Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Стояла задача попасть в Египет, не подхватив в пути какую-нибудь болезнь. Для того чтобы избежать встречи с немцами, придется потратить на перелеты порядка пяти дней – сначала на юг, от Гибралтара до Такоради, порт британской колонии Золотой Берег (совр. Гана), а затем три перелета в Центральной Африке. Требовалось сделать несколько прививок (некоторые начинали действовать только через десять дней), поскольку предстояло совершить поездку, как говорил Черчилль, по «тропическим, малярийным районам». Доктор Уилсон и военный кабинет умоляли Черчилля отказаться от этой идеи. Но надо же, чтобы именно в ту неделю стало известно о величайшем открытии в области медицины. Два американских врача, приехавшие в Лондон из Университета Джонса Хопкинса, рассказали Гарри Бутчеру за несколькими бутылочками портвейна о новом лекарстве «под названием пенициллин, которое получают из хлебной плесени». Такое лекарство сделало бы путешествие Черчилля безопаснее, но еще не было налажено массовое производство. Черчиллю стоило отказаться от поездки, учитывая опасность со стороны африканских насекомых и немецких истребителей[1381].

Но тут американский летчик, двадцатишестилетний капитан Уильям Вандерклут, перегонявший бомбардировщики по ленд-лизу в Великобританию, предложил дерзкий план: отправиться из Англии в Гибралтар поздно вечером на четырехмоторном бомбардировщике B-24, утром заправиться в Гибралтаре, затем, вылетев в сумерки с Гибралтара, пролететь над испанским Марокко, взять курс на юг, ночью лететь над пустыней, затем повернуть на восток, взяв курс на Каир. Предстояло совершить 2000-мильный перелет. Полностью заправленный Liberator мог лететь порядка 17 часов со средней скоростью 240 миль в час.

Черчиллю идея понравилась и понравилось само средство передвижения, модифицированный B-24 Liberator под названием Commando. Бомбодержатели сняли и в средней части самолета установили восемь кресел. В хвосте самолета соорудили две койки, чтобы высокопоставленные пассажиры могли отдохнуть. В общем, постарались создать комфортные условия, хотя в данном случае едва ли можно было говорить о комфорте. Самолет не отапливался, был негерметичным, на большой высоте требовалось надевать кислородную маску – еще один источник волнения доктора Уилсона, который опасался, что холодный, разреженный воздух может сказаться на сердце. Черчилль, не разделявший опасений Уилсона, попросил команду обслуживания обеспечить его такой кислородной маской, которая позволила бы ему курить сигару. Требование, естественно, удовлетворили. Предложенный Вандерклутом маршрут позволял долететь до Каира за 23 часа, вместо того чтобы провести пять дней среди «центральноафриканских жуков». Если они могут долететь до Каира, то почему бы им не долететь до Москвы? Черчилль еще не встречался со Сталиным и чувствовал, что личная встреча – наилучший способ установить отношения и разрядить обстановку. Черчилль принял решение: он полетит в Каир. Когда 31 июля Сталин пригласил Черчилля в Москву, в маршрут внесли изменение, и теперь он включал Кремль. Полет тяжелый даже для молодых летчиков, был очень утомительным для старика с избыточным весом, больным серцем и хроническим бронхитом, который в качестве лекарства использовал нюхательный табак и виски, запасы которого Сойерс спрятал в бомбовом отсеке Commando[1382].

Брук вылетел из Британии в Каир ранним утром 1 августа, через Мальту. Путешествие было слишком опасным, чтобы Брук с Черчиллем летели на одном самолете. В прошлом году Иден с Диллом летели через Мальту в Грецию и чуть не улетели в море. Немецкие и итальянские истребители рыскали в поисках следовавших в сопровождении «Спитфайров», одиноких британских бомбардировщиков, на борту которых, предположительно, находились важные персоны. Прибывший на Мальту Брук столкнулся с «немыслимыми» разрушениями, нехваткой продовольствия и топлива; в гавани плавали обломки судов, население было на грани голода. Столь острой была нехватка топлива, что генерал-губернатор Мальты Джон Стендиш Горт был вынужден ездить по острову на велосипеде. Горт казался «подавленным»; он со своим небольшим гарнизоном ждал в этой «тихой заводи» окончательный удар немецких войск, неизбежность которого была продиктована хорошо продуманной стратегией. Решение о совместном немецко-итальянском вторжении было принято в апреле, но за несколько дней до приезда Брука – британцы этого не знали – Гитлер, не забывавший о том, во что ему обошлось вторжение на Крит, отложил вторжение на Мальту, поскольку Роммель, похоже, самостоятельно мог добраться до Каира[1383].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Черчилль покинул Лондон сразу после полуночи, 1 августа. Телеграмма от Дилла из Вашингтона настигла его на летном поле; в нем говорилось: «Американцы считают, что проведение «Факела» исключает возможность осуществления «Раундапа» в 1943 году». Совсем не это Черчилль хотел услышать, учитывая, что после Каира он отправлялся в Москву, чтобы сообщить Сталину о невозможности открытия второго фронта в Европе в 1942 году; свою трудную миссию он сравнил с «доставкой глыбы льда на Северный полюс». Он не был готов сообщить, что операции не будет и в 1943 году. Но польза от телеграммы все-таки была: она покажет Сталину, что не Черчилль единолично, а британцы вместе с американцами принимают решение о втором фронте. А чтобы аргументы звучали убедительнее, Рузвельт, по просьбе Черчилля, приказал Авереллу Гарриману встретить Черчилля в Каире и поехать с ним в Москву[1384].

Черчилль с телеграммой Дилла поднялся на борт Commando. В бомбовом отсеке лежали коробки с сухим пайком; места для кухни не было, так что о горячем завтраке нечего было и мечтать. На маленькой газовой походной плитке можно было вскипятить воду для чая и для черчиллевской грелки. Вместе с Черчиллем поехали Томми Томпсон, врач Черчилля, инспектор Томпсон, Сойерс, Йен Джейкоб, два секретаря и Александр Кадоган, представлявший министерство иностранных дел. Иден остался в Лондоне. Клементина приехала проводить мужа и наблюдала, как «огромный бомбардировщик, с ревом и скрежетом, мерцая голубыми огнями» взлетел в ночное небо. Commando низко летел над неосвещенной Южной Англией, миновал Лендс-Энд, и над Атлантикой поднялся на высоту 15 тысяч футов и пролетел 1500 миль до Гибралтара. Черчилль сказал Бруку, что хочет использовать накладную седую бороду, чтобы его не узнали вражеские агенты, проникшие на Гибралтар. День он провел в Гибралтаре и вечером вылетел в Каир. Перед рассветом Черчилль выбрался из бомбового отсека, сел в кресло второго пилота и, посмотрев вниз, увидел «в сизой дымке рассвета извивающуюся бесконечную серебряную ленту Нила»[1385].

Он впервые увидел реку более сорока лет назад, и, хотя в то время еще не занимался рисованием, его описание свидетельствовало о человеке с художественным вкусом: «Голубая шелковая нить, протянувшаяся по огромному коричневому тканому полотну; и хотя эта голубая нить в течение половины года была коричневой… картину, написанную в красно-коричневых тонах, оживляли небольшие мазки зеленого». В Каире покрытые побелкой бетонные постройки в зелени; западная окраина города тянулась к пирамидам в Эль-Гизе. Роммель, на прошлой неделе опять подвергший испытаниям линии Окинлека, находился всего в 140 милях к северо-западу. И вот сюда прибыл Черчилль, страшно довольный тем, что благополучно добрался до места[1386].

Он приехал не для того, чтобы хвалить Окинлека, но еще не решил, стоит ли снимать его с должности. Черчилль был уверен в двух вещах: 8-й армии нужен новый командующий (Окинлек принял командование после отставки Ричи) и Окинлек должен вернуться в Каир, чтобы принять командование всем ближневосточным фронтом, протянувшимся от Тегерана до Эль-Аламейна. Брук пребывал в твердой уверенности, что Окинлек утратил доверие 8-й армии, что он плохо разбирается в людях и его следует заменить. Черчилль, не столь уверенный в этом, пригласил Яна Смэтса, генерала, которого очень уважал, на совещание в Каир. Из Индии прибыл Уэйвелл, чтобы сообщить Черчиллю с Бруком, как развиваются события на этом театре военных действий. Черчиллю стало ясно, что Уэйвелл и Окинлек настолько заняты непосредственной угрозой своим фронтам, что оставили Ирак и Иран без внимания, и это при том, что немцы двигались к Баку и Кавказу. Брук уже несколько недель доказывал необходимость смены командования. Черчилль предложил назначить новое командование в Багдаде, которое будет называться ближневосточным. Черчилль «всегда считал, что название Средний Восток для Египта, Леванта, Сирии и Турции было выбрано неудачно. Это Ближний Восток. Персия и Ирак представляют Средний Восток; Индия, Бирма и Малайя – Восток; а Китай и Япония – Дальний Восток… но гораздо большее значение, чем перемена названий, имеет необходимость разделить существующее командование на Среднем Востоке, которое было слишком разнородным и громоздким. Теперь наступило время произвести это изменение в организации». Встал вопрос: кто и где будет командовать[1387].