Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— Кошмар! Надеюсь Гидрос хотя бы пришел?

— Ги я не звала, боялась его еще больше чем сейчас темных тесных тоннелей. В общем, Христов всё бросил, и поспешил ко мне на выручку, а камень-то всё ниже, почти у самого носа. И воздуха почти не осталось. Голова кружится. Я уже даже смирилась и подумала, шо помру там. Но тут прибежал наставник.

— Фух! Хорошо, что он вас спас.

— Ты не понял, Морган! — опять возбужденно перебила Мурси. — Он не смог! Силился, а камень не шел! Прочно застрял в стенах. Христов так разнервничался, шоб ты знал, ты б заплакал! Вот тогда я по-настоящему испугалась. На мою панику прилетела его паника, умножилась в триста раз! Единственная надежда на спасение не в силах мне помочь! А этот булыжник как назло всё оседает и оседает. И вопреки рекомендациям остальных учителей, Джес быстро начал мне давать азы левитации. Куда смотреть, что делать, как сосредоточится. Вдвоем сдюжили. Летела эта громадина, чуть самого Христова не зашибла.

— Жуть, сэр! У меня даже нет слов. А потом, он у вас эти знания молниями выжигал обратно?

— Что? Нет! — рассмеялась Мурси. — Мы потом еще два часа в этой пещере сидели и слезами заливались. А Христов всё повторял: «Чуть не потерял тебя, чуть не потерял» и крепко-крепко к себе прижимал. Даже вы не так крепко тискаете. Мне его так жалко было, шо у самой сопли пузырями пошли!

— Муся, а себя вам не жалко? Ужасно такое пережить!

— С другой стороны, именно так я и научилась пользоваться Силой. Наставник тогда с меня слово взял, что никому не расскажу о его отступничестве. Теперь-то понятно, меня боялись учителя как Предвестника Смерти и Предназначения. А тогда я просто думала, шо будущим женам голубой крови такие знания ни к чему. Стукнет двадцать один и привет беременность. Но шантажировать начала, мол, Гидросу пожалуюсь, если вы, наставник, не продолжите меня нормально обучать. Мы потом в походы долгие ходили, под предлогом медитации, растления и прочего, а там уже подальше от посторонних глаз тренировались. И приемчикам психосилы, и фокусировке на кристаллах, созданию щитов, даже боям на мечах, всякое-разное.

— Честно признаться, я окончательно запутался, — проворчал Морган, останавливаясь и усаживая Мурси на уступ. — Чуть-чуть отдохнем, спина затекла. Так вот. Получается, Христов не только бил вас молниями, но и действительно переживал за вашу судьбу? Плакал, боялся потерять, давал азы защиты, несмотря на запрет.

— Да кто ж его знает? Может быть, испужался, шо Дуку ему голову отгрызет, ежели со мной бяда приключилась бы. Теперь-то известно, шо тама изначально всё запланировано было. Не верю я ему. Предпочитаю ваще больше никому не верить.

— Не даете себе и шанса. А если Гидрос прав? Если Христов пожертвовал всем ради вас, становясь изгоем у собственного наставника?

— Тогда бы, наверное, всё того! А оно напрочь не того! — с жаром возразила Мурси. — С Христовым у нас и впрямь хорошие отношения складывались, пока я малюсенькая была. А потом что-то поломалось! Может права Клара, взглянул он на меня подросшую и понял, что такая жена ему не пригодится! Вот и охладил трахание.

— Что простите? — не понял Морган.

— Ну, пыл свой охладил. Ему нравилась роль воспитателя, хочется верить, он любил меня ребенком искренне, я казалась ему милой. Всё изменилось, когда наступил пуберат. Прыщи меня, конечно, не мучили, но не будем кривить душой. Не вышла я ни рожей, ни кожей, ни характером. Дрянь, а не будущая жена. Ги уже вовсю совращал Бет, а Христов только сильней замыкался в себе.

— Не говорите так! — воспротивился Морган. — Здесь замешено что-то другое. Если бы вы не были симпатичны наставнику, он бы не стал готовить побег! Вас же лично канцлер Гидрос в том заверял.

— Не верь этому старому проныре! Может и побег был только ради того, чтобы избежать второго этапа эксперимента — нашего с ним размножения. Может, Джес — фригидный импотент, и одна мысль, что придётся со мной вступить в интим, его приводила в уныние. Иначе, зачем бы он блоков внутри себя понаставил таких, что я не могу, как в детстве, прочесть его через «небывалое прикосновение»? Потому что знал, ежели увижу отвращение к себе, вдарю так, шо мало не покажется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Но из-за чего точно всё произошло, вы не знаете? Я правильно понял? — помолчав, спросил Морган и уловил, как нянни мотнула отрицательно головой. — И вы даже не спрашивали?

— В смысле «спрашивала»? — неподдельно удивилась Мурси. — О чем?

— О том, почему он охладил… «Трахание», сэр? Ох! Ну, вы как всегда! — улыбнулся во весь рот Морган. — Догадок понастроили и сидите, развесив нюни. С Шерифом не выясняли обстоятельно ничего, а начали опираться на собственные домыслы, и со мной так же, теперь вот выясняется, что и с наставником! Поговорите с ним. Заставьте его ответить, что случилось. Вы, наконец, перестанете страдать!

— А если он ничего не ответит? — испуганно пробормотала Мурси.

— Но ведь молчание — это тоже ответ! Вы же взрослый адекватный человек, сами мне об этом говорили. Вот и поступите хоть раз по-взрослому. А то только и делаете, что жалеете себя. Выйдете уже из этой зоны комфорта! Возможно, он скажет вам кое-что неприятное, но вы переживете и пойдете дальше, с проработанной травмой. Я помогу вам справиться с болью. Поэтому вы и мужчин ненавидите, и отношения у нас с вами ненормальные. Вас держит груз старых обид. Освободите место новым переживаниям! Возможно, они окажутся куда приятней.

— Я не могу просто так прийти когда захочу и вызвать Христова на разговор. Он мой наставник, так не делается!

— Ну, так может пора перестать быть его ученицей? Вы давно выросли, вы сами теперь мэтр, на вас равняются все в отряде. Вот, к примеру, я! Учился у деда, пока желал стать таким же. И знаете, теперь не желаю. А вы? Вы хотите стать в итоге такой же, как Христов?

— Не, таким дурачком не хочу! — разулыбалась и Мурси.

— Понимаете, к чему я клоню?

— Прекрасно понимаю! Вас за этим ко мне приставили, да? — еще больше раззадорилась Мурси, не скрывая свою странную радость. — Похоже на Ленкину старую песню. Неужели сестра вас наняла? Ага, сходится!

— Никто меня не нанимал и не сходил! — сердито выпалил Морган. — Я просто хочу, чтобы вы были счастливы, тогда я и сам буду намного счастливей! Неужели вы настолько эгоистка, что совсем не желаете мне того же?

— Шо вы, Морик. Да я только за и давно вам предлагаю сделать всё по красоте. Только скажите! Кому и шо показать. Провернем ваше дельце, даже сапогов не засучив. Неужели вы не видите, шо я за вас болею всей своей черной душой?

— Всё понятно, сэр, — буркнул Морган, подставляя опять спину. — У вас паранойя!

Капитан забралась на катара и, пока он шел, принялась зачем-то одними губами покусывать ему ухо. При этом она нашептывала несуразицу про свою сестру и её хитрые уловки, постоянно поражаясь, как это Ленка-Коленка хорошо изучила саму Мурси, что даже нащупала, когда теребить чувство справедливости и сострадания, а когда надавить на скуку и одиночество. Но Морган не сомневался, что у капитана просто небольшое переутомление и поэтому она позволяет своим страхам быть озвученными вслух. Иначе, как можно было из его предложения поговорить с наставником начистоту сделать такие нелепые выводы? Ничего, отоспится и поймет, что всё это глупость чистой воды.

— А почему ты не хочешь быть похожим на Арика? — в какой-то момент спросила Мурси, прерывая свои невообразимые домыслы. — Достойнейший из мужчин.

— Знаете, у меня не идет из головы их история с бабушкой и Маргошей, — признался Морган. — Всё так переплелось. Хотели же как лучше, но в итоге никто из них не был счастлив. И самое страшное — врага нет, некого обвинить в таком исходе. Мне и деда жалко, и бабушку, и даже вашу мать. Ведь она же для старейшины старалась. В общем, ужасно это всё. Никак не идет из головы. Иногда, прям сердце замирает. Нет, пусть я буду последним упрямцем, но вы от меня так просто не избавитесь, даже под предлогом сохранить мою же жизнь.