Не Знающая Любви (СИ) - Монтано Крис

— Вы решили все-таки не расстраивать меня сведениями о жене? Не волнуйтесь, я же говорю — беременность благотворно влияет на голову. Я влезла в компьютер и узнала про его жену все, что могла. Это вполне официальный и благопристойный на вид брак, но вместе они давно не живут, только по большим праздникам встречаются. Фотографию жены я тоже видела. Красивая. И все равно это ничего не значит.

Марина кашлянула.

— А как насчет того, чтобы сказать ему о ребенке? Ведь деньги на содержание…

Ника перебила подругу ласково, но твердо.

— Это мой ребенок. Я сама решила его оставить — сама и выращу. Доработаю до того времени, сколько удастся не попадаться на глаза начальству. А потом мне выплатят выходное пособие плюс пять окладов, а это очень немалые деньги. Потом продам этот дом и машину, куплю небольшую квартиру, Сергей рекомендовал один из спальных неплохих районов… Там даже небольшое озеро есть…

— Сергей — это…

— Не сверкай глазками, Тань. Сергей — это мой акушер-гинеколог. Врач Сергей Резных.

— Симпатичный?

— Очень. Так вот, квартира обойдется недорого, так что в банк я положу весьма приличную сумму. До родов поживу на проценты, а дальше — видно будет. Неужели не найду работу? У меня разных специальностей — море.

Марина внимательно смотрела на раскрасневшееся и хорошенькое лицо Вероники. Ее было не узнать — такой спокойной и беззаботной она выглядела. И, судя по всему, не притворялась.

Татьяна нахмурилась и изрекла:

— И все-таки я бы сообщила ему о ребенке.

— А зачем? Только лишняя головная боль для него, и все. Он не собирается на мне жениться, а я этого и не хочу.

— Но ведь он отец!

Ника вопросительно посмотрела на Марину. Та в замешательстве покачала головой.

— Не знаю, что и сказать. С одной стороны — он имеет право знать о ребенке. С другой… Не буди лиха, пока оно тихо.

Таня фыркнула.

— Ты считаешь Гребецкого лихом? Чем же он может навредить, узнав о ребенке? Я еще понимаю, если бы Ника собиралась слупить с него денег или подать в суд на определение отцовства, но она-то как раз этого и не хочет! На долю Гребецкого остается только чистая и безвозмездная, то есть бескорыстная радость от того обстоятельства, что у него скоро родится сын. Или дочь. В таких ситуациях, когда от них ничего не требуют, мужчины расслабляются и начинают осыпать женщин подарками.

Ника надкусила очередное яблоко и задумчиво помахала им в воздухе.

— Не знаю, хочу ли я этого… Честно говоря, я бы с удовольствием забыла о нем навсегда. Если же он изъявит желание воспитывать своего ребенка, я не смогу ему запретить, и тогда мне придется видеться с ним…

Татьяна усилила нажим.

— А теперь представь, что будет, когда Гребецкий узнает о твоей беременности от других людей? Он же почувствует себя обманутым и оскорбленным в лучших чувствах, не говоря уж о том, что скандал выплывет наружу. Вдруг он разозлится и затеет судиться? А ты к тому времени уволилась. Он к судье — так, мол, и так, мать не может обеспечивать мою деточку, в то время как я — миллионер. У тебя же заберут ребенка!

Ника вздрогнула и испуганно посмотрела на Таню, а Марина сердито хмыкнула.

— Надо сказать, воображение на всякие гадости у тебя развито, Тань. Ладно, убедила. Лучше сказать самой. Только надо продумать, как именно.

Ника удивилась:

— Что значит — как? Позвонить и сказать, как же еще?

Марина торжествующе вскинула палец.

— Вот и нет! Важные вещи надо говорить при личной встрече. Сделаешь так: назначишь ему свидание на нейтральной территории.

Таня, блестя глазами, вклинилась в разговор, и обе подруги начали вещать наперебой:

— Оденешься элегантно, но не соблазнительно.

— Вести себя будешь с вежливым равнодушием.

— Доброжелательно, но прохладно.

— Сразу расставишь все точки над «i».

— Скажешь, что никогда не забудешь того времени, которое вы провели вместе…

— Но теперь ваши дороги расходятся…

— И хотя ты навсегда сохранишь к нему теплое отношение…

— Вас больше ничего не держит вместе.

— Потом сообщишь, что ждешь ребенка…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что все получилось случайно…

— И его вины тут нет.

— После этого можешь доверительно взять его за руку и очень твердо сказать, что не ждешь от него никаких подарков и помощи, ребенка оставляешь, воспитывать будешь сама, фамилию дашь свою.

Ника недоверчиво прищурилась и начала:

— И тогда он…

Девушки откликнулись хором:

— …страшно обрадуется!!!

Ника расхохоталась, а потом резко оборвала смех и сказала:

— Не могу объяснить, но мне все это чертовски не нравится… Посоветуюсь-ка я с врачом!

Одобрение

Сергей выслушал рассказ о рекомендациях подружек, некоторое время думал, а потом план одобрил. В целом.

— Я бы не напирал на свою фамилию и все такое. Вдруг у парня больное самолюбие? Между прочим, насчет суда твоя таня права — если он вздумает отомстить за обиду…

— Господи, Сереж, и ты о том же! Да на что ему обижаться? На то, что я не собираюсь садиться ему на шею? На то, что не требую алиментов?

— На то, что лишаешь его отцовства. Или еще хуже: на то, что посмела принять решение без его ведома.

— Это так страшно?

— Для многих мужчин — да. Я не знаю, важно ли это для твоего Гребецкого, но, учитывая, что он крупная шишка и привык властвовать и повелевать — запросто.

— Это же глупо!

— Не скажи. Мы, мужики, натуры незатейливые, но разнообразные. Никогда не знаешь, на каких тараканов в голове наткнешься.

— Но в целом ты план одобряешь?

— Я хочу надеяться, что перспектива стать отцом должна мужика обрадовать. Я бы — обрадовался до потери сознания. И в любом случае он имеет право об этом знать. А все остальное… ты же топ-менеджер. Действуй по обстановке, а если что — жди морскую пехоту. Я буду рядом.

— Сереж, я не хочу, чтобы ты…

— Не спорить, пациентка Волкова. Я опасаюсь за безопасность своей пациентки. В конце концов, те синяки тебе поставил именно он.

— Не хочу вспоминать!

— Вот именно. Поэтому я и буду рядом.

Неприятный разговор

Она ужасно трусила, когда набирала его домашний телефон. И едва не бросила трубку, когда услышала его недовольный голос. А потом вдруг успокоилась — либо он не захочет разговаривать вовсе, либо все самое главное она скажет все равно не сейчас, а при встрече.

На встречу с ней он согласился без всяких возражений. Он вообще был какой-то странный. В Ржеве про него сказали бы — пришибленный. Звонку Нике он не обрадовался, но и холодным его голос назвать было нельзя.

Вероника бросила короткий взгляд в окно. Там, в тени раскидистого дуба, на лавочке сидел Сергей Резных, привольно вытянув длинные мускулистые ноги в джинсах и кроссовках. Футболка обтягивала могучую грудь и абсолютно плоский живот, сложенные на груди руки были словно свиты из мышц… Худощавый и гибкий, он очень напоминал своего младшего брата, но теперь она видела перед собой не мальчика, а взрослого мужчину, матерого, уверенного в себе самца…

Матвей нервно кашлянул, и она очнулась, отвела взгляд.

— Прости. Такая погода сегодня…

— Вероника, я выкроил буквально несколько минут. Пойми меня правильно, у меня масса дел… мы ведь договорились некоторое время переждать…

— Матвей, я хочу сказать, что все закончилось.

— Как? Что… то есть почему?!

В голубых глазах неожиданно полыхнул знакомый огонек, и сердце ее подпрыгнуло: неужели он все же любит ее?!

Гребецкому все большего труда стоило сдерживать нарастающую ярость. Что эта рыжая сучка о себе возомнила? Что он будет ходить перед ней на задних лапках, как дрессированный пудель? И как она смеет решать, кончилось у них все или не кончилось? Это его прерогатива, а ее дело — слушаться и подчиняться его решениям…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сергей рассматривал Гребецкого, слегка повернувшись в сторону и скосив под темными очками глаза. Неудобно — зато безопасно.