Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость - Василий Головачев

— Вы, наверно, большой специалист в этом вопросе, — с иронией сказал координатор.

В голове «священника» всплыло:

«А кодиранты?»

«Я знаю, зачем вы здесь!» — ответил рептилоид глазами.

«Могу поднять эту тему», — ментально отозвался координатор.

— Не будем дискутировать, — поспешил вслух сказать Гловитц. — Я вижу, что Россия успешно идёт к мировому гламуру, и это хорошо.

— Ещё бы, — с прежним сарказмом согласился Малахов, — и бродяги на помойках, и гламурные тусовщики в клубах — суть признаки больного общества. Европа болеет этим недугом давно, теперь вы и Россию заразили.

Среди собравшихся поднялся ропот.

— Что он говорит?! — привстал гневный смуглолицый бородач, представитель хаббавитов. — Гоните его отсюда!

Малахов бросил на него острый взгляд, и бородач рухнул на стул, лиловея.

— Благодарю за лекцию, отец Велкам. Это сборище культа крови и быка весьма показательно. Мы хорошо понимаем друг друга? Желаю всем крепкого здоровья.

Координатор кивнул и величественно вышел из зала заседаний, оставив после себя наполненную противоречивыми эмоциями тишину.

А Гловитц, жестом успокаивая собравшихся, злобно подумал, что последнее слово в этом неслышимом споре останется за ним.

Олег Харитонович сел в машину, ждавшую его в полусотне шагов от посольства Бельгии, на улице Малая Молчановка, некоторое время сидел молча.

— Узнал что–нибудь? — нарушил молчание сидевший рядом с водителем Василий Грибов.

— Он затеял какую–то авантюру. Причём связанную с космосом.

— Ракетное нападение?

— Не похоже, что–то мелькнуло непонятное… с одной стороны, он кого–то ждёт на орбите…

— Корабль?!

— С другой — это не совсем корабль… я не понял. Мысль мелькнула о каком–то импульсе.

— Лазерном?

Олег Харитонович с силой потёр лоб.

— Я не смог его просканировать, он владеет защитой не хуже меня.

— Надо привлечь наш эгрегор.

— Гловитц опирается на своих экстрасенсов, это заметно. Но война с ним не гарантирует отмены готовящейся операции.

— По моим сведениям, он взял билет на самолёт до Брюсселя. Вылет завтра рано утром.

— В таком случае надо ждать «часа икс» с минуты на минуту.

— Мы готовы. Однако нам здорово помог бы Волков. Куда он запропастился?

Олег Харитонович промолчал. В душу лезли беспокойные мысли, решение об участии Волкова в ликвидации В–терминалов уже не казалось правильным, и пропажа сильнейшего пси–оператора, каким стал Роман Волков, превращалась, по сути, в глобальную потерю.

— Поехали.

Машина отъехала от посольства.

— Проверили кабину в Великих Луках?

— Не один раз, — отозвался Грибов. — Вылизали до блеска, подключили к надёжному энергоисточнику, установили телекамеры.

— Где? — насторожился Малахов.

— Везде, — ответил Грибов простодушно.

— Снаружи?

— Внутри тоже… одну… микрокамеру.

Олег Харитонович сжал зубы, перекусывая ругательство.

— Кто приказал?!

— Да никто не приказывал. — Грибов занервничал. — Технари предложили, нам показалось, что это хорошая мысль.

— Убрать! Сейчас же!

— Да ради бога. — Грибов достал айком, набрал номер. — Отто, срочно найди Басова с его командой, уберите из кабины телекамеру. Да, бросай всё, одна нога здесь, другая там!

Контрразведчик посмотрел на потемневшее лицо координатора.

— Ты думаешь…

— Не думаю, уверен! Найди того, кто предложил установить телекамеру внутри кабины.

— Без проблем.

Дальше ехали молча. Олег Харитонович откинулся на сиденье, не отвечая на виноватые взгляды спутника.

Грибов наконец перестал поглядывать на шефа, достал мобильный.

— Отто… я понял, делайте. Кто подсказал вам идею установить телекамеру внутри кабины? Где он? Хорошо, ничего не предпринимай, но будь готов.

Остановились у скромного двухэтажного здания на Фрунзенской набережной. В одном торце здания работала мастерская по ремонту стиральных машин и бытовой техники, принадлежащая «Триэн», в другом автомойка.

Белая «Альпина» Грибова въехала в бокс автомойки, пассажиры вышли, перед ними открылась незаметная дверь, за которой оказалась лестница.

Олег Харитонович первым начал подниматься по ступенькам лестницы на второй этаж, где находилась приёмная пункта ремонта и одновременно — отдел компьютерного мониторинга «Триэн», и в это время бесшумной молнией в голове лопнул «мыльный пузырь» призрачного света.

«Олег Харитонович?»

Малахов остановился.

«Рома?!»

Грибов замедлил шаг, обошёл координатора, заметил его изменившееся лицо.

— Что случилось?

— Волков! — одними губами выговорил Олег Харитонович.

— Где он?!

— На Байкале…

— Ё–моё! Надо немедленно…

— Помолчи!

«Мы не можем вернуться в Великие Луки, — прилетел мысленный голос Романа. — В–терминал отказывается нас принимать».

«Мы, кажется, нашли причину».

Олег Харитонович повернулся к Грибову:

— Сколько времени понадобится на демонтаж телекамеры?

— Да её, наверно, уже сняли. Сейчас позвоню. — Грибов поднёс к уху телефон. — Отто, доложи обстановку.

Ответ не заставил себя ждать.

— Снимают, — сказал Грибов. — Закончат буквально через пару минут.

«Через десять минут попробуйте прыгнуть с Байкала в Великие Луки».

«Понял», — донёсся ответ Волкова.

«Выйдешь на базе, свяжись со мной, есть дело».

«Хорошо».

Грибов продолжал смотреть на него вопросительно, и Малахов добавил с невольным облегчением:

— Ждём десять минут.

— А потом?

— Предупреди своих на базе: Волков и Алтын появятся там через десять минут. Окружить заботой!

Грибов снова взялся за мобильный.

* * *

В лемурийской крепости царил почти полный мрак, воздух стал сырым, рыхлым, насыщенным углекислым газом и неприятными запахами.

— Это мы оставили следы, — заметил Ылтыын, принюхиваясь.

Роман присел на корточки, продолжая сканировать отсеки и коридоры древнего сооружения разумных лемуров. Приходилось только удивляться работоспособности здешнего В–терминала, исправно функционирующего миллионы лет. Хотя, возможно, и его источник питания мог истощиться в любой момент.

Мысль была неприятной, мешала сосредоточиться. Роман с трудом отогнал её, попытался бросить клич в канал неяслуха :

«Олег Харитонович, откликнись!»

Неожиданно плёнка глухоты прорвалась.

Мысленный голос координатора выплыл из серого небытия как голова тюленя из воды:

«Рома?!»

«Я».

«Где вы?»

«На Байкале, в лемурийской Колыбели».

«Как вы там оказались?! Впрочем, все вопросы потом. Почему молчал так долго?»

«Из Европы мы попали на спутник Сатурна Титан… долго рассказывать».

«Возвращайтесь, мы ждём!»

«Мы не можем вернуться в Великие Луки, В–терминал отказывается нас принимать».

«Мы, кажется, нашли причину».

Возникла пауза.

«Через десять минут попробуйте прыгнуть с Байкала в Великие Луки».

«Понял».

«Выйдешь на базе, свяжись со мной, есть дело».

«Хорошо».

Едва слышный мыслеголос Олега Харитоновича затерялся в нематериальной пустоте.

— Докричался? — спросил Ылтыын понимающе.

— Нас ждут в Великих Луках.

— Мы же дважды пытались перелететь туда.

— Что–то у них произошло. Ждём десять минут и прыгаем.

Ылтыын оглядел кольцевой отсек, окружавший центральную ось станции, сморщил нос.

— Будет жаль, если мы потеряем этот лемурийский детинец. Собирались ведь изучать. А воздух здесь всё хуже.

— Регенерационная система перестала работать совсем.

— Я чую.

— Всё, залезаем обратно.

Они втиснулись в кабину В–терминала, созданную ещё в те времена, когда людей на Земле не было.

Роман постарался отогнать мысли об очередной неудаче, сосредоточился на ориентации телепортационного броска.

Обоих обняла осязаемо плотная темнота.

Зрение погасло и заработало одновременно с сознанием.

В стенах камеры разгорелись щелевидные светильники.

— Ох! — облегчённо выдохнул Ылтыын. — Ты меня совсем сплющил! Где мы на этот раз?

— Дома! — с неменьшим облегчением проговорил Роман.

— Какого чёрта эта коробка нас не пускала?

— Очевидно, что–то ей не нравилось.

— Что? Или, может, кто? Неужели я? Такой тихий, умный, обаятельный.

Роман понял, что за внезапной словоохотливостью друга прячется самая настоящая радость пополам с нервным возбуждением, со смешком похлопал его по локтю и шагнул в раздвигающийся проём двери.

Их встречала целая бригада Ё–спецназа в знакомых серо–чёрных комбинезонах и трое гражданских лиц во главе с начальником базы полковником Раздольским, а также заметно переживающий Бальзам.