Смотрящий по России - Евгений Сухов

Всмотревшись в ее лицо, Беспалый невольно удивился тому, как она здорово напоминает Ольгу, его первую и давнюю любовь. Такое впечатление, что она явилась в этот подвал для того, чтобы передать ему привет с того света. Беспалый невольно поежился, — кажется, ей это удалось.

Тимофей подошел поближе к сундуку, согнулся и, посмотрев на замочную скважину, уверенно обронил:

— Сумею.

Беспалому и раньше приходилось слышать о том, что золото обладает сильнейшей энергетикой. Нечто подобное он испытывал не однажды и сам, когда залезал в карман зазевавшемуся фраеру, — откуда-то вдруг бралась уверенность, что в солидном лопатнике найдется местечко для пары золотых вещиц. И он нисколько не удивлялся, когда его ожидания оправдывались. Подобный факт он объяснял не иначе как чутьем и покровительством воровского святого. Но Тимофей не однажды становился свидетелем и более удивительных вещей.

Еще на заре своей воровской карьеры ему несколько раз посчастливилось ходить на дело с двадцатипятилетним уркачом, которого все звали Алтын, по-татарски — «золото». Познакомившись с методом работы Алтына, Тимофей понял, насколько точным было это погоняло. Особенность работы Алтына заключалась в том, что он никогда не ходил на дело с отмычкой или фомкой, для этого существовали другие. Главная его обязанность заключалась в том, чтобы отыскать золото, что он и проделывал весьма успешно. Порой казалось, что Алтын способен видеть даже сквозь стены.

Первое, что он делал, когда входил в комнату, так это брал стул, ставил его в середину комнаты и, закрыв глаза, вводил себя в транс. В эти минуты окружающие переставали для него существовать, он не видел и не слышал их. Но уркачи, из уважения к его необыкновенному таланту и из опасения спугнуть удачу, все равно помалкивали, расположившись в сторонке. С отстраненным видом и с закрытыми глазами, слегка раскачивающийся из стороны в сторону, Алтын казался Моцартом воровского мира. И как чудо воспринимался тот факт, когда он достоверно указывал местонахождение «желтухи». Воры не помнили случая, чтобы он ошибся хотя бы однажды. А потому и «грели» его, как могли, и оберегали крепче самого хрупкого воровского инструмента.

Алтын и сам не мог объяснить, как у него получалось подобное. Пытался рассказать, что-то говорил несуразное: дескать, запах у рыжья особенный! И попробуй, растолкуй ему, что деньги не пахнут.

Сейчас Тимофей отчетливо осознал, что испытывает нечто подобное. Беспалый мог даже сказать, сколько в сундуке денег и в каких они купюрах. Было и золото, правда, немного, так, какие-то побрякушки, которые можно купить на рынке, но, кроме того, на дне сундука лежало что-то несоизмеримо ценное, и у Тимофея от присутствия большой удачи невольно перехватило горло.

Глава 7 ОСКАЛ ЗВЕРЯ

Если первым письмом Варяг пренебрег, не раздумывая, швырнув его в корзину, то ко второму отнесся более внимательно. Это письмо от первого отличалось существенно, нет, не содержанием — текстового послания не было по-прежнему, — а рисунком. Волк был нарисован с особой тщательностью, не опускалось ни малейшей детали, было заметно, что человек, нарисовавший зверя, был силен не только в графике, но еще превосходно разбирался в повадках волков.

В отличие от первого рисунка зверь не выглядел безмятежным. Даже наоборот, в наклоне головы, в широко расставленных лапах ощущалась скрытая агрессия. Вот, кажется, протяни руку, и он цапнет тебя за пальцы прямо с белого листка бумаги.

Варяг взял рисунок. Его заинтересовали глаза зверя, слегка обведенные красным карандашом. Создавалось впечатление, что они смотрели в самую душу.

Второй рисунок следовало воспринимать как предостережение. Вот только оставалось выяснить, от кого оно исходит.

Небрежно бросив рисунок на стол, Владислав повернулся к Тарантулу.

— Какие твои соображения?

Друщиц уже не однажды самым тщательным образом изучил рисунок. Он помнил его в малейших деталях. Но сейчас, следуя моменту, он взял листок в руки и вынес вердикт:

— Кто-то нас пытается нагрузить. Первый рисунок был просто предупреждением, а сейчас опасность реальна.

Варяг улыбнулся:

— А может, все-таки порожняк?

— Не думаю, — покачал головой Тарантул. — У меня есть кое-какая задумка. Надо все проверить!

— Что ты имеешь в виду?

— Могу только сказать, что у некоторых горцев на Северном Кавказе волк является очень почитаемым животным. Символ свободолюбия и силы. Некоторые народы считают, что они произошли именно от волков.

— Чеченцы? — спросил Варяг.

— И они тоже. Но пока ничего не могу сказать, нужно время. Проверяем! Есть кое-какие предположения. Среди горцев имеются наши люди. За последние полгода четверо из них стали ворами. Они сумели сохранить хорошие отношения с соплеменниками и пользуются авторитетом у коронованных. Надо послушать, что они скажут.

— Мне кажется, что скоро придет еще одна малявка. Они же должны шепнуть нам, чего же они хотят!

Тарантул охотно кивнул:

— На психику давят. Страсти нагнетают. К этой ксиве не хватает еще парочки отрезанных ушей.

Варяг не стал говорить Константину о всех тех сомнениях, что одолевали его в связи с Беспалым. Горцы — горцами, и если они начали задирать хвост, то у смотрящего по России достаточно сил, чтобы проучить их, да так, что не только их дети, но и внуки будут вспоминать об этом с дрожью.

Беспалый — этот волк-одиночка, пожалуй, будет поопасней. Он непредсказуем, обладает звериной интуицией, запредельными боевыми навыками. Этот, если уж надумает вцепиться в глотку, будет идти до конца. Варяг знал, почему Тимофей Беспалый воспылал к нему такой лютой ненавистью. В свою последнюю ходку Варяг чалился на Магадане. Кичей, где он парился, заправлял сын Беспалого — Александр Тимофеевич Беспалый. С ним у Варяга как-то не сложилось, кто-то из них должен был уступить. У кума не получилось сломить волю Варяга. И тогда он попросил своего отца убить Варяга, когда тот сорвется в побег. Это была тщательно продуманная и спланированная операция. Но у Беспалых ничего не вышло: Варяг ушел целым и невредимым. А вот кума-беспредельщика надо было убрать. Александра Тимофеевича по приказу Варяга ликвидировали. И сделали это так, чтобы другим начальничкам было неповадно обижать зэков.

И вот поди ж ты! Казалось, какие там у старика Беспалого, пролившего реки крови, могут быть отцовские чувства? Но заело старого волчару. Не иначе как от старости сбрендил — надумал мстить за сына. И кому? Смотрящему по России! Смешно.

Смешно-то смешно, а вот хлопот этот волчара-шатун может доставить немало. Может, зря Варяг затеял с ним рискованную игру? Найти и убрать? Или же все-таки продолжить?

Варяг так и не нашел пока ответа на эти вопросы.

* * *

Уже пошел седьмой день, как Варяг покинул прежнее место своего проживания. Теперь он обитал на восточной окраине Москвы и, как ему показалось, сумел затеряться среди унылых типовых строений. Во всяком случае, первые четыре дня они провели вполне безмятежно, но вот пятый доставил некоторые беспокойства, и причиной тому были два кавказца с какой-то девкой, трижды забредшие во двор. Беда была не в том, что они крутились в этом районе (случается всякое, не исключено, что в этом районе проживали их знакомые), но один из них как бы случайно пристально поглядывал на окна, за которыми находилась берлога Варяга. Взгляд у него был изучающий, такое впечатление, что они собирались штурмовать двадцатиметровую высоту. Самое скверное заключалось в том, что подобное могло случиться в действительности.

Кавказцев отловили. Отвезли на запасную хату и долго, очень вдумчиво, проводили с ними обстоятельную беседу. Тарантул в этих делах был большой специалист. По их заверениям, они вполне мирные работники торга, ничего не знают, не ведают. Во всяком случае, держалась троица стойко, не каждый способен соблюдать самообладание, когда над ухом бухают из пистолета. Разговор проходил без выкручивания пальцев, без иголок под ногтями и прочих зверств. У Тарантула даже появилось намерение отпустить их восвояси, пока он не велел им раздеться. У одного из них на правой груди был выколот волк. И стоял он точно в такой же позе, как и в первом послании, — опершись передними лапами на небольшое возвышение, он задрал крупную голову и что-то голосил на своем волчьем языке.

Выбирать не приходилось. Обоих придушили здесь же на квартире, стараясь не оставить следов на теле. После чего включили газ, положив придушенных, но еще живых кавказцев на кровати, и двинули восвояси.

Хата была безнадежно засвечена. Но по-другому поступить было невозможно, — не тащить же парочку жмуров через весь город! Через несколько часов соседи наверняка почувствуют запах газа и сообщат куда следует. Милиция, взломав дверь, обнаружит обыкновенную картину, какую можно встретить в любом конце Москвы, — парочку наркоманов, почивших под грязным одеялом. Благо на их пристрастие указывают шприцы, разбросанные по всему полу.