Повелитель теней. Том 2 - Лариса Куницына

причём, скверные. Похоже на народные песни, или какие-то заклинания. Это всё её увлечения колдовством. Я в этом ничего не понимаю.

По требованию де Сегюра он вызвал служанку Аманды. Та сначала заверяла хозяина и благородного господина, пришедшего с ним, что ничего не знает, но когда Жерон пообещал немедленно высечь её на конюшне, девица разрыдалась и рассказала, что, когда господин ушёл на пир в ратуше, госпожа, сказавшаяся было больной, собралась, велела заложить карету и уехала, как она сказала, на воды. При этом она велела погрузить в карету сундук, в который были сложены некие металлические предметы, сообщить о назначении которых служанка не решалась, но под решительным нажимом Жерона пояснила, что это были нарядные латы, специально сделанные по мерке госпожи для каких-то ритуалов.

— Куда она поехала на самом деле? — спросил Марк.

— Не знаю! — пуще прежнего зарыдала девица, и он, сунув свёрнутые листы со стихами в подсумок на поясе, и расспросив Жерона, как выглядит его карета, отправился дальше.

Он собирался пойти к бургомистру, но выйдя из дома, увидел одного из своих сыщиков, ждавшего его на другой стороне улицы. Тот доложил, что господин Арнольди не пустил его в дом и запретил слугам отвечать на его вопросы. Издав сдержанное рычание, де Сегюр отправил его к городским воротам, чтоб расспросить караульных, не выезжала ли из города две ночи назад карета Аманды Жерон, приметы которой он сообщил сыщику. Тот тут же помчался выполнять указание, а Марк отправился в дом Арнольди.

Господин Арнольди оказался молодым худощавым человеком со светлыми волосами и тонкими чертами аристократичного узкого лица. Увидев перед собой благородного рыцаря в дорогой одежде, он тут же сменил гнев на милость и согласился ответить на все его вопросы.

— Вы должны меня понять, господин барон, — произнёс он извиняющимся тоном, сопровождая гостя на второй этаж, туда, где были комнаты его матери дамы Беатрисы. — дело это деликатное и крайне неприятное для меня. И допускать к нему кого-то не нашего круга, да ещё не местного, я не счёл возможным. Однако, вы — другое дело. В вас я вижу человека благородного и наделённого высокими полномочиями. К тому же я могу рассчитывать на то, что вы сохраните в тайне некоторые сведения, которые в случае огласки могли бы нанести ущерб моей семье.

— А что, в этом деле есть какие-то тайны? — спросил Марк, остановившись перед портретом стройной белокурой красавицы в белом платье с цветком лилии в руках.

— Более чем достаточно, — вздохнул молодой человек. — Это моя мать. Написано без лести со стороны художника. Когда-то она была одной из самых красивых женщин Бренне. Слава о её красоте выходила далеко за пределы города, ей посвящалипоэмы, с неё делали статуи для храмов, за неё преломляли копья на турнирах. Но, увы, время берёт своё. Она поздно вышла замуж и уже к моменту моего рождения начала терять красоту. И чем больше времени проходило, тем сложнее ей было смириться с этой потерей. Она платила лекарям и всяким шарлатанам, которые составляли для неё омолаживающие бальзамы, кремы и напитки, но это помогало лишь чуть отодвинуть старость, но не остановить её и, тем более, не вернуть молодость. В отчаянии она обратилась к магии. Я был против, но вразумить её было невозможно. Хуже всего то, что потом она связалась с этой мерзавкой Жеанной де Витри. Мало того, что та тянула у неё деньги на какие-то снадобья и ритуалы, так потом и вовсе приучила к разным мерзостям.

— О чём вы? — Марк повернулся к юноше.

Арнольди устало пожал плечами.

— Я узнал, что они начали нанимать какую-то знахарку, чтоб та выкупала в публичных домах младенцев, кровь которых они пили во время своих диких пиров, а из жира делали притирания. Когда я узнал об этом, я пришёл в ужас и ярость, и сразу сказал, что если услышу о чём-то подобном впредь, то просто запру её в этих комнатах. После смерти отца я — глава семьи, и вправе сделать это. Она сначала возмутилась, потом испугалась. Но это привело лишь к тому, что она стала скрываться от меня, окутывая свою жизнь всё большей тайной. Я даже устроил за ней слежку, но она нашла выход: на правах тётки, а она, действительно, дальняя родственница покойной жены бургомистра, она сблизилась с его дочерью Карлоттой. В доме бургомистра мои люди не могли следить за ней, дом большой и имеет несколько входов, потому они вдвоём ускользали от слежки. Точно так же она ускользнула и предыдущей тёмной ночью.

— То есть ваши люди видели, что она вошла в дом бургомистра?

— Да, они проводили её до бокового входа, но она оттуда так и не вышла. И я слышал, что Карлотта тоже пропала. Уверен, они выбрались из дома тайком. И попомните моё слово! Без этой ведьмы де Витри здесь не обошлось.

— Могу я посмотреть бумаги вашей матери?

— Вам нужны не её бумаги, — печально заметил Арнольди. — Идёмте, я покажу то, что вам нужно.

Он провёл гостя в спальню матери, где за кроватью была скрыта потайная дверца, ведущая на лестницу. Они спустились вниз и оказались в тёмной комнате, стены которой были обтянуты муаром, возле стен стояли стеллажи с различной колдовской утварью, какие-то склянки, горшки, запечатанные воском, и бутылки из тёмного стекла с сургучными пробками. Тут же были книги, быстро просмотрев которые, Марк убедился, что они полны магических заклинаний и заговоров. Посреди комнаты стоял стол, покрытый тёмно-красной материей, видимо, алтарь, где в кожаном футляре лежали два ножа с костяными ручками — чёрной и белой, на которых были вырезаны таинственные знаки.

Осматривая комнату, он дошёл до небольшой конторки, тоже загроможденной стопками книг, а открыв её крышку, сразу увидел листы, исписанные мелким почерком с теми же странными гимнами, что и в доме Аманды Жерон.

— Что это, господин Арнольди? — спросил он.

— Не знаю, почерк мне незнаком, — рассеянно произнёс юноша, осматриваясь по сторонам. — Я чувствую, ваша светлость, что с моей матерью случилось что-то плохое. Прошу вас выясните что, и сообщите мне. Если её больше нет, я сожгу весь этот хлам и замурую эту нору, чтоб даже воздух из неё не проникал наверх.

Забрав и эти листы, Марк простился с сыном Беатрисы Арнольди и отправился к бургомистру. Тот встретил его сурово и сразу заявил, что все попытки снять вину с подданных короля Ричарда ни к чему не приведут.

— Мы оказали вам гостеприимство, приняв армию на своих землях, распахнули перед вами ворота города,