Моя страна - прежде всего! (СИ) - "Илья83"

Первым речь начал Гитлер, снова напомнив о великой роли молодёжи Рейха, призвав их к жестокой борьбе против всех врагов… Потом он переключился на обличение евреев и Гюнтер заскучал. От нечего делать он уставился сзади на шею Евы, стоящей перед ним, и представил как сначала разминает её… потом целует… затем кладёт ей руки на плечи и медленно опускает девушку вниз. Видимо, он настолько ярко это представил что Ева не выдержала и обернулась. Наткнувшись на его горящий желанием взгляд она вспыхнула от смущения, несомненно догадавшись о его мыслях, и тут же отвернулась обратно. Ханна, стоявшая рядом удивлённо посмотрела на них обоих но ничего не сказала.

После Гитлера выступил Геббельс, яростно обличавший Англию и Францию в вечных кознях против Германии и призвал всех быть осторожными, ибо враг не дремлет и только ждёт подходящего момента чтобы снова ввергнуть немецкий народ в состояние хаоса и разрухи, как во времена Веймарской республики.

Гюнтер заметил что ни Гитлер ни Геббельс ни словом не обмолвились о Советском Союзе и коммунистах. Он не знал плохо это или хорошо, но решил пока не обращать на это внимание. Рано или поздно всё станет ясно.

Потом слово взял предводитель германской молодёжи Бальдур фон Ширах. Тот был немногословен и уложился минут за десять. Уже в конце его речи, Ханна прикоснулась к нему и прошептала:

— Приготовься, после рейхсюгендфюрера будешь выступать ты. Запомни что я сказала и просто перескажи это своими словами перед людьми. Не волнуйся, ты сможешь, я в тебя верю.

Его снова охватил мандраж. Подумать только, сейчас он станет выступать перед огромной толпой парней, молодых нацистов, которые будут ждать от него… Что именно? Вот проклятье, всё вылетело из головы! Успокойся, Гюнтер, не вздумай бекать и мекать перед микрофоном! Не опозорься, иначе можно смело застрелиться! Ах да, пистолета-то нет в кобуре, охрана забрала! Что делать?! Что говорить?!..

— А теперь перед вами выступит выдающийся герой Рейха! Тот, кто был награждён Железным Крестом 2 класса за бои в Польше! Тот, кто совсем недавно, рискуя своей жизнью, спас десятки людей из горящего дома! Истинный патриот Германии! Офицер охраняющий покой нашего фюрера! Оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке!!! — прокричал последнюю фразу невидимый конферансье.

Ева, улыбаясь, отступила в сторону и захлопала в ладоши. Мгновением позже к ней присоединилась Ханна. А потом спохватились другие люди на трибуне и тоже начали хлопать. Он посмотрел по сторонам. Гитлер, хлопая ему, смотрел слегка улыбаясь. Геббельс, рядом с ним, тоже расплылся в улыбке. Только Гиммлер, нехотя хлопая ладонями, глядел на него без всякой радости. Казалось, он был чем-то подавлен.

Мысленно собравшись и призвав на помощь всю свою волю он, на деревянных ногах и с пересохшим от волнения горлом, подошёл к микрофону. Десятки тысяч людей смотрели на него и ждали его слов. Он не мог их подвести и показать слабость. Только не здесь и не сейчас! Что ж, раз так, то придётся импровизировать!

И Гюнтер заговорил…

Глава 42

Берлин.

28 апреля 1940 года.

Гюнтер Шольке.

— Братья! Да, я обращаюсь к вам именно как к своим младшим братьям! Потому что несколько лет назад я сам был одним из вас! И прекрасно знаю что вы сейчас чувствуете стоя здесь, перед лицом нашего фюрера! Это гордость, восторг, чувство единения! Оглянитесь вокруг, братья! Всё что вы видите — это заслуга наших отцов и дедов, которые в трудных условиях укрепляли нашу страну, сражались за неё двадцать пять лет назад! Да, тогда нам не хватило совсем немного чтобы победить в войне… Евреи и трусы вонзили нам нож в спину в самый важный момент нашей истории! И Германская империя рухнула, не выдержав предательства!

Гюнтер перевёл дыхание и посмотрел на множество глаз устремлённых на него. На поле было тихо, лишь знамёна трепетали на ветру.

— Многие из нас и наших близких помнят тёмные времена Веймарской республики после горького поражения… Когда нам запретили иметь армию, авиацию и флот! Лишили нас возможности обороняться! Отобрали оружие и заставили платить победителям огромные репарации, отнимая деньги у нашего несчастного народа! Вспомните, как наши родители работали сутками за кусок хлеба чтобы принести его нам, своим детям! А ведь были и такие кто не мог даже устроиться на работу… Каково было им?! Я хочу сказать спасибо нашим родителям, за их беспримерное мужество и терпение в то нелёгкое время! — продолжал он, постепенно чувствуя что мандраж проходит и ему становится легче.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Но семь лет назад всё изменилось! Случилось то что должно было случиться! Выдающаяся способность нашей нации — дисциплина, помогла нам выдержать тяжёлые испытания и над нашей страной снова взошло солнце свободы и расцвета! Наконец, пришёл тот кто скинул цепи рабства с униженной Германии! Тот, кто дал работу нашим родителям и вернул нам чувство собственного достоинства! Благодаря ему теперь вся наша страна связана отличными автобанами, построены десятки заводов и фабрик, на которых немцы куют оружие, чтобы отомстить тем кто тогда унижал нас и командовал нами! Он возродил нашу армию и флот! И, конечно же, он вернул нашей стране те потерянные земли которые исторически принадлежат Германии! Австрия, Чехословакия, Польша! И это только начало пути, нашего возрождения как птицы Феникс!

Гюнтер снова замолчал, чувствуя как его опять охватывает волнение, только уже другого рода. Внезапно он ощутил чувство единения с теми кто смотрел на него. Ведь один человек — это песчинка, но когда их тысячи, десятки, сотни тысяч… это уже буря. И горе тому на кого она обрушится! Они — такие же как он. А он — это они! Мы одной крови, по выражению Киплинга.

— Посмотрите какой прекрасной стала наша страна! Какие трудолюбивые люди в ней живут! Я горжусь что немец и живу в Германии! Уверен, вы тоже! Но каждый из вас должен понимать что это не нравится никому из наших соседей… Они снова хотят чтобы мы влачили жалкое существование на разбитых улицах наших уничтоженных городов! Чтобы снова выжившие немцы искали жалкие куски хлеба для своих родителей и детей… Чтобы в нашей стране, нашей с вами Германии, хозяйничали англичане, французы или русские! Чтобы наши женщины, потеряв на войне своих мужчин и пытаясь прокормить маленьких детей, продавали своё тело жалким отбросам с Запада и Востока! Вот чего они хотят добиться! Я хочу обратиться к вам, мои братья! Скоро вы вступите в наши славные "Вермахт" и СС… Будете сражаться за свободу и независимость нашей Родины, за то чтобы хозяином нашей земли был и оставался немец а не иноземный захватчик! За то чтобы наши женщины и девушки могли спокойно гулять по улицам наших городов не рискуя подвергнуться нападению со стороны всяких недочеловеков! Так вот, я хочу чтобы вы сражались мужественно, безжалостно и без малейших сомнений! Отдать свою жизнь — это самое дорогое что может принести в жертву патриот, твёрдо знающий что сражается за правое дело! Но делать это только в самом крайнем случае! Потому что вы, каждый из вас, нужны нам живыми! — уже почти кричал Гюнтер, охваченный возбуждением.

Неожиданно для него, выступление перед такой огромной аудиторией зажгло его самого, слова словно сами появлялись на языке, и он не чувствовал сейчас ничего кроме восторга и ощущения силы, могущественной и неукротимой.

— Один ветеран, имени которого, я к сожалению, не помню, сказал своим солдатам: "Вы не должны умирать за свою страну, парни… Вы должны заставить ублюдков с другой стороны умереть за свою страну!" И я с этим абсолютно согласен! Помните, нас, немцев, несколько десятков миллионов. А врагов вокруг намного больше. Поэтому, чтобы победить и выжить, вы должны быть самыми стойкими, умными и решительными! Потому что вы должны не только победить, ребята… Но и вернуться домой, к своим девушкам, родителям… И сказать всего два слова: Я вернулся! И для этого каждый из вас, если уж ему суждено умереть, должен убить не меньше десятка врагов! А до этого погибать я вам запрещаю! — усмехнулся он и заметил как на каменных лицах мальчишек, кое-где, тоже появились слабые улыбки.