Хрущев - Уильям Таубман

Первоначальный набросок был закончен осенью 1958 года. За работой надзирал сам Хрущев: в июле он отдал Пономареву распоряжение сделать программу «ясной, четкой и вдохновляющей, как стихи, однако в то же время реалистичной, жизненной и охватывающей широкий круг проблем». В октябре, прочтя черновик, Хрущев приказал убрать оттуда излишнюю детализацию, нарушающую ее «глубокий и всеохватный характер».

На XXI съезде партии в 1959 году Хрущев заявил, что СССР завершил «полное и окончательное построение социализма». Иными словами, на очереди — коммунизм. В марте он провел долгую встречу с Пономаревым, а в июле Президиум запросил у еще более широкого круга экспертов, институтов и организаций их планы и предсказания на будущее. Особое внимание было уделено независимым оценкам Госкомстата и Государственного экономического совета. И тот и другой совершили ошибку, предположив, что экономический бум середины и конца пятидесятых будет продолжаться еще два десятилетия7.

В начале 1960 года Федор Бурлацкий присоединился к группе Пономарева, жившей и работавшей в роскошных условиях — в Подмосковье, в санатории, расположенном в сосновом бору. Позже он вспоминал жаркие споры о том, стоит ли включать в программу конкретные прогнозы относительно советской и зарубежной экономики. Включить этот раздел предложил ведущий советник Хрущева по экономике Александр Засядько, однако буквально все члены комиссии, и экономисты, и неэкономисты, отвергли его текст как «поверхностный и ненаучный». Предложенные оценки экономического развития СССР и США были «взяты с потолка — одни благие пожелания», вспоминал Бурлацкий. Однако, когда Засядько принес на заседания восьмидесятистраничную рукопись в голубой обложке и открыл на первой странице, где вслед за словами «включить в программу» шла всем известная подпись Хрущева, — дело было кончено: в программу вошли статистические «доказательства» того, что СССР вот-вот догонит и перегонит США. «Энтузиазм был велик, — рассказывает Бурлацкий, — но, как говорили в аппарате, энтузиазм энтузиазмом, а без патронов не обойтись»8.

Текст программы редактировал сам Хрущев. 20–21 апреля, а затем 18 июля 1961 года он надиктовал в общей сложности сорок шесть страниц замечаний и поправок. Некоторая часть его правки (убрать лишнее прилагательное, исправить анахронизм и т. п.) была чисто редакторской: должно быть, он получал немалое удовольствие, поправляя академиков. Другие «улучшения» делали текст еще более утопичным (хотя, казалось бы, это и невозможно); так, Хрущев настоял на заявлении, что к 1970 году СССР обгонит США по производству всех видов продукции на душу населения.

Некоторые поправки Хрущева носили более реалистичный характер: через два десятилетия обеспечение населения отдельными квартирами будет достигнуто лишь «в основном»; хотя охрана материнства и детства — дело хорошее, лучше не перечислять подробно «роддома, женские консультации, детские больницы и санатории, летние лагеря и т. п., как будто наши возможности неисчерпаемы». Однако эти внезапные всплески реалистичности только подчеркивали утопический характер основных пунктов программы.

«Из средства к существованию», — говорилось в черновике, — работа превратится в «творческую деятельность», что позволит каждому «участвовать в труде для того, чтобы удовлетворять все материальные и духовные запросы человека». Этой фразой Хрущев остался недоволен: вдруг люди решат, что теперь вместо работы свободны «пойти на пляж»? Вдруг начнут говорить: «Пусть другие работают — а я работать не буду, лучше полежу»? Разумеется, заключал он, «рабочий день должен быть короче, а отпуска дольше — но кто будет за все это платить, китайцы»?9 Хрущев достаточно ясно понимал, что представляют собой окружающие люди — однако не мог и помыслить о том, что человеческая природа преградит путь к обещанному коммунистическому раю. Признавал он и то, что усложнение международных отношений может привести к «задержке» выполнения обещаний программы — однако ни за что не признал бы, что в нагнетании международной напряженности виноват он сам.

Несмотря на свое часто выражаемое презрение к пустопорожней теоретической болтовне и любовь к практическим решениям, Хрущев как лидер СССР обязан был придерживаться четко выдержанной идеологической линии. Маркс и Ленин использовали выражение «диктатура пролетариата» для обозначения кратковременной ситуации, когда победивший рабочий класс экспроприирует собственность экспроприаторов; Сталин, в противоположность Марксу, сулившему «отмирание государства», утверждал, что диктатура пролетариата сохранится и дальше. Хрущев не решился столь радикально пересматривать концепцию основателей — он просто заменил «диктатуру пролетариата» новым термином, «всенародное государство». Это решение он обосновывал как идеологически («диктатура пролетариата необходима и ее нужно всемерно укреплять, когда существуют эксплуататорские классы», и потому непонятно, откуда диктатура, если больше нет таких классов), так и исходя из здравого смысла. Обычные люди не понимали (исходя из утверждения Ленина, что большинство должно диктовать свою волю меньшинству), как диктатура может быть демократической. «Но в чем выражается эта диктатура, — с подкупающей откровенностью признавался Хрущев, — если меня спросят, я вам не объясню, думаю, что и вы мне не объясните»10.

Президиум получил черновик программы 6 мая и одобрил его (с минимальными изменениями) 24 мая. 19 июня Хрущев представил программу ЦК, произнеся речь, в которой наобещал еще больше, чем значилось на бумаге. Через двадцать лет, объявил он, «коммунизм в нашей стране будет в основном построен». За эти годы СССР будет «неуклонно завоевывать победу за победой» в соревновании с США. Пройдет два десятилетия — и Советский Союз «поднимется на такую высоту, по сравнению с которой главные капиталистические страны останутся далеко внизу, останутся позади». Советская деревня будет процветать; «деревни и села будут преобразовываться в укрупненные населенные пункты городского типа с благоустроенными жилыми домами, коммунальным обслуживанием, бытовыми предприятиями, культурными и медицинскими учреждениями, чтобы в конечном счете по условиям жизни сельское население сравнялось с городским»11.

Мэлор Стуруа, один из редакторов текста программы, пытался удержать Хрущева от излишних обещаний. Зная темперамент босса, Стуруа постарался облечь свои возражения в идеологическую оболочку: он перечислил стадии исторического развития по Марксу, напомнил, что они следуют друг за другом в предсказуемом порядке и что не стоит торопить их приближение. В ответ Хрущев, смерив смуглого грузина грозным взглядом, ответил: «Слушай, дорогой, эти твои дилетантские штучки к истине не имеют никакого отношения». И расписание явления манны небесной осталось неизменным12.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});