Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– Иди уж… – Саша с усмешкой посмотрел в спину уходящему пареньку и ухмыльнулся. А ведь тот прав – может, и придется свистнуть. Очень может быть!

Расплатившись с одноглазым кабатчиком, молодой человек покинул харчевню и отправился ближе к дому, в смысле к доходному дому – другого у него не имелось. Было уже часов десять утра или чуть раньше, ярко светило солнышко, и в чистом голубом небе весело проплывали пухленькие белые облака. На вчерашнее ненастье не осталось и намека: прошел дождик – и закончился. Что и говорить, климат неустойчивый – сезон такой, да и ветер.

Народу на улицах стало заметно больше – деловито шагали мастеровые с лопатами, погоняли запряженных в длинные телеги быков портовые возчики, кричали мелкие торговцы, кто-то уже шел на базар, примостив на плече большую, еще пустую корзину, а кто-то возвращался с заутрени, явно надеясь продолжить прерванный молитвами сон. В воздухе носился запах свежей рыбы и чего-то жареного; внезапно ощутив сильный голод, Александр резко прибавил шагу. И даже надумал прикупить по пути жареной рыбешки – уж больно аппетитно пахла.

Остановился на углу, уже в виду доходного дома Деция Сальвиана, протянул торговцу мелкую – с ноготок – серебряшку… И вдруг услыхал за спиной возмущенный голос своего домовладельца:

– Ну, и что – паруса?! Какое вам дело до моих парусов? Кто подсказал именно так шить? А вот, фигу видели?

Та-ак…

Мгновенно сориентировавшись, молодой человек тут же нырнул за угол и оттуда уже взглянул на толстяка купца. Тот шел не в одиночестве, а в сопровождении дюжины молодых воинов со щитами и в сверкающих на солнце шлемах. Да – и в черных плащах, разумеется. Один из «плащей» – длинный, с морщинистым желтушным лицом, сморщенным, точно от зубной боли – явно был здесь главным. В отличие от других, ни щита, ни копья у него не имелось, лишь у пояса висел короткий меч, больше, верно, для блезиру, чем для воинской надобности. Зато в руке желтолицый уверенно сжимал свернутую в трубку грамоту с вислой зеленой печатью. Грамотой сей он и отмахивался от наседавшего Сальвиана, словно от надоедливой мухи.

– По какому такому праву вы хватаете меня и моих людей? На каком основании ворвались в дом? Почему все разрушили? Господи, люди – да что же такое делается-то? Хватают всех без разбору…

– Не советую обобщать, любезнейший, – желчно скривился «плащ». – Как и поднимать лишний шум. Твои люди – преступники, ты же лучше подумай о себе – как будешь оправдываться?

– А чего мне оправдываться? Я и так в своем праве!

– Если так, еще раз спрошу… Где третий?

– А я почем знаю? Что я их тут – пасу, как добрый пастырь коровье стадо?

– Вот-вот, ты же не доложил о чужестранцах, купец! А это – преступление.

Третий… Прятавшийся за углом Александр быстро сообразил, о ком идет речь. Ну, конечно же, о нем самом! Нгоно и Весников уже наверняка схвачены по чьему-то навету. Главарь «плащей» что-то гундосил про паруса… Ну да – ах, неосторожно, неосторожно… Знали ведь, что все новшества здесь неизбежно привлекут самое пристальное внимание! Вот и привлекли… утлегарь с бом-кливером, тысяча морских дьяволов «черным плащам» в задницу! Придумали… на свою голову… Но, с другой стороны – что было делать? Как-то ведь нужно было до Карфагена добраться, на что-то жить… Нд-а-а, прикрыли лавочку! Главное – арестовали друзей. А уж по ним легко узнать – откуда явились. Особенно – по Весникову. Впрочем, он в делах мало смыслит и вообще знает не много, Нгоно же – парень надежный, не расколется, не выдаст. Скажет, мол, затянуло непонятным лучом, зелененьким таким… Шел себе по бережку, прогуливался, и вдруг – рраз! И – неведомо где. А тракторист и этого не расскажет, он, похоже, так ни черта не понял до сих пор.

Что ж, если разобраться – не так все и плохо. Правда, теперь ребят выручать надобно, и чем скорее – тем лучше.

Еще бы выяснить, куда их увели? Где содержат? Может, тут снова Мартын поможет? Или… или заглянуть в дом, расспросить. Нет! Заглядывать не стоит – вдруг там засада? Лучше кого-нибудь из жильцов подстеречь или старика Малахию. Но это потом, а сейчас главное – не упустить из виду арестованного купца и его конвоиров.

Приняв решение, молодой человек зашагал следом за воинами, держась в некотором отдалении. Шел, насвистывая, с видом слегка подгулявшего бездельника из хорошей семьи, подмигивал встречным дамам, даже служанок не пропускал.

Идти пришлось недолго – свернув на широкую улицу Клавдия (бывшую Клавдия, как она сейчас называлась, Саша не смог бы сказать), вся процессия вошла в дубовые ворота крепости, тут же и захлопнувшиеся. Двое вооруженных копьями воинов в черных плащах встали по бокам створок, грозно поглядывая по сторонам.

– Мда-а, – разочарованно протянул Александр. – Ну, вот он – местный полицейский участок. Узилище! И что теперь? Внутрь не проникнешь… если только – на свою голову. Впрочем, а кто вообще сказал, что Нгоно и Весникова тоже схватили? Сразу обоих. Может быть, кому-то удалось убежать?

Справедливо рассудив, что приступать к немедленному штурму узилища пока рановато, молодой человек уверенно отправился обратно к доходному дому, где и затаился невдалеке от ворот. Время еще не позднее – уж кто-нибудь куда-нибудь да выйдет. Только бы знать – жилец это либо просто в гости заходил, а может, покупатель из лавки. Всех соседей своих, особенно с верхних, бедняцких, этажей, Саша, естественно, в лицо не помнил… окромя одной девушки… как ее… Юдифь! Кстати, на нее еще положил глаз Весников. Вот с ней бы переговорить… да-а… глядишь, чего и выяснилось бы! Хоть какая-то более-менее реальная картина всего произошедшего составилась бы. И вообще, с девушками куда приятнее разговаривать, нежели с мужиками, да и примечают девчонки обычно гораздо больше. Мужчина на какую-нибудь мелкую деталь и внимания не обратит, а вот женщина…

Саша так и решил – уселся невдалеке, у фонтана, на лавочку, в тени невысокого портика, да сидел себе, глазея, как двое седобородых стариков, в окружении таких же зевак, как и сам Александр, азартно режутся в какую-то игру, напоминающую нарды.

Сам не заметил, как увлекся, вместе со всеми начал кричать, подсказывать… Ну, не «лошадью ходи», но что-то в этом роде. И ведь едва не пропустил девку! Хорошо, кто-то из болельщиков поднял глаза, причмокнул, бормотнул что-то одобрительное, типа – «шикарная шмара» в переводе на местную «вульгарную» латынь…

Ась?! Молодой человек вмиг вскочил со скамейки.

И впрямь девушка была неплоха. Темные волосы с медным отливом, фигурка чуть полноватая, хотя нет, в самый раз: грудь крепкая, большая, попа ухватистая – все на месте. Ишь, идет, вышагивает, глазами стреляет – фу ты, ну ты, ножки гнуты! Правда, одета кое-как, право слово, бедняцкий наряд – башмачки рваненькие, из левого даже большой палец торчит… и из правого… или это сандалии? Точно сандалии, да-а – не по сезону обута барышня! А туника явно знавала лучшие дни, вместо пояска – веревочка, накидка-пенула, правда, ничего еще… издалека если. А ближе подойдешь – плюнешь. Так же и насчет украшений, до которых все подобные девицы весьма охочи. Как же, «брильянты – лучшие друзья девушек», это ведь и нашей нищебродной крали девиз – по всему видно. Медные браслеты начищены и почти сойдут за золотые – если не обращать внимания на зеленые разводы на запястьях. Бусы яркие, аляповатые – явная дешевка. Ну, правильно, откуда средства у обитательницы дешевой меблированной комнатенки под самой крышей доходного дома, где летом жарища, а зимой холодрыга и никакая жаровня не помогает. Если есть она там, жаровня-то.

И куда же, интересно, направляется сия достойная мадемуазель? И не пора ли, собственно, познакомиться с нею поближе, поговорить… о том, о сем…

Опаньки! Куда это ее черт понес? Неужели в лавку? Да не в какую-нибудь – ювелирную! И что сей барышне, скажите на милость, там делать? Брильянтовые диадемы покупать? Бижутерией в подобных бутиках едва ли торгуют.

Естественно, Саша в лавку заходить не стал, оперся спиной о толстый ствол росшего напротив платана, прикрыл глаза. Отдыхает человек – а кому какое дело?

Стоял долго – и что только мадемуазель в ювелирной лавке делает столько времени? Неужто грабит? Долго… долго… Ага – вот! Ну, ничего себе, однако!

Александр аж глаза прижмурил – лучик солнечный в пекторали золотой отразился! Несомненно, настоящее золото – еще и эмаль разноцветная, вандальской, похоже, работы, уж на что варвары, но такие вещи делать умеют. Глаз не оторвешь, насколько искусно!

Хм… интересное кино! Что же она там, отдалась всем подряд ювелирам, включая оценщика? Или…

А посмотрим-ка, что будет дальше!

А дальше было еще интереснее! После посещения ювелира мадемуазель Юдифь прямым ходом отправилась на рынок, а именно – к тем его рядам, где константинопольские купцы продавали самые дорогие ткани: парчу, аксамит, панбархат и прочее. По пути у башмачных рядов остановилась. Давно пора – а подайте-ка, мол, сапоги югославские! Как нет? Ах вы, прощелыги, я на вас жалобу в прокуратуру подам! Так… вот примерила… покупает… Стильные штиблеты – небольшой каблучок, открытые носы, красная кожа. Оплетка, между прочим, позолоченная, так на солнышке и сверкает, огнем горит, прям глазам больно. В сих купленных штиблетах гражданка Юдифь, кстати, и проследовала дальше, а старые тут же и бросила. Да! Подумала, поморщила лоб, прикупила большую корзину… Огляделась задумчиво.