Конфликты и войны после распада СССР - Юрий Васильевич Егоров

боеготовые и хорошо оснащенные силы — 15 % военных бригад НАТО, 17 % самолетов и 40 % кораблей.

Основой функционирования МОС в рамках интегрированной военной структуры НАТО стала новая система командования, построенная на принципе «выделения, но не отделения». Этот принцип предусматривал выделение из состава региональных, командований НАТО части персонала, который при необходимости мог бы быть использован для организации оперативного штаба, ответственного за проведение любой конкретной операции, а затем усилен соответствующими модулями («компоновочными блоками»). Планировалось при этом обеспечить максимальное использование ресурсов региональных командований НАТО и, соответственно, значительную экономию средств и времени, что в условиях «кризисного реагирования» приобретает принципиальное значение. В перспективе предполагалось распространение принципа «выделения, но не отделения» на всю сферу комплектования миротворческих контингентов НАТО, в том числе во взаимодействии с ЗЕС и с участием стран — членов программы «Партнерство ради мира» (ПРМ).

Таким образом, концепция МОС должна была служить инструментом для подготовки к ситуациям, требующим формирования жесткого штабного «ядра» для осуществления командования и контроля над многонациональными формированиями. В этом смысле МОС фактически объединили в себе элементы двух основных видов современных многонациональных сил — временной коалиции (типа антииракской), образовываемой для выполнения какой-либо конкретной операции, и союзнического объединения, функционирующего на постоянной многонациональной основе.

Все предпринимавшиеся с начала 1994 года в рамках Группы предварительного политического координирования попытки достигнуть прогресса в согласовании политических аспектов МОС оказались безуспешными — в основном, из-за разногласий между США и их европейскими союзниками. Речь, прежде всего, шла о Франции, которая, не являясь с 1966 г. частью интегрированной военной структуры НАТО, претендовала на доступ к коллективным ресурсам альянса без обязательного контроля и командования со стороны США. Последние, в свою очередь, не желали поступаться контролем над силами и ресурсами, которые, в соответствии с концепцией МОС, могли быть предоставлены в распоряжение штабных структур, не являющихся частью интегрированной военной структуры НАТО.

Чтобы получить доступ до участия в планировании и формировании «многонациональных оперативных сил», Франция выдвинула предложение о создании отдельной секции по МОС в брюссельской штаб-квартире НАТО. Помимо этого, сохранялись разногласия между США и Францией по проблеме политического контроля над силами, принимающими участие в антикризисных и миротворческих операциях.

После трудных дебатов в декабре 1995 года Франция заявила о готовности возобновить свое членство в Комитете оборонного планирования, а также направить представителя в Военный комитет НАТО. В свою очередь, и США пришлось пойти на некоторые уступки, в результате чего были достигнуты следующие договоренности о том, что:

• политический контроль над операциями МОС осуществляется Североатлантическим советом, одобрение со стороны которого становится обязательным условием развертывания штабных структур МОС;

• командование операцией может осуществляться штабными структурами как НАТО, так и ЗЕС (в случае совместной операции под эгидой ЗЕС ее командующим автоматически становится европейский генерал — заместитель Главнокомандующего ОВС НАТО в Европе, в то время как контроль над предоставлением ЗЕС ресурсов альянса ложился на главные командования НАТО);

• важнейшая уступка со стороны США состояла в фактическом признании возможности размещения американских войск под европейским командованием.

Таким образом, значение концепции МОС вышло далеко за пределы оперативной командно-штабной реформы НАТО. Задача создания МОС носила комплексный, многофункциональный характер и затрагивала саму суть трансатлантической связки в новых международных условиях. В более широком плане концепция была нацелена на то, чтобы, не внося изменений в текст Североатлантического договора 1949 года, решить проблему использования вооруженных сил альянса в миссиях, выходящих за рамки чисто оборонительных операций и осуществляемых за пределами территории государств — членов НАТО, совместно и даже под командованием ЗЕС и/или с участием государств, не являющихся членами НАТО (подобно операции сил по выполнению соглашений (СВС) НАТО в Боснии).

Попытка использовать концепцию МОС для решения одновременно слишком многих военно-политических и институциональных проблем, стоящих перед альянсом, объективно понижала ее эффективность именно как инструмента «кризисного реагирования». Это стало дополнительным стимулом к модернизации уже действовавших процедур и развитию специфических оперативно-тактических нововведений в области «кризисного реагирования».

Важнейшим нововведением 1990-х годов в области кризисного реагирования НАТО стало введение в теорию и практику альянса американской концепции гражданско-военного взаимодействия, впервые опробованной НАТО в Боснии [4]. Идея состояла в том, чтобы одному из модулей/компоновочных блоков в стройной системе МОС придать исключительно функции взаимодействия с «гражданскими» организациями в области реализации гражданских (невоенных) аспектов мирного соглашения.

Функцией такого модуля, получившего название «Центра гражданско-военного сотрудничества» (ЦГВС), должна была стать не собственно реализация гражданских аспектов мирного урегулирования, а оказание самой разнообразной поддержки (информационной, технической, координационной и т. д.) различным межгосударственным и неправительственным организациям, занимающимся проблемами беженцев, гуманитарной помощью, восстановлением местных административных органов, разрушенной экономики и т. п. (на момент начала развертывания СВС НАТО в Боснии действовало 530 таких организаций).

Концепция гражданско-военного взаимодействия НАТО подчинена, прежде всего, военным задачам альянса: в рабочих документах НАТО «грааданско-военное сотрудничество» определяется как «военная операция, основной задачей которой является поддержка гражданских властей, населения, международных и правительственных организаций, которая будет способствовать выполнению военной задачи».

Мероприятия по отработке средств и методов «кризисного реагирования» стали неотъемлемой частью и других инициатив, предпринятых в рамках трансформации альянса, в частности программы «Партнерство ради мира». Основной смысл ПРМ состоял в том, чтобы смягчить остроту противоречий, связанных с расширением НАТО на Восток, а также обеспечить эффективную подготовку и реформирование вооруженных сил стран — кандидатов в члены НАТО с целью достижения их взаимодополняемости с силами альянса.

Помимо этих задач, программа ПРМ предусматривала привлечение стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и СНГ к участию в совместных операциях по поддержанию мира, для чего при Совете Североатлантического сотрудничества (ССАС) была создана специальная Рабочая Группа по сотрудничеству в области миротворческой деятельности. Предполагалось, что операции, проводимые НАТО совместно с партнерами по ССАС будут «осуществляться только при наличии соответствующего мандата ООН или ОБСЕ» и иметь своей целью лишь поддержание мира, но никак не силовое умиротворение. Таким образом, изначально было оговорено, что операции по насильственному принуждению к