Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– Госпожа, отнесу что хошь! – к ней мигом бросился беспризорник из рыночной ватажки.

Но Саша тоже сообразил, что к чему – парню подставил подножку, бедолога полетел наземь, нос в кровь разбил, заплакал – и поделом! Нечего тут бегать. И без тебя для такой красивой девы помощнички найдутся… вот, хотя бы тот…

Саша тут же и свистнул, позвал:

– Эй, соломенная башка! Вон ту молодую госпожу видишь? С корзинкой…

– Понял, – тут же кивнув, Мартын, ничего не спрашивая, ринулся со всех ног.

И вот уже шествует чуть позади Юдифи, гордо таща корзину, пока пустую.

А вот когда она наполнилась всякой полезной (и не особо) для молодых девиц ерундой, Александр, уже не спеша, шел себе потихонечку сзади. И, когда мадемуазель с беспризорником свернула к приземистому особнячку на перекрестье двух нешироких улиц, ухмыльнулся. Особнячок-то сильно напоминал доходный дом, каким, вне всяких сомнений, и являлся.

Мартын, надо отдать должное, ждать себя заставил недолго. Минут через пять уже выбежал, без корзины, довольный. Поискал глазами Сашу – нашел, подскочил, отрапортовал бодренько:

– Купила дорогих тканей, сняла две комнаты – гостиную и спальню. Хорошие комнаты, дорогие, а мебель – закачаешься. Даже зеркало есть, в спальне висит – медное. Попросила меня портного позвать с соседней улицы. Я знаю, там их много, так она сказала – мол, отыщи лучшего. И вот – дала!

– Ох, ничего себе! Денарий! Наверное, перепутала.

– Добрая женщина… Еще что-нибудь, господин? Нет? Тогда я побегу за портным.

– Не надо за портным. – Молодой человек решительно придержал парня за локоть. – По своим делам беги… А портного… считай, что ты его уже отыскал.

– Но, господин…

– На вот тебе еще денарий. Что смотришь, глазами хлопаешь? Беги, пока не передумал!

Поначалу Саша решил прикинуться портным, а там – как пойдет, может, удастся втереться в доверие, необходимое для долгого и вдумчивого разговора. Но тут же и передумал – а как же?! Все ж Александр парень был видный, не замухрышка какой-нибудь! Под два метра ростом, косая сажень в плечах. Брови вразлет, очи карие… Любая женщина заприметит… Так что навешать Юдифи на уши лапши – мол, портной, а как же! – по здравом размышлении представлялось Саше делом почти безнадежным.

Что ж – пришлось брать нахрапом.

Подкинув на ладони последний оставшийся солид, молодой человек вошел в располагавшуюся на первом этаже доходного дома таверну и, подозвав хозяина – юркого лупоглазого старичка – протянул ему золотой:

– Бери!

– Э… – Хозяин озадаченно прищурился и теперь напоминал съежившийся за сухую осень гриб, этакий старичок-моховичок. – Что угодно, мой господин?

– Ты присматриваешь за апартаментами?

– Я, господин, я.

– Моя супруга только что сняла у вас комнаты и велела приготовить самый изысканный ужин. На целый солид!

– Ах, вон оно что, господин, – обрадованно закивал моховичок. – Не сомневайтесь, мой господин, сделаем все в лучшем виде.

– Тогда я поднимусь пока к жене, и… – Саша наклонился к старику ближе и подмигнул. – Прошу, чтоб никто нас до самого вечера не беспокоил.

– Понятно, понятно, – заулыбался домоправитель. – Дело молодое… Да вам и не будет никто мешать – на втором этаже вы пока единственные наниматели.

Единственные… А вот это неплохо.

– Да! Веревочки у тебя не найдется? Супруга спрашивала, не знаю уж и зачем.

– Веревочка? А вот, пожалуйста… Крепкая!

– Благодарю.

Поднявшись по узенькой крутой лестнице, такой же, как в дешевых парижских отелях, молодой человек прошелся по коридору и, остановившись у приоткрытой двери, вежливо постучал в косяк:

– Портного звали? Мальчишка сказал – сюда.

– Да-да, ты не ошибся, заходи…

Пожав плечами, Саша вошел, плотно затворив за собой дверь. Сразу сделалось темно – ставни-то оказались закрытыми, впрочем, небольшой солнечный лучик пробивался сквозь щели, обращая темноту в приятный полумрак.

– Подожди пока в гостиной, портной. – Юдифь сейчас находилась в спальне, прихорашивалась или просто прилегла отдохнуть. – Можешь присесть.

– Благодарю, – Саша опустился на софу и замер, положив руку на меч, которым обзавелся вчера во время схватки.

– Мне для примерки раздеться?

– Да-да, конечно, лучше раздеться. Мы, портные, ведь как врачи. Чего нас стесняться-то?

– Вот и я говорю, чего уж тут стесняться?

Выйдя из спальни, Юдифь подошла к окну и распахнула ставни настежь, впуская в комнату яркое желтое солнце. Обернулась – нагая, с медною распущенной шевелюрой…

– Ой!

– Тсс! – Саша поднял острие клинка к побледневшему лицу девушки. – Садись… быстро. И не вздумай кричать – я отрублю тебе уши и украшу лицо шрамом… рваным уродливым шрамом, поняла?

– Да, господин, – девчонка облизала губы.

Впрочем, не такая уж она и девчонка – лет двадцать пять есть, вполне зрелый возраст.

– Узнала меня?

Юдифь молча кивнула, со страхом глядя на острое жало меча, маячившее перед ее глазами. Пухленькая…

– Ты и в самом деле хочешь…

– Садись! Нет… сначала повернись…

– О, мой господин! – Девушка вдруг улыбнулась, лукаво и несколько вызывающе. – Может быть, мне будет лучше нагнуться?

И ту же нагнулась… изогнулась, словно большая кошка, аппетитно покачивая ягодицами… Обернулась:

– Ну, господин? Как я тебе?

Не говоря ни слова, Александр крепко связал ей руки хозяйкой веревочкой и, ухватив за талию… ммм… а ничего! – усадил на софу.

– Ты-и… – В глазах женщины на мгновенье сверкнула ненависть. – Что ты хочешь? Имей в виду, «черные плащи»…

– Нет, они за тебя вряд ли вступятся, на черта ты им нужна?! – молодой человек расхохотался прямо в лицо Юдифи. – Тем более что ты слишком дорого обходишься, я слышал, как они говорили. Что, думаешь, никто из «плащей» не видал, на что ты тратишь деньги? Один из них как раз мне про тебя и рассказывал.

– Черт… – девушка выругалась. – Это, верно, Захария тебе наплел? Землячок… из Тапса.

– Постой, постой! Откуда ты знаешь, что я из Тапса?

– А-а-а… Это твой дружок рассказал. Ну, тот, усатый, с проплешиной. Он вообще много чего рассказывал про тебя, и не только мне, а и…

– Не ври! – Саша снова поднял опущенный было клинок. – Вижу, у нас с тобой никак не выходит честной и доверительной беседы. Что ж… Веришь, что я сейчас отрублю тебе кончик носа?

– Верю! – Юдифь вздрогнула. – С тебя станется, ты же варвар – я вижу.

Александр взмахнул клинком… лишь слегка поцарапав пленнице левую грудь, повыше соска, так, чуть-чуть… а некогда сейчас было играть в благородство!

Юдифь резко отпрянула, но не закричала – боялась! – очень боялась, лишь тихонько завыла, из уголков глаз ее потекли крупные слезы.

– Не ной! – прикрикнул молодой человек. – Догадываешься, что я еще только начал? Хочешь продолжения?

– Нет! О, нет, господин.

– Тогда говори! Скажешь правду – я тебя… нет, не отпущу, просто уйду так же, как и вошел. А ты оставайся, мне до тебя не будет уже никакого дела.

– Господин, я не верю, – обреченно мотнула головой Юдифь. – Ты ведь все равно меня убьешь – ты же варвар!

– Клянусь Господом – нет! Говори же! Сначала проверю тебя… Захария, он давно сюда прибыл? Год, два?

– Нет, нет, господин, от силы месяц… даже, наверное, меньше, я точно не помню, не так уж с ним и общалась. Он же, сам знаешь, к кафоликам… Симпатичный такой юноша… лапочка. Но уже безжалостный и дерзкий!

– Что ж, в этом ты права, Захария из Тапса именно такой. Захария из Тапса… Эх, Эльмунд, Эльмунд… Теперь – Весников… Мой усатый дружок – он часто заходил к тебе?

– Очень часто, мой господин. Еще бы, я ведь ублажала его, как могла. Ему нравилось… Увы, он не знает латыни.

– Почему ты выбрала именно его? – Саша допрашивал быстро, не давая пленнице возможность опомниться и вновь набраться наглости, поверив в свои женские чары. – Отвечай!

– Мне приказали… – еле слышно отозвалась Юдифь.

– Догадываюсь кто…

– Да, «черные плащи». Их главарь, Марцелий Дукс, такой, с рожей, словно у лошади, кривоносый…

– Знаю, знаю, он еще считает себя языческим жрецом, так?

– Ой, вот про это я не ведаю, мой господин, клянусь чем угодно!

– Еще раз проверю тебя… Захария – он высокий и сильный парень с белыми как лен волосами?

– Все наоборот, господин, – пленница неожиданно засмеялась. – Невысокий, тощий, очень молодой, лет шестнадцати. Совсем еще мальчишка, но подл не по годам. И волосы у него темные, а глаза – карие, как у тебя.

– Что говорил тебе Марцелий Дукс?

– Мне одной – ничего. Он нас всех собирал… ну, известного рода девушек. Сказал, если увидим в харчевнях или на постоялых дворах кого-то чужого… И вас точненько описал – тебя, господин, второго твоего дружка – тощего черного дылду, ну и усатого. А, усатого еще и на картинке показывал…