обижался и как великодушно мирился. Он был активен и талантлив. Как много он сделал в жизни!

Дополнение к 3-му изданию Вот прошло еще почти 10 лет. 4 апреля 2008 г. Борису исполнилось бы 80 лет. Ольга Дмитриевна Вепринцева организовала замечательное собрание друзей (мы еще есть...) и продолжателей его дела (их становится все больше). Все эти годы она с чрезвычайной устремленностью продолжала его дело в Фонотеке голосов диких животных. Огромная бесценная коллекция магнитофонных записей переведена ею в цифровую форму. Теперь коллекция не погибнет. Продолжается пополнение записей. Ею переизданы на лазерных дисках знаменитые записи голосов птиц, сделанные Б. Н. в 60-ые годы. С впечатлениями от этих записей выросли наши дети и внуки. Теперь они доступны новым поколениям. От этих, таких знакомых, волшебных звуков пения пеночек, дроздов, иволги, кукушки, соловья, овсянок и журавлей что-то происходит с сердцем, и почему-то выступают слезы. А еще Ольга подготовила реализацию мечты Бориса — звуковой определитель птиц по голосам с замечательным комментарием, и под редакцией известного орнитолога В. К. Рябицева [6]. А начатые Б. Н. работы по сохранению генетических богатств животного и растительного мира приобрели большой размах. В Пущино, в его бывшей лаборатории продолжаются исследования по криоконсервации и сохранению жизнеспособных клеток и зародышей животных и растений. Сильно «повзрослевшие» некогда молодые сотрудники лаборатории рассказывали об удивительных вещах... В. К. Утешев, Н. К. Чемерис, Э. Н. Гахова, В. Яшина- Достигнуты удивительные результаты по «оживлению»пролежавших в вечной мерзлоте 35 000 лет семян цветковых растений И ожившее это растение зацвело! Создано «Общество по сохранению генетических ресурсов имени Б. Н. Вепринцева». Его возглавляет Лев Петрович Дьяконов - профессор НИИ Экспериментальной ветеринарии им. Я. Р. Коваленко Российской Академии Сельскохозяйственных наук. Он рассказал о постепенном расширении работ в этом направлении. Вице-президент этого Общества Валентин Илларионович Ананьев, одновременно являющийся Ученым секретарем Межведомственной ихтиологической комиссии рассказал об остро актуальной проблеме и рассчитанной на 5 лет, «рыбной» программе «Низкотемпературный генетический банк промысловых и редких видов рыб и водных беспозвоночных». Когда-то Валентин Илларионович вместе с Б. Н. ходили по разным ведомствам, получили там десятки подписей и, в конце концов, благодаря помощи Министерства рыбного хозяйства уже без Б. Н. было получено финансирование и начата работа. Была создана передвижная лаборатория, специально сконструирована аппаратура, закуплено импортное оборудование, создан приборный парк. В этой работе участвовали более десяти научных учреждений, сотни ученых. В стране создано несколько криобанков, помимо Пущинского, несколько криобанков рыб. Один из них — в наиболее крупном институте, в Институте рыбного хозяйства в Москве. В нем около 30 видов, в том числе около 10 видов, относящихся к Красной книге. Эта программа получила большое признание и в других странах во Франции, Англии и Канаде. Особенно известен криобанк по лососевым рыбам в Норвегии. А на Шпицбергене создается огромнейшее хранилище. Это не криобанк, а банк семян всего света, сохрняемых при низкой температуре в условиях вечной мерзлоты.