Алая Завеса. Наследие Меркольта - Роман Александрович Покровский

спокойно произнесла Ривальда.

Если бы Джо не убрал тарелку, Юлиан запустил бы её в Скуэйн. Она издевалась, потому что любила это больше всего на свете. Теперь же, в последний день своей жизни, её ничего не сдерживала, и она желала напоследок как следует расслабиться.

– Сейчас вы скажете, что у нас всё равно нет других вариантов, и остаётся только верить? Так ведь?

– Да, – кивнула Ривальда.

– В моей жизни не осталось никакой веры.

– Разве? Твоя любовь – не твоя вера? Иди развлекись как следует с Лютнер, пока не поздно. Ведь если наш план провалится, никогда в своей жизни этого больше не попробуешь.

Это был ещё один довод в пользу того, что план Ривальды являлся абсолютно нелепым.

– Я не пойду с вами в Ратушу. Ясно?

– Заберу силой.

– Не посмеете.

– Посмею. Когда мир находится на волоске от гибели, не до принципов.

Она всё ещё не выражала никаких эмоций. От той сентиментальной Ривальды, что была так отчаянна из-за гибели невинной девушки, не осталось и следа.

Юлиан демонстративно шумно встал из-за стола.

– Куда ты? – спросила Скуэйн.

– Пойду прогуляюсь. Напоследок. Или вы мне и это запрещаете?

Ривальда несколько секунд думала над ответом, но вышел он совершенно банальным.

– Иди. Только не погибни там… Где-нибудь. В любом случае, я тебя найду.

Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, но так и не достигли взаимопонимания. Ривальда старалась делать вид, будто изо всех сил наслаждается последним днём, но актёрская игра не входила в список её лучших качеств. В глазах Скуэйн читалась боль. Настолько сильная, что обычного человека она разорвала бы изнутри.

Но Ривальда не была обычным человеком. Во всяком случае, обычные люди умирают только один раз. А Скуэйн готовилась ко второй смерти.

Юлиан стоял возле ворот дома Ривальды и держал в руке подаренный ей когда-то амулет. В этот день солнце было закрыто облаками и воздух отдавал запахом свежести – именно этого не хватало Юлиану в последнее время.

«Они не вызывают доверия. Все их планы заранее обречены на провал. Сорвенгер добьётся своего, и они для них не преграда. Слова Ривальды об освобождении Люциэля не подкреплены никакими доказательствами, а значит, всё может обойтись. Во всяком случае, я спасу Гарета. Сделаю то, на что они не способны».

Нельзя избегать неизбежного. Ривальда была права – история будет повторяться до тех пора, пока не состоится решающий шаг, который поставит точку. Им не удастся закрыть ворота в Эрхару, потому что Сорвенгер, скорее всего, это предусмотрел. Выходит, Юлиан оставался последней надеждой.

Уже не важно, чем всё закончится. Самое главное, что впредь не повторится. Юлиан устал жить в страхе и напряжении. Он хотел отдохнуть. Если Сорвенгер всегда находится на шаг впереди, то добьётся своего, несмотря ни на что.

Тщетные попытки помешать ему оказываются смехотворными. Довольно убегать. Пора заглянуть в лицо страху. Узреть этот лик – один из ликов смерти.

Юлиан открыл почтовый ящик и положил внутрь амулет. Он не выбросит его, потому что он многое для него значит. Но на данный момент он лишь мешал Юлиану.

Миновав тропинку, ведущую к дороге, он повернул налево, в сторону троллейбусной остановки. Путь лежал в центр города – туда, где находилась Ратуша.

Пятнадцать лет назад в Свайзлаутерне состоялось несчастье, ознаменовавшее собой начало семидневного траура. В попытках раскрыть ворота «альтернативного ада», впоследствии ставшего известным как Эрхара, Акрур Эодред Молтембер допустил ошибку, из-за чего состоялся мощный взрыв, уничтоживший здание городской Ратуши. От неё не осталось ни камня – столь невероятной силы была ударная война. Она затронула и городскую площадь, но не в такой мере.

Из трехсот человек, находившихся тогда в Ратуше, выжить удалось лишь пятнадцати, в число которых входила и Ривальда Скуэйн. Эти люди не любили вспоминать тот день. Настолько, что делали вид, что не помнят его. Ибо тогда они узрели настоящий ад, а не тот, который якобы находился под Ратушей.

Здание было отстроено заново с поразительной быстротой – уже спустя два года городская площадь снова наполнилась жизнью. Но решение городского совета не выбирать новое место для постройки Ратуши, а соорудить его на старом, было ошибочным. Потому что ворота в Эрхару никуда не исчезли.

И спустя пятнадцать лет, когда о Молтембере почти все забыли, это место вновь превратилось в театр боевых действий. История повторялась – некий выскочка, возомнивший себя кем-то вроде Бога, вновь решился открыть ворота. Вооружившись негативным опытом, оставленным своим предшественником, Якоб Рейнхардт, полноправный мэр Свайзлаутерна, приблизился к финальному аккорду.

Если история вновь повторится – всего-навсего взорвётся Ратуша, оставив под собой несколько сотен виновных и не очень людей. Если всё пойдёт по другому сценарию – вырвется Люциэль, похоронив уже несколько миллиардов.

Или же, всё это чушь собачья. Никому нельзя верить на слово. Даже Ривальде Скуэйн.

Юлиан прибыл к Ратуше примерно к полудню. В этот момент и на площади, и внутри было весьма многолюдно – именно в это время высокопоставленные персоны города предпочитали решать большинство вопросов. Среди них оказался и Юлиан – он имел полное право считать себя высокопоставленной персоной, потому что его пригласил в гости сам мэр Якоб Рейнхард.

Возможно, факт многолюдности сыграет на руку – Сорвенгер не станет портить свою репутацию, убивая кого-то на глазах у толпы.

Когда Юлиан открыл ворота Ратуши, его настигло чувство, будто его здесь ждут. Ибо ни один человек в пиджаке, галстуке и блестящих ботинках так и не поинтересовался, что здесь забыл юноша в кедах и джинсах. Их взгляды будто встречали его и указывали, куда двигаться дальше.

Или Юлиану всего лишь так казалось.

У огромной стены, полностью застеклённой и заставленной горшками с цветами, Юлиана ожидала Хлоя Гёсснер. Он почувствовал резкое отвращение к ней – такое случалось всякий раз, когда он её видел.

Она была одета с иголочки – приталенный пиджак, белая сорочка с единственной расстегнутой пуговицей у шеи, чёрная юбка и туфли с высоким каблуком. Её одежда бла безупречно отглаженной – в этой особе сложно было узнать ту стерву, что несколько дней назад участвовала в потасовке у дома Тейлоров.

– Добро пожаловать, герр Мерлин, – сымитировала она улыбку. – Рада вас видеть.

«А я вас нет».

– Что я должен делать?

– Пройдёмте со мной. Герр Рейнхардт уже ожидает вас.

Юлиан оглянулся по сторонам. Ещё не поздно уйти. Вокруг много людей – Гёсснер не рискнёт задерживать Юлиана при всех.

Но где-то совсем недалеко страдает Гарет и ждёт его помощи. Юлиан не имеет