Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель

Особенно сдружились мы с милым Тенцингом ― в британской делегации он как-то подспудно чувствовал себя среди «сахибов» (хотя они и не подавали никакого повода). Я, правда, не вполне уверен, что некоторые посетители фестиваля (не альпинисты) все же подозревали, что мы приехали на тройках, запряженных белыми медведями, а не летели самолетом. 

Китайцы и ЭверестНо я на вершину взойду и увижу тогда,

Как горы другие малы по сравнению с ней.

Ду Фу

В начале 1958 г. в верхах приняли решение об организации советско-китайского восхождения на Эверест с севера.

Предварительно было намечено проведение совместного тренировочного сбора для ознакомления и тренировки, в значительной степени для тренировки и обучения китайцев. На этот сбор в качестве тренеров (и отчасти для дополнительной проверки на высоту) собрали видных советских альпинистов, собственно, это были в основном две команды ― «Спартак» и «Буревестник» (последний был под началом Кирилла Кузьмина, одного из самых блестящих наших альпинистов с большим опытом). Руководителем сбора был назначен Кузьмин справедливо, ибо Абалаков не любил начальнических функций и не был администратором и командиром, его назначили старшим тренером, в тренерский совет еще вошли Я. Аркин, Евгений Иванов и автор. От нашей команды на сбор включили Г. Аграновского, М. Ануфрикова, П. Буданова, К. Клецко, Г. Ильинского, включили и связку М. Хергиани ― И. Кахиани. Наверное, следует помнить, что Е. Иванов ― довоенный альпинист, которому на войне покалечило руку и повредило глаз, но он остался высококлассным альпинистом ― хорошим высотником, он всегда был надежным и верным товарищем.

Намечено было совместное восхождение на пик Ленина со стороны ледника Октябрьского ― этот путь длиннее, но удобнее для больших колонн. Выехали из зеленого города Оша на автомашинах, c трудом пересекли страшную для караванов пустыню Маркансу и расположились большим базовым лагерем у ледника Октябрьского. Отсюда, через небольшой перевал, можно выйти на ледник Саук-Сай и подойти с юга к пику Ленина. Здесь уже нет ни травинки ― Восточный Памир.

Сразу чувствовалась внутренняя дисциплина и слепая исполнительность китайцев, можно только позавидовать их выдержке ― при любой усталости лица оставались непроницаемо спокойными. Это был простой народ ― рабочие, шахтеры, солдаты, они не читали, верно, стихов Ли Бо и Ду Фу, но в них неуловимо чувствовалась древняя культура общежития и общения.

Не обошлось без специфических трудностей. Питание в экспедиции было подобрано высококалорийное, а китайцы по-прежнему ели только рис и зеленый горошек. При тяжелой работе дошло дело до пары голодных обмороков... Выручил китайский переводчик Пен Шули (наверно из ихнего КГБ) ― он сказал, что отец Мао велел есть русскую пищу и дело пошло на лад.

Абалаков и Кузьмин ― спортивные конкуренты, впервые встретились в этих горах на тренировочных выходах, ревниво посматривали друг на друга (Кирилл на 11 лет моложе), потом в кругу своих приближенных оба пробурчали: «он может ходить».

Наконец, выход ― перед ним китайцы отошли в сторону и долго что-то кричали, размахивая флагами, оказывается, приносили клятву Мао, что взойдут на пик великого Ленина.

Впереди пошла разведка, повел, конечно, Абалаков, с ним Аркин, Хергиани и Кахиани, затем, с большим разрывом две колонны ― первую ведет автор, вторую ― Кузьмин. Технических трудностей здесь нет, первый отряд расположился лагерем на 6900 м.

Поражал фанатизм китайцев. Вечером меня вызвали к двоим, им плохо с сердцем ― перебои, аритмия, слабеющий нитевидный пульс. Пришлось давать сердечные, делать уколы (врач был во второй колонне), еще двое еле дошли до лагеря. Утром меня позвали снова. В панике бегу, опасаясь найти трех покойников, т.к. мое лечение не особо помогло ― высота есть высота, но они с криком требовали вести их наверх ― еле в силах подняться, но клятва есть клятва... Забавный инцидент на вершине. Как известно, склон не крут, но на последних метрах 15-ти очень круто («запятая»), разведка вырубила ступени и сбросила веревку для перил ― можно подтянуться (и отдышаться, взойдя!). Первый китаец ― Ван Фучжоу поднявшись, хватается за сердце и наклоняется над обрывом ― ужас охватывает тренеров, Хергиани тигриным прыжком хватает его за шиворот, я ― за штаны, но выясняется, что он хорошо себя чувствует и хватался не за сердце, а за карман штормовки, где лежал флаг КНР, а наклонялся для того, чтобы размахивать флагом, воодушевляя идущих наверх.

На спуске встречаемся со вторым отрядом. Мне передают китаянку, у которой сердечные приступы ― скорее на спуск. Она, рыдая, в промежутках между приступами, бросается на колени и умоляюще тянет руки к вершине.

На спуске встали промежуточным лагерем на 5600м на леднике Саук-Сай. Кругом глубокие снега, ледник уходит вниз, а за ним ― нагромождение гор до горизонта, холодное царство гор. Ночью, выйдя из палатки, я увидел эту китаянку сидящей на льду ― товарищи не пускали ее в палатку, как не выполнившую клятву... Внедрить ее удалось только после нескольких русских черных слов, которые китайцы уже научились понимать.

Взошел на вершину пика Ленина 21 китаец. Четверых Кузьмин прямо с вершины провел на соседний в южном гребне пик 6852м, взяв с собой Клецко, Ильинского и В. Буянова. Мы хотели назвать его пиком Мао, но китайцы возразили, так как он ниже пика Ленина. Его назвали «пик Москва-Пекин».

Осенью под Эверест с китайской стороны на разведку была направлена группа в составе ― Е. Белецкий, Л. Филимонов, А. Ковырков, они поднимались примерно до высоты 6000 м.

После похода с китайцами пошли, уже в Москве, напряженные тренировки: пешком, на лыжах, и в январе выехали в «Шхельду» для тренировочного восхождения на Эльбрус, конечно, под присмотром Абалакова и Кузьмина. Акклиматизация в Шхельде, пара дней пребывания на Приюте Одиннадцати, подъем на седловину Эльбруса, расстановка лагеря, ночлег… Автору достались соседями в палатке: Н. Гусак, старые друзья Миша Хергиани и Иосиф Кахиани. С утра восхождение на Западную вершину, повел Абалаков. Погода была теплая, светило солнце, некоторые даже приладились позагорать. Вторая ночевка. Однако, погода испортилась, начался сильный ветер. Эльбрус не шутит… Мы все уже побывали в разное время на вершинах Эльбруса. Гусак восходил на Западную даже зимой 1935г., поднимался в феврале 43-го при снятии фашистских флагов, автор был на Западной в 1933 г., на Восточной в 50-м. Мы с Гусаком под шум ветра вспоминали первую встречу с Эльбрусом в далеком 1931 году, Баталпашинскую (ныне город Черкесск): лениво разметанную казачью станицу с флегматичными мазанками в мальвах и подсолнухах, степь ― высокая трава, густой дух меда, мяты и жирной, согретой солнцем земли этого спокойного края. Одно только было здесь беспокойно ― монотонно маячили тополя над станицей, неспешно пылило вечерами стадо по широкой улице, но в немыслимой дали и выси, над холмами предгорий вставал легкий контур Эльбруса. Внизу, у земли копошились травы, дороги, а над хлебами насущными, над степью стоял он, неподвижно возвышаясь как тень иного мира, прозрачного и холодного.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});