Сквозь толщу лет - Евгения Николаевна Васильева

кончины. Всё свидетельствует: это невозможно!

Ах, этот здравый смысл! Сколько раз убеждалось человечество, что границы возможного и достоверного — категория историческая, непостоянная.

«Кто верил двести лет тому назад в железные дороги, пароходы, аэропланы, телеграфы, фонографы, радио, машины разного сорта и т. д.? Даже передовые люди, гении того времени, отчаянно смелые, не могли вообразить современные достижения. Пушкин менее ста лет тому назад едва надеялся в отдаленном будущем на проведение в России шоссейных дорог»…

Эти несколько строк выписаны из напечатанной в 1925 году в захолустной тогда Калуге брошюры «Причина космоса». Автор брошюры К. Э. Циолковский не надеялся, но убежден был и старался убедить современников: точные расчеты сильнее «здравого смысла»…

А в 1950 году, незадолго до своей смерти, философ Витгенштейн писал в примечании № 106 книги «О достоверности»: «Предположим, что взрослый человек рассказал ребенку, что он был на Луне. Ребенок рассказывает об этом мне, а я говорю ему, что это могло быть сказано только в шутку; что такой-то никогда не был на Луне, что никто не был на Луне, что Луна находится далеко-далеко от нас, что никто не мог взлезть или взлететь на нее. Однако если бы ребенок настаивал на том, что, может, существует способ добраться туда, который мне неизвестен и т. д., что я мог бы ему ответить? Однако ребенок, как правило, не будет настаивать и вскоре согласится с нами, если мы поговорим с ним серьезно».

Витгенштейн с тем же основанием мог бы сделать еще одно примечание: «Предположим, что взрослый человек рассказал ребенку, что он приплыл на корабле к Северному полюсу. Ребенок рассказывает об этом мне, а я говорю ему, что это могло быть сказано только в шутку, что полюс окружен многокилометровыми пространствами вечного льда и корабли не могут туда пройти…»

Но корабль прошел. И участвовавший в 1917 году в штурме Таврического В. Купревич уже на склоне лет, будучи президентом Академии наук БССР, оговаривая, что имеется в виду не бесконечное во времени существование, — даже у видимой вселенной есть возраст, — ободрял исследователей жизни и смерти напутствием:

«Обратимся за „эликсиром бессмертия“ к той самой природе, которая нас породила».

Язвенная болезнь, еще недавно вынуждавшая хирургов удалять часть желудка, теперь излечивается простой перерезкой ветвей блуждающего нерва, что подавляет выработку желудочного сока и устраняет главную причину возникновения язвы. Но ее научились излечивать и без операции, применяя синтезированный недавно препарат. Смертельные еще недавно тромбы ликвидируются иммобилизованными ферментами, прицельно направляемыми по кровеносным сосудам к пораженному участку. Сходные ферменты устраняют диабет, тяжелейшие сердечные заболевания. Открыт возбудитель почечной болезни — нефрита. Найдено средство лечения болезни «куру» — еще недавно абсолютно загадочного заболевания, которому подвержено одно-единственное племя в Новой Гвинее. «Мы живем в одну из самых замечательных эпох в истории медицины. Расцвет будущего уже близок», — считают многие авторитетные специалисты.

Тут очень многое будет зависеть от воспитания и от самовоспитания, их роль грандиозна, но основа всего должна быть обеспечена физиологически. И раз уж вы, говоря об операциях при низких температурах, вспомнили про анабиоз, то и я в связи с физиологией вернусь к общественным насекомым. Теперь-то у пчел, муравьев, ос, термитов физиологический процесс нагляден, можно сказать, разыгрывается в лицах. Это физиологическое лицедейство позволяет проследить и то, что в лоне организма не открывает даже ультрамикроскоп. Такие наблюдения помогают рассматривать невидимое, услышать немое, схватить ускользающее. Многое тут еще в перспективе.

Отрывок из ответного письма

…Из текста присланных Вами материалов видно, что в ту пору еще оставалась нерешенной проблема несовместимости тканей и медицина делала первые шаги в области пересадки органов и создания их заменителей, а главное, можно сказать, в зародыше находился антисклерозный комплекс.

Содержание тетрадей обсуждено на нашем семинаре по витабионике. Открывая его, я спросил: кто помнит рассказ Андрея Платонова «Смерти нет»? Добавил, что рассказ этот написан был в 1942 году, когда фашисты рвались к Москве и Сталинграду, и посоветовал его перечитать. Потом предложил представить Москву конца XIX века и великолепный «дом Пашкова» — Румянцевскую, как она именовалась, библиотеку. Там произошла встреча двух ныне всемирно прославленных, а тогда почти никому не известных людей — молодого провинциала и хранителя библиотеки. Об этой встрече мало что известно. Может быть, библиотекарь и не запомнил этого застенчивого провинциала, с которым говорил о «регуляции природы» как сознательной ступени эволюции, как поворотном этапе преобразования всего космоса сплоченным соединением сил труда, наук и искусств. В уклад и строй человеческой жизни после вступления в космическую эру библиотекарь включал и бессмертие, причем не только одновременно живущих и имеющих появиться на Земле, но также и возвращенных к жизни и в жизнь всех прошлых поколений, необходимых для освоения космоса…

Это были Циолковский и самобытный мыслитель, мыслями которого интересовались Лев Толстой, Достоевский, Брюсов, Горький и Маяковский, — Николай Федорович Федоров, который по естественным законам рождения должен был носить фамилию Гагарина, человека, который первым шагнул в космос, воплотив мечту обоих обитателей Москвы конца XIX века.

«Давно замечено, — добавил я, — что история — дама серьезная, но и она не лишена способности улыбаться!»

На этом я и закончил, а в заключение не удержался дополнить поэтическую антологию из тетради «Кристаллы» четверостишием Анны Ахматовой: «Что войны? Что чума? Конец им виден скорый. Им приговор почти произнесен. Но как нам быть с тем ужасом, который Был бегом времени когда-то наречен?»

Вот что может гипербола! Всего двадцать пять слов, а в них опыт целой эпохи: народы уже избавляются от пандемических бедствий, уже начали сознавать необходимость прекращения войн, но еще теряются перед лицом третьей Парки…