Белые искры снега - Анна Джейн

— Ужасный ребенок, — пожаловалась Дашка. — Все время к девчонкам пристает. Наверное, бабником вырастит.

— Зато у вас весело, — сказала Настя искренне. — Ладно, я пойду. Пока!

— Пока, Реутова! Ты классная!

Дверь захлопнулась, и Настя направилась к лифту.

— Это кто? — выглянул из-за угла Ярослав.

— Подружка моя, Настя. Со школы. А что? Понравилась она тебе, что ли? — рассмеялась Даша. — Она хорошая, умная.

— Ну, ничего так, — важно покивал мальчик. — Вроде с головой получше, чем у тебя. Будет моей сто восьмой женой, за меня учиться.

— У тебя там что, уже и гарем есть? — поразилась старшая сестра и расхохоталась, и пока брат обедал, с омерзением вылавливая из тарелки с супом лук, подкалывала его насчет Насти.

Мелодия звонко разливалась по всей комнате.

— Ты лучше стала играть, — с улыбкой сказала я.

— Спасибо. А ты не разучилась, — ответила мне Даша. — С тобой здорово играть. Но пока есть возможность, я бы хотела тебе кое-что передать. Главного я сказать не могу, но вот помочь…

Она зачем-то убрала руки с клавиш, немало этим расстроив меня — я хотела играть всегда! — встала, подошла к шкафу и вытянула какую-то книжку с полки.

— Возьми.

Я продолжала играть в одиночестве, не обращая на нее внимания.

— Возьми! — настойчиво повторила она. — Давай же! Настя, это важно!

Нехотя я все же последовала ее примеру и оторвала руки от клавиш. Прекрасный звук исчез, и лишь мелодия музыкальной шкатулки, пол которую танцевала балерина, наполняла комнату… И вместе с ним стал меркнуть солнечный свет, льющийся из окна, мебель стала менять очертания, и весна куда-то пропадала, уступая дорогу тревожно ревущей за окном зиме.

Вместо трав стало пахнуть молоком.

— Что это? — не поняла я. Мне хотелось играть дальше, дальше, дальше..

— Это то, что тебя спасет, Настя, — серьезно сказала мне Даша, сдув волосы с лица. Она тоже стала медленно таять в воздухе. — Быстрее, она идет! Смотри же!

Я глянула на книгу: темно-зеленая обложка с золотым теснением, чуть больше ста страниц, кажется, есть иллюстрации. "Сказки братьев Гримм", — было написано на книге готическим вытянутым шрифтом. Я раскрыла ее на первой попавшейся странице и к своему удивлению попала на сказку под названием "Гензель и Гретель". История о девочке и мальчике, которые попалили в дом к ведьме, желающей их съесть…

Она хочет нас усыпить и…

Музыкальная шкатулка все играла, но с каждой нотой все тише и тише. Книга стала исчезать — как и Даша, которая почти уже растворилась в воздухе и улыбалась, глядя мне в глаза.

Я слышала шаги хозяйки дома.

"Тук-тук-тук-тук-тук", — стала стучать шкатулочка, забыв свою мелодию. И она стучала в такт моему сердцу. Балерина смотрела на меня с такой невыразимой печалью, что я не выдержала, захлопнула крышку и засунула шкатулку в карман кардигана, а после поспешно захлопнула крышку рояля и отскочила подальше от него

Дверь медленно открылась.

— Что ты тут делаешь, девочка? — спросила Юлиана. Я нервно обернулась, и слова застряли у меня в горле. Наверное, если бы все это была реальностью, а не подобие сна, я закричала бы от страха.

Передо мной стояла все та же пожилая женщина с приклеенной улыбкой и в серой шали, только вот кожа ее сморщилась, волосы с благородной сединой пропали, обнажив лысый череп с непонятными татуировками, тонкие длинные губы были неестественно красными, словно выкрашены гуашью, а крохотные глазки с глубокими тенями под ними, которые казались едва ли не черными провалами, светились тускло-желтым светом.

И я сразу поняла, что с трассы мы видели не свет дома. Мы видели отблески ее чудовищных глаз. Она заманила нас к себе.

Тень, что отбрасывало это чудовище, тянуло ко мне свои скрюченные пальцы.

"Господи, помоги, — взмолилась я про себя, чувствуя, что попала в какой-то кошмар. — Что же делать?".

Облик Юлианы вновь изменился, и передо мной опять стояла обычная пожилая женщина. Но теперь-то я знала правду! Она — ведьма. Заманила нас к себе, как в той сказке… Птичкой.

— Я хотела попасть в уборную, а попала сюда, — сказали сами собой мои губы. Мне, непонятно как, удалось сдержать свои эмоции, и вести себя, как обычно. Потому что я знала — пока эта ведьма не догадывается о том, что знаю я, у меня и Яра есть возможность выбраться отсюда.

Браслет на мгновение стал теплее, подбадривая.

Та, что называлась красивым именем Юлиана, в упор глядела на меня.

— Представляете, пролила пол кружки какао на себя, — я смущенно указала на свое все еще влажное платье. — И так спать хочется, — хорошо получилось изобразить жалобу мне. Почему-то я знала, что ей понравится, когда я скажу, что мне хочется спать. А спать ну никак нельзя. Только вот Ярослав спит…

— Ты не туда зашла, милая. Ошиблась дверью. Давай, я покажу тебе уборную, — сказала Юлиана, одарив меня пронзительным взглядом, но, кажется, ничего не заподозрив. — А потом ты пойдешь спать. У меня есть две замечательные кровати наверху. Теплые, мягкие, с пуховыми одеялами. Мигом уснешь, деточка.

Она обвела тускло-голубыми глазами комнату, словно удостоверяясь, ничего ли я не трогала. Пропажу шкатулки ведьма не заметила.

А я думала только о том, как мне разбудить Яра и выбраться прочь отсюда.

Черная машина, в которой сидели Меркурий, Арина и Вацлав, замерла на обочине дороги. Протекторы хранительницы браслета пребывали в полнейшем недоумении, поскольку та, которую они должны были защищать, исчезла. Они поехали следом за красной машиной, в которой сидела Настя, однако совершенно неожиданно их автомобиль заглох. Пока Мерку удалось завести двигатель, прошло минут двадцать, и в это же время мимо пронеслась та самая красная машина, в которой по идее, должна была находиться Настя, вот только в обратном направлении. Сначала Меркурий развернул авто и помчался следом за этой тачкой, которая, как выяснилось, может не только едва-едва плестись, но и Мерк, и Арина, связанные с Настей ритуалом передачи артефакта, почувствовали неладное. Черноволосый маг подрезал лихого водителя красной машины, и оказалось, что Насти в ней и в помине нет. Ничего не понимающий мужчина за рулем поведал под немигающим взглядом Меркурия странную историю, по которой выходило, что девушку и ее спутника ему велела высадить хозяйка, и не просто посторонняя женщина, а Ирина Реутова, жена Тимофея, прекрасно известная и Мерку, и Арине, и даже юному Вацлаву.

Выяснив, что Настя теперь находиться где-то на пустой трассе, Мерк погнал по направлению к городу сквозь метель, но хранительницы браслета нигде не было. Более того, в том месте, в котором ощущалось ее присутствие, девушка тоже не наблюдалась. Меркурий остановил машину в пяти метрах от того места, на котором еще недавно находились Настя и Ярослав, и хотя тонкое белое лицо его было невозмутимым, черные глаза тревожно блестели. Он опять и опять настраивался на Настю и не мог понять, где она находится. Ситуация была такой глупой и серьезной одновременно, такой, что даже весельчак Вацлав, понявший всю важность происходящего, молчал.