Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

– Я тоже боюсь, отец. Боюсь, что, если умру, Дарнли со своим отцом будет править Шотландией, и они убьют моего ребенка. Вот какие кошмарные мысли мучают меня! Как я могу делить постель с мужчиной, который хочет, чтобы я умерла?

– Это… – он помедлил, – это потому, что ты испытываешь желание к какому-то другому мужчине или думаешь о нем?

– Нет, я и не думала ни о чем подобном. Вы знаете, отец, что я вышла за него, будучи девственницей, и до того даже не уделяла внимания этой стороне жизни… хотя другие постоянно говорили, пели и сплетничали об этом. Я была так же девственна, как моя кузина, королева Англии. Как бы мне хотелось снова стать такой!

Он вгляделся в ее заплаканное лицо.

– Я верю тебе. Ты должна быть благодарна за то, что дьявол не стал искушать тебя этим, иначе ты страдала бы гораздо сильнее, – он вздохнул. – Я не хочу, чтобы ты приблизилась к рождению ребенка, имея грех за душой. Твои чувства понятны, но есть ли у тебя силы, чтобы попытаться преодолеть их? Бог просит лишь твоего согласия и покорности Его воле. Он не требует других обещаний и определенно не требует достичь успеха.

– Хорошо. Если вы говорите, я должна это сделать, – прошептала она. – Вы много лет охраняли мою душу.

– Тогда совершите акт покаяния, чтобы я мог отпустить ваши грехи, – сказал он.

Мария склонила голову:

– Господь, Бог мой, я всем сердцем раскаиваюсь в моих грехах и отрекаюсь от них превыше всего потому, что они неугодны Тебе в Твоей бесконечной милости и доброте. Я вверяю себя Твоему суду и твердо намерена с Твоей помощью искупить свои грехи и больше никогда не гневить Тебя. Аминь.

– Тогда я прощаю тебя и отпускаю твои грехи от имени Отца, Сына и Святого Духа, – произнес отец Мамеро. – Что касается искупления, нужно решить этот вопрос так скоро, как только сможешь, – он посмотрел на ее живот. – И пусть Бог дарует тебе благополучные роды.

* * *

Родовые схватки начались месяц спустя июньским вечером. До тех пор Мария с беспокойством спрашивала сиделок: «Как я узнаю, что это настоящие схватки?» И они неизменно отвечали: «Вы узнаете. Вы сразу же поймете». Теперь она понимала, почему они говорили так уверенно.

Ей было больно с самого начала. Ей говорили, что все начнется постепенно, но первая схватка пронзила ее тело, как кинжал с тонким клинком, вошедший наискосок от спины к животу. Как только схватки начались, они больше не прекращались. Женщины говорили, что в первые часы она сможет вышивать или слушать музыку, но Мария не могла приподняться и сосредоточить внимание на чем-то другом. Она как будто сражалась с врагом внутри себя, с сильным и опасным противником, который мог в любой момент одолеть ее.

Лежа на огромной кровати в Эдинбургском замке и цепляясь за скомканные простыни, она изо всех сил старалась сдержать крик. Она делала все, что советовала повитуха, – лечь так, взяться за это, понюхать носовой платок, надушенный желтофиолью, – поскольку эта женщина должна была знать секреты, которые могли помочь. Но ничто не помогало, и боли становили все более интенсивными, до тех пор пока ей не стало казаться, что если бы ей дали кинжал, то она могла бы убить себя.

– Возьмите меня за руку, – велела леди Атолл. – Сожмите сильнее!

Мария подчинилась, хотя ей не хватало сил сжать руку так сильно, как хотелось бы.

– Моя сестра сама готовится к родам, – прошептала женщина. – Да, прямо в этом замке. Теперь я могу унести с собой вашу боль и передать ей. Она сильная, она выдержит!

Женщина, почти такая же грузная и неуклюжая, как беременные, поднялась со стула, стоявшего рядом с постелью.

– Нет, я не хочу этого! – воскликнула Мария и протянула руку, пытаясь удержать ее.

– Тише, – повитуха мягко уложила ее обратно. – Пусть колдунья уйдет. Не оставляйте ее рядом с собой.

Колдунья? Разве эта женщина колдунья?

– Леди Атолл… – начала она, но ее голос пресекся от невыносимой боли. Ее живот как будто раздирали раскаленными железными крючьями, но огромная масса внутри – она больше не чувствовала ее как ребенка – оставалась неподвижной. Зачем же тогда все эти схватки? Казалось, они накатываются на неподвижное существо и откатываются обратно, словно волны, плещущие о камень.

– Помогите! Помогите мне! – выкрикнула она, но уже знала, что никто не поможет. Они не могли проникнуть внутрь ее и достать ребенка. – О-о-ох!

Внезапно боль начала прорываться наружу, как солнечный свет, бьющий через разрыв в облаках. Потом она вернулась в полной силе.

– Тужьтесь! Тужьтесь! Время пришло!

Теперь схватки действительно сместились ниже, охватывая то, что имело начало, центр и конец. Она ощутила движение в океане боли, которым был ее живот.

– Готовьтесь! – крикнула повитуха. – Живее!

Ее помощница кинулась к изножью кровати с простыней и тазом теплой воды. Повитуха тяжело дышала и потела, как будто работала перед открытой печью. Она наклонилась и напрягла жилистые руки.

– Он здесь! Он здесь! – крикнула она. – Это он, это принц!

– Принц! – зашептались остальные женщины, наклоняясь посмотреть.

– Дело еще не кончено! – рявкнула повитуха.

Мария услышала восклицания «это принц!» и испытала бесконечное облегчение. Но… цел ли ребенок?

Суета и движение сосредоточились там, где она не могла ничего увидеть, но потом повитуха подняла скользкого и блестящего синюшного младенца. Его голову покрывала паутинно-тонкая плодная оболочка, быстро снятая повитухой. С него стекали капли слизи. После шлепка по влажным ягодицам послышалось тонкое мяукающее хныканье.

– Слава Богу! – воскликнула повитуха и вручила младенца одной из помощниц. – Вымойте его! – сама она принялась ухаживать за Марией.

Королева, еще не отошедшая от мучительной боли, слышала хныканье младенца и воркование женщин, собравшихся вокруг него. Значит, он совершенно нормальный. Спасибо тебе, Матерь Божья!

Женщины постелили чистое белье, обтерли ее теплыми надушенными полотенцами и надели свежую рубашку. Сухая подушка сменила промокшую от пота, а потом запеленутый младенец оказался у нее на руках.

«Он выглядит таким… таким старым!» – сразу же подумала она. Его глаза с набрякшими веками казались печальными, а кожа была морщинистой.

– Все новорожденные безобразны, Ваше Величество, – сказала повитуха. – Можете не сомневаться, даже Елена Троянская выглядела так же после рождения.

Значит, ребенок был необычно уродливым, иначе зачем повитуха пытается успокоить ее? Но Марии было все равно. Ребенок родился благополучно и покоился у нее на руках.

И… кожа его лица оказалась светлой, а волосы темно-золотистыми. Тяжелые веки приоткрылись, показав ярко-голубые глаза.

«Никто не сможет назвать его сыном Риччио», – облегченно подумала Мария. До сих пор она не сознавала, как сильно беспокоилась о том, что во внешности ребенка может проявиться другая сторона крови Стюартов. Говорили, что Яков III при рождении выглядел таким смуглым, что казался иностранцем. Но этот ребенок был светлым, как Дарнли.

Этот ребенок, Джеймс Чарльз… Уже сейчас она могла назвать его имя. Он будет Джеймсом в честь ее отца и Чарльзом в честь ее далекого предка Карла Великого. Она молилась о том, чтобы он тоже унаследовал великое королевство.

– Следует ли позвать короля и придворных? – спросила повитуха.

– Да.

Одна из служанок распахнула дверь и объявила стражнику о свершившемся событии. Тот издал радостный возглас и позвал другого стражника, велев ему объявить радостную весть по всему дворцу.

Через несколько минут комната содрогнулась, когда все замковые пушки дали салют в честь рождения принца.

– Сохраните его «сорочку», – сказала Мария, внезапно вспомнив о том, что она видела.

– Конечно же, – немного раздраженно отозвалась повитуха. – Разве вы думаете, что мы не знаем свое дело? Плодную оболочку нужно сохранить, иначе удача, которая приходит с ней, будет потеряна. В Шотландии верят, что ребенок, родившийся в «сорочке», будет наделен даром ясновидения и вырастет свободным от власти колдунов и фей. Это большая удача для короля.

«Было бы полезнее иметь защиту от предателей, а не от фей, – подумала Мария. – Особенно в Шотландии. Первых здесь явно больше, чем вторых».

Маленький Джеймс Чарльз завозился в роскошной колыбели, покрытой десятью ярдами бархата.

– Король идет? – спросила Мария. Теперь оставалось выдержать еще и это.

Как раз в этот момент в дверях вместе со своим камергером Энтони Стэнденом появился Дарнли.

– О, радость моего сердца! – воскликнул Дарнли и поспешил к ней. – Моя дорогая!

Командующий Эдинбургским замком лорд Эрскин и другие придворные последовали за ним и начали заполнять комнату.

– Покажите принца, миледи, – приказала Мария, кивнув в сторону колыбели. Повитуха наклонилась, подняла ребенка и аккуратно положила его в подставленные руки Марии. Она откинула покрывало и показала Дарнли лицо малыша.