Эликсир - Дженнифер Арментраут

Прошло мгновение.

— Я не люблю крики.

— Я знаю. Мне жаль. — И я действительно сожалел. — Но я никогда бы не причинил боль Дикону. Он мой брат.

Замешательство промелькнуло у неё на лице.

— Ты сказал, что собираешься придушить его.

Мне на самом деле хотелось придушить его сейчас.

— Я не подразумевал этого. Иногда, когда мы расстроены, не подумав, мы говорим такие вещи.

Казалось, что она обдумывает это.

— Когда ты кричал, я кое-что увидела.

— Что? — Я осторожно передвинулся, стараясь не напугать её. — Что ты увидела?

Раскрыв свои ладони, она уставилась на них. В её руках был слон, оставивший после себя багровые отметины от того, как плотно она сжимала его.

— Кровь — на моих руках была кровь, но это было не здесь. Не на самом деле.

Я не имел понятия, что она имела ввиду, но я придвинулся к ней, пока она говорила, и она, казалось, этого не заметила. Я сел рядом с ней, вытянув ноги в стиснутом пространстве. Моё плечо коснулось её, и её взгляд внезапно метнулся на моё лицо, вопрошающий и нерешительный, но не напуганный.

— У тебя всё ещё есть кровь на руках?

Алекс покачала головой.

— Я также кое-что слышала. Это был голос, — продолжила тихо она. — Это было важно.

Мой желудок упал. Мне не нравилось куда это шло, к чему вело. Если она начала вспоминать события, это значит что ей необходима новая доза, новое внушение. А я дал ей последнюю дозу всего два дня назад. Я вздохнул.

— Что это было?

Её пальцы изогнулись вдоль краев слона.

— Ты убьешь того, кого любишь. — Она подняла свой взгляд. Слезы блестели у неё в глазах. — Я убила?

— Алекс ... — У меня не нашлось на это. Её нижняя губа начала дрожать, и моё сердце сжалось. Я принял решение. — Нет. Ты никогда никого не убивала.

Она моргнула и её голос был немного успокаивающим шепотом.

— Не убивала?

— Нет, agapi mou, не убивала.

Вытерев слезы под глазами рукавом, она вздохнула. Страдание дошло до предела из-за всплывшей на поверхность тайны, как и замешательство.

— Мне снилось, что я убивала, снова и снова.

Я улыбнулся ей, несмотря на то, что сжимается моя грудная клетка.

— Это просто сны. Вот и всё.

Прошло несколько минут, и затем она прижалась ко мне, ёрзая до тех пор, пока не устроила своё тело под моей рукой. Она свернулась клубком, положив свою голову мне на грудь и я сложил свои руки поперек ее.

— Ты очень хороший, даже несмотря на то, что ты говоришь, не подумав.

Я покачал головой, но обхватил её руками.

— Я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как я впервые увидел тебя?

Она вздрогнула.

— Нет.

Закрыв глаза, я почувствовал как она прижалась ко мне. Моя рука затерялась в толстом материале её свитера. Я положил свой подбородок ей на голову.

— Мне было шестнадцать, а тебе, вероятно, четырнадцать.

— Я не помню, что мне было четырнадцать.

— Это нормально. Я помню за нас двоих. — Я сосчитал до десяти, прежде чем продолжил, убедившись, что мой голос не звучит огорченным. — Был почти конец дня и я направлялся в тренировочный зал с другом. Занятия всё ещё шли, я подошел к двери — она была открыта — и услышал смех. Такое обычно не услышишь во время тренировки. Мне пришлось остановиться и увидеть, что происходит.

Это был первый раз, когда я увидел её. Никто не мог не заметить её. Она была самой младшей в классе, самой маленькой и худенькой среди всех своих оппонентов, но это не было тем, с чем она мирилась. На её лице была озорная ухмылка, энергия, которой она заражала, когда прыгала по матам, водя кругами светловолосого парня. Инструктор был раздражен, несомненно, ею и вниманием, которого она добилась от чистокровного и тем, что весь класс не отрывая глаз наблюдал за ней. Но как-только я увидел её, я не смог отвести взгляд. Это было сродни удару молнией.

— Ты тренировалась с Кал — с другом — отрабатывая броски тэйкдаун. (прим. пер. — бросок проводится без подъема противника в воздух и без характерной для броска амплитудности. По своей сути тэйкдаун представляет собой сваливание противника на землю, чтобы продолжить схватку там.) Он пытался взять верх, но ты удерживала его в положении лёжа, все это время смеясь. Вы оба смеялись. Вот почему я смотрел.

— Ты тогда познакомился со мной? — Сонно спросила она.

— Нет. — Я прижал её ближе, словно если бы мог вобрать внутрь себя и сохранить в безопасности. — Но я понял, в это момент, что ты изумительная.

Глава 9

Аполлон появился, как раз после принятой Алекс четвертой дозы, не принеся никаких новостей. Стражи не достигли Нью-Йорка. Они остановились в Пенсильвании и рассредоточились. Колхидские быки последовали за ними. Сет и Люциан находились всё еще в Нэшвилле. По всей видимости, их армия удвоилась.

Тот факт, что так много Стражей хотело присоединиться к ним по собственному желанию, меня не удивлял. Им предложили то, что никто из нас никогда не предлагал, и они были готовы добровольно умереть за свободу.

И была большая вероятность, что они умрут, по утверждению Аполлона.

— Аид, Посейдон и Деметра, — Аполлон перечислял имена, загибая пальцы, его глаза были ярко-синими. — И Арес, который, кстати, сильно взбудоражен, Гермес и Гера, все поклялись вступить в войну.

— Гера? — Я почесал подбородок. — В конце концов, у нас есть Зевс.

Аполлон закатил глаза.

— Это ничего не значит. Он, вероятно, примкнет к нам, только из-за ссоры с Герой, но у нас есть Афина и Артемида. Это уже что-то.

— Итак, они готовы ждать и наблюдать? Они дадут нам время?

Он кивнул.

— Они не хотят новой войны. Не после того, что случилось с Титанами. Так много смертных было потеряно тогда, и с тем уровнем населения, которое мы имеем сейчас, потери будут в несколько раз больше.

И наша единственная надежда, что Алекс каким-то образом разорвет связь с Сетом и уничтожит его. Я взглянул на спящую девочку, свернувшуюся в клубок рядом со мной на диване. Перспектива была мрачная.

— И никто не нашел ничего, что может разорвать связь?

Аполлон вздохнул.

— Нет ничего, что кто-либо из нас может найти, Айден. Ни в старых мифах, ни в свитках. И если хоть кто-то из тех шестерых и знает, то они точно не скажут. — В тот момент появилась огромная печаль, которая вызвала страх, готовый взорваться у меня в желудке. — Я изучил все предсказания. Они не изменились. Один для разрушения. Другой для спасения. Только один может жить в каждом поколении.

Он отклонился назад, качая головой.

— Я не могу позволить моим братьям вступить в войну.

Я положил руку на плечо Алекс.