Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

разу не носил женщин.

— О, я ему ничего плохого не сделаю!

— Не в этом дело. Посмотри на седло — оно не приспособлено для легких женских ног. Оно слишком узко, чтобы ты могла в нем разместиться.

— Так сними его, я сяду прямо на спину. Тогда места хватит.

— На это понадобится много времени. Мне тогда придется вести лошадь да еще подбирать булочки, которые растерял твой осел. До того места совсем недалеко.

— Так ты его изловил? Это хорошо. Ладно, я пойду пешком, хотя мне и трудно. У меня пропадает дыхание, когда я иду пешком, и мне приходится долго его восстанавливать. Ходьба вызывает сердцебиение, и я чувствую, что погибель моя близка.

Я взял коня под уздцы, а даму — под руку. Она оперлась на меня, и мы тронулись в путь. Не сделали мы и тридцати шагов, как она запыхтела.

— Вот видишь, так дело не пойдет, — с трудом проговорила она. — Надо мне на тебя получше опереться, и пойдем помедленнее.

Дальше мы двигались со скоростью в два раза меньшей, чем у катафалка. Когда мы подошли к месту, где лежала первая булка, она заявила:

— Вот первая франджала. Забирай ее!

Я повиновался. Чуть позже приказ повторился. Я опять выполнил его. Через какое-то время мне уже пришлось нести в руках целую гору булок, вести лошадь и поддерживать даму, которая воскликнула, увидав очередное хлебобулочное изделие:

— О Аллах, да здесь целый противень булок! У этого осла в голове крысы вместо мозгов. Давай поднимай!

— С превеликим удовольствием! Но куда же мне их девать?

— Положи себе в карманы!

— Аллах-иль-Аллах! Разве ты не видишь, какого цвета моя одежда?

— Она белая, как горный снег. Подозреваю, что она даже новая.

— Именно так. Я отдал за нее две сотни пиастров.

— Так это хорошо. Я ничего не имею против, чтобы это изделие лежало в чистом кармане!

— Аллах наделил тебя сообразительностью и чистоплотностью, ты должна быть ему благодарна, ибо эти свойства красят любую женщину. Но мне не чужды те же свойства, и мне не хотелось бы украшать свою новую одежду свежими масляными пятнами.

— О, это такое хорошее масло! Оно же не испортит одежды! Это не какой-нибудь лошадиный или рыбий жир!

— Но никто не увидит эти пятна, ведь они внутри одежды.

— Ты же предприимчивый человек, выверни наизнанку, и все будет видно!

— Разве ты не знаешь, что в присутствии женщины запрещено переодеваться?

— Но ты ведь мой друг и спаситель, к тому же под пальто у тебя куртка и что-то еще.

— Но тем не менее мне не хотелось бы нарушать правила хорошего тона. Позволь мне положить эти булки в седельную сумку!

— А она чистая?

— Я ежедневно чищу ее.

— Надо проверить. Открой-ка.

Меня бесконечно забавлял этот разговор. В общем-то я и не думал чистить сумку. Обычно она была закреплена за седлом и вбирала в себя пыль всех дорог. Я расшнуровал ее и отбросил крышку.

— Вот, смотри!

— Ударь по ней! — приказала Клубничка.

Я в очередной раз повиновался, и клуб пыли взвился в воздух.

Но женщина почему-то сказала:

— Да, она чистая. Подними эту булку и положи туда. Что я и выполнил, повторив потом эту процедуру многократно. Так мы добрались до подлеска, где я оставил привязанного ослика. Увидев корзины, она всплеснула руками и запричитала:

— О Аллах, о Фатима! Ну что за нечестивое животное! Все мои вкусные вещи на земле! Нет, не все. Много нет! Где все остальное?

Она бросила на меня выразительный взгляд и продолжала:

— Эфенди, все это очень вкусные вещи!

— Вполне допускаю.

— Ты любишь сласти?

— Не особо.

— А пробовал ли ты то, что здесь лежит?

— Нет.

— Ты говоришь правду? Если ел — оплати!

— Я не ел, о проницательная!

— Но где они тогда? Я должна отчитаться перед мужем за каждую булочку!

— Говорю тебе — не ел!

— А кто же это сделал?

— Твой осел сожрал!

— Он что, ест сахар?

— Я же его за этим и застал!

— Видел своими глазами? Мне же он ни разу не давал об этом знать! Вот негодник! Эфенди! Сделай одолжение!

— Я только это и делаю.

— Сделай еще одно — возьми плеть и тресни его как следует по ушам!

— Нет, я этого делать не буду. — Почему?

— Потому, что это очень жестоко по отношению к животному.

— А тебе-то что с того — осел-то не твой!

— Не мой.

— Он мой, и я могу его мучить сколько хочу. Давай, лупи его.

— Ты что, ему запрещала есть эти сладости?

— Нет.

— Вот в этом была твоя ошибка. Он думал, что раз это твоя собственность, можно есть. В следующий раз не забудь все ему разъяснить.

— Я прямо сейчас сделаю так, как ты говоришь; надеюсь, он меня поймет.

Она достала из моей седельной сумки плетку и направилась к ослу, грустно стоявшему поодаль и прядавшему ушами.

— Ты что натворил? — закричала она на него. — Кто ты после этого есть? Осел! Самый настоящий осел! Вот тебе! — И она угостила его плеткой. — Сладкий осел! — И она дала ему во второй раз. — Обжора! — Плетка опять просвистела в воздухе.

Но животное явно не получило в детстве достойного образования и не научилось спокойно сносить нападки хозяйки. Осел мигом развернулся и лягнул ее обеими задними ногами. Все произошло настолько быстро, что та не успела отскочить.

— Эфенди, он меня лягнул! Неблагодарная скотина! Посмотри, есть ли где-нибудь ссадины?

— Вроде не видно, хотя нет — вот уже синяк появился!

— О ужас, как я его буду лечить? Прямо копытом заехал! Если бы попал в грудь, я бы уже умерла! Больше не буду бить это чудовище!

— Вот в этом ты права. Я же тебе говорил не делать этого. А ты не послушалась моего совета.

— Осел — моя собственность. Как он посмел напасть на меня! Он испугал меня. Видишь, как я дрожу?

— Вижу.

— Помоги же мне!

— А что, все на самом деле так плохо?

— Настолько, что мне просто необходимо сесть и отдохнуть. — И она так стремительно опустилась на землю, что я едва успел отодвинуть корзинку.

— Вот, хорошо, теперь я могу перевести дыхание.

Отдохнув, она попросила меня уложить все в корзины и привести в порядок седло, чтобы забраться на осла. Меня эта просьба прямо-таки устрашила, поскольку я понятия не имел, как ее туда взгромоздить. Встав на ноги, она беспомощно огляделась.

— Что ты ищешь? — спросил я ее.

— Такую маленькую лестницу.

— Лестницу? Откуда в чистом поле ей взяться?

— Мне нужна лестница, чтобы подняться.

Я тоже с таким же