Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

– Джейми, ты найдешь их в Пьяном Городе. Ради всех святых, поторопись, и будь осторожен, чтобы Норберт ничего не разнюхал.

– Можешь положиться на меня.

Через несколько дней Макфей нашел двух опытных старателей, американца и корнуольца, работавшего когда-то на оловянных рудниках у себя на родине. Оба они промышляли золото недалеко от Саттерс-Милл в Калифорнии и на россыпях Андерсонз Крика в Австралии. Завтра эти люди должны были представить им окончательный перечень необходимого оборудования и инструментов и обговорить детали своих контрактов, и вот теперь Струан и Макфей с ужасом слушали, как Норберт говорил:

– Я заключил эту сделку, юный Малкольм, она заключена, можешь забыть о ней и об этих бродягах-рудокопах тоже, они подписали контракт с «Броком и Сыновьями» на пять лет.

– Что ты сделал? – охнул Струан.

Норберт рассмеялся.

– Ранняя пташка и червяка первым съест, старина. Я предложил сделку на более выгодных условиях и уже отправил их в Эдо к самураю Ватанабэ. И где этот ублюдок так наловчился говорить на американском английском? Он вам не рассказывал? Ну ладно. Пятьдесят на пятьдесят для всего золота, которое мы отыщем, – хорошая сделка. – Его смех стал еще более презрительным. – Что до Уильяма, так я повидаю его, как только он вернется, чего же не повидать. Дмитрий, буду рад видеть тебя рядом, я договорюсь обо всем. – Он посмотрел на Струана, и его верхняя губа поползла вверх. – Поскольку тебя здесь не будет, я возьму с собой Джейми.

– Что?

Норберт опять рыгнул.

– Я ведь вроде слышал, что твоя матушка приказала тебе возвращаться в Гонконг со следующим же пароходом?

Джейми вспыхнул.

– Эй, послушай-ка, Норберт…

– Не вмешивайся, Джейми, – прорычал Струан. – Норберт, я бы посоветовал тебе выбирать слова более осмотрительно.

– Это так, разлюбезный мой юноша. Разве мне не правильно доложили, что она с нетерпением ждет тебя назад, приказала тебе возвращаться не мешкая, что твоему капитану как раз и было велено тебя доставить?

– Это не твое, черт подери, дело! Советую тебе…

– Все, что происходит в Иокогаме, мое, черт подери, дело! – Распаляясь, перебил его Норберт. – И мы не слушаем советов ни от кого из компании Струана, и меньше всего от молодого щенка, у которого еще молоко не просохло!

Макфей вскочил на ноги, а Струан схватил свой бокал с бренди и выплеснул его содержимое в лицо Норберту.

– Господь Всемогущий…

– Возьми свои слова обратно, Норберт, – прокричал Струан; Дмитрий и Макфей оторопело взирали на них, пораженные внезапностью случившегося, – возьми их обратно, или я требую удовлетворения, клянусь Богом!

– Пистолеты на рассвете? – с издевкой спросил Норберт: все получилось даже лучше, чем он надеялся. Он резко дернул к себе скатерть, чтобы вытереть лицо, хрустальные бокалы полетели на пол. – Прошу прощения за беспорядок, но вы оба свидетели, что я не говорил ничего, кроме правды, клянусь Спасителем!

– Ты приносишь извинения – да или нет?

Норберт оперся обеими руками на стол, свирепо глядя сверху вниз на Малкольма Струана, который не мигая смотрел на него в ответ, бледный от гнева.

– Тебе действительно приказали вернуться, тебе действительно двадцать, поэтому в глазах закона ты младший член семьи, а это и означает, что молоко еще не просохло. Все это правда, и вот тебе еще одна: я мог бы продырявить тебе голову пулей или отрубить ее, даже если одну руку мне привяжут за спину, ты и стоять-то прямо не можешь, так как ты собираешься драться, а? – проговорил он полным презрения и насмешки голосом. – Ты калека, юный Малкольм, и это святая правда! И еще одна правда: твоя ма управляет компанией Струана, управляет ею много лет, и она загоняет ее в гроб – спроси Джейми или любого, кто достаточно честен, чтобы сказать тебе правду! Ты можешь называть себя тайпэном, но ты не тайпэн, ты не Дирк Струан, ты не тайпэн, и никогда не будешь им! Тайлер Брок – тайпэн, и, клянусь Богом, мы станем «Благородным Домом» еще до Рождества. Дуэль? Ты сошел с ума, но если ты этого хочешь, я в любое время к твоим услугам. – Он вышел, хлопнув дверью.

– Я, я бы хотел, чтобы вы оба были моими секундантами, – произнес Малкольм, дрожа от ярости.

Дмитрий, шатаясь, поднялся на ноги.

– Малк, ты спятил. Дуэли запрещены законом, но ладно. Спасибо за обед. – Он ушел.

Струан тяжело дышал, сердце мучительно ныло. Он поднял глаза на Макфея, который смотрел на него так, словно видел впервые в жизни.

– Да, это сумасшествие, Джейми, но, с другой стороны, Норберт лучший в компании «Брок и Сыновья», он обскакал тебя и…

– Мне жаль, что…

– Мне тоже. Но есть еще одна правда: я никому не говорил об этих старателях. Варгаш просто ничего о них не знал, значит, утечка прошла через тебя. Лучше тебя у нас в компании никого нет, но Норберт нас здесь похоронит. Пуля в лоб этому ублюдку – самый надежный способ договориться с ним или с любым из Броков, будь они все прокляты.

После паузы Макфей сказал:

– Мне жаль, что я подвел тебя, да, жаль, очень, но… но, извини, я не хочу участвовать ни в какой дуэли или в вашей вендетте. Это безумие.

Струан побледнел еще больше.

– Давай поговорим о тебе. Либо ты сдержишь свою священную клятву помогать мне, клянусь Богом, либо тебе действительно конец. У тебя три дня.

Утром того же дня Сеттри Паллидар и эскадрон драгун во главе процессии вступили на мост, перекинутый через первый ров замка Эдо.

Стуча копытами, они проехали меж рядами невозмутимых самураев в одинаковых кимоно, стоявших плечом к плечу, тысячи других были выстроены вдоль всей дороги по обе стороны, миновали подъемный мост, проехали под опускной решеткой и мимо тяжелых, обитых железными листами ворот. Впереди следовали их проводники, группа самураев, которые несли десятифутовые знамена с гербом родзю, тремя переплетенными цветами вишни.

Позади драгун шли полсотни шотландцев, предводительствуемые своим оркестром из двадцати человек и гигантом-дирижером, волынки ревели, за ними следовала группа министров и их помощников, все верхом, министры в парадных мундирах – треуголки с поднятыми полями, парадные шпаги, плащи или сюртуки, защищавшие их от холодного бриза, – кроме русского, который ехал в казачьем мундире и накидке на лучшей лошади во всей Японии, кауром жеребце, за которым ухаживали два десятка конюхов, отвечавших за него своей жизнью. Филип Тайрер и Иоганн сопровождали сэра Уильяма, Андре Понсен – Сератара. Рота английских пехотинцев в алых мундирах замыкала шествие.