На службе Отечеству - Александр Алтунин

Из-за черневшего на горизонте лесного массива наползли серые, мрачные тучи. Они плотно затянули небо. Стало сумрачно. Подул ветер, сметая с крутолобых бугров пепел, поднял в воздух черные вихри и закружил их, унося к Висле. Хлынул дождь — сильный, прямой, не подвластный потокам воздуха, и теплый. Бойцы и командиры, сбросив порядком сопревшие под касками пилотки, сняв гимнастерки, выбежали из окопов и траншей, подставляя потные плечи и взлохмаченные волосы потокам воды, крякали от удовольствия.

— Баньку бы сюда, — повел плечами капитан Бухарин, глядя, как радостно хлопают себя по голым бокам связисты и солдаты взвода снабжения. — Тело уже истомилось по водице, особенно горяченькой.

— А что, идея неплохая, — подхватил мысль Николая Яковлевича лейтенант Елагин. — Давно нам пора подумать о помывке людей. В тылу это дело устроить нетрудно. А вот здесь? Как твое мнение, командир?

Но тут в разговор включился капитан Пресняков:

— Немцы организуют вам баньку с припарочкой, мечтатели!

— Почему — мечтатели, Игорь Тарасович? — возразил я Преснякову. Жизнь этого требует. Даже в таких условиях нужно думать и о бане, и обо всем фронтовом быте. Это наш долг.

Начали подыскивать материалы для строительства бани.

* * *

На плацдарме мы жили не только боями. В батальоне проходили партийные и комсомольские собрания, беседы, выпускались боевые листки. Иван Иванович Елагин вместе с секретарем комсомольской организации на второй день форсирования организовал выпуск листовок-молний об отличившихся солдатах, сержантах и офицерах. Не только в полку, но и во всей дивизии стало известно о подвиге первых десантников лейтенанта Александра Чикишева, сержанта Александра Заточного, рядовых Владимира Овсянникова, Василия Прасова, младших сержантов Алексея Верещака, Ивана Лунева. По нашему примеру листовки-молнии о героях боев на плацдарме стали выпускаться в других полках и батальонах.

Не прекращался прием в партию. После атак, артналетов, отражения контратак противника коммунисты собирались в окопах, траншеях, еще исходящих кислым запахом тротила воронках, разбирали заявления солдат, сержантов и офицеров с просьбой принять их в ряды ленинской партии. Лучшей из рекомендаций было поведение товарища в бою, где ярче всего проявлялся характер человека, его преданность народу, делу великого Ленина. Секретарь партийного бюро полка майор Юрков по этому случаю говорил: "Ничего, если человек в теории еще недостаточно силен. Это поправимо. Поможем. Лишь бы он сердцем был с нами".

Сергей Дмитриевич Юрков пользовался большим уважением в полку. Это был смелый, решительный, опытный политработник. В критические минуты становился в цепь или возглавлял отражение контратак противника. "Живы будем — не помрем, — любил повторять Сергей Дмитриевич. — Для нас пуля еще не отлита". Его часто можно было видеть во взводах, ротах. Коренастый, но стройный, светловолосый, с мягкой улыбкой, он приносил в стрелковые ячейки, на огневые позиции теплоту и душевность, которых подчас так не хватало бойцам на передовой. Умел в разговоре с людьми создать непринужденную обстановку. Одного приободрит словом, второму поможет написать домой письмо, третьему посоветует, подскажет, как поступить. Недаром бойцы открывали ему сокровенное. Между собой называли Юркова "наш партийный секретарь", вкладывая в эти слова свою любовь и уважение к нему.

Не помню, после какой уже по счету немецкой атаки под Цишицами, когда люди смертельно устали и ими начало овладевать безразличие, он появился в боевых порядках батальона с вестью о присвоении 828-му, 862-му стрелковым и артполку наименования Владимир-Волынских. Собрать личный состав по этому случаю возможности не было. Противник вел огонь. Провели делегатское собрание, написали листовку-молнию, которая пошла по солдатским рукам. Душевные силы бойцов были восстановлены.

— На работу с людьми времени не жалейте, — напоминал нам Сергей Дмитриевич. — В них — наша сила. Это время с лихвой в бою окупится, когда от человека потребуется максимальное напряжение.

Во время одного из артналетов майор Юрков был тяжело ранен. Бодрым, неунывающим, веселым и простым остался в моей памяти Сергей Дмитриевич Юрков — человек большой воли, коммунист.

Не могу не вспомнить агитатора полка майора Вохминцева. Его часто можно было видеть в кругу солдат, сержантов и офицеров. Доводил до людей сводки Совинформбюро, рассказывал о положении на других фронтах и в тылу.

Каждое слово Анатолия Ивановича било в цель, вызывало гнев и возмущение в сердцах бойцов, заставляло нас забывать об усталости, трудностях ежедневных боев.

Продолжая выполнять задачу по расширению плацдарма, к десятым числам августа полк подошел к колонии Цишицы. В одну из ночей на НП батальона появился майор Павлюк. Командир полка был чем-то очень озабочен.

— Пойдем-ка, комбат, в роты, — предложил мне Валентин Евстафьевич.

Накинув поверх гимнастерок телогрейки, взяли автоматы и в сопровождении ординарцев двинулись к передовой. Ночь выдалась не особенно беспокойной. С вечера фашисты пробовали атаковать 6-ю стрелковую роту, но отошли, оставив на поле боя полтора десятка трупов солдат и офицеров. Ближе к полуночи они угомонились. Лишь время от времени стучали дежурные пулеметы да ракетами расцвечивали местность сигнальщики. Из-за горизонта выползла луна. Взбираясь все выше и выше, она продолжала свое неторопливое движение по едва притушенному дымчатой синевой августовскому небу. Прохладный ветерок нес с собой неясные шорохи, отголоски прошедшего боя. На северо-востоке небо отсвечивало сполохами. Тревожная летняя ночь плыла над передовой.

— Молчат фрицы, — остановился в изгибе хода сообщения майор Павлюк.

— За день наработались, да и вечером попытали счастья…

— Ну и как?

— Не вышло. Отошли с потерями. Теперь вот угомонились.

Мы смотрим в сторону Цишиц. Порой кажется, что кто-то движется там от дома к дому, и взгляд невольно напрягается. Но сколько ни всматриваемся, ничего не видно.

Вероятно, из штаба батальона о нас сообщили командирам рот. В траншее еле заметное опытному глазу движение. Из рукава хода сообщения появляются человеческие фигуры. Впереди исполняющий обязанности командира роты старший лейтенант Серпухин. Командир полка здоровается с ним, интересуется делами.

— Нормально, — отвечает Петр Федорович. — Вот только немцы стали вести себя беспокойно. Настырно щупают оборону, ведут разведку. Вчера чуть было дежурного пулеметчика не увели.

— Этого еще нам не хватало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});