Основатель христианства - Чарльз Додд

И вот евангелист Матфей приводит тот отрывок, в котором Исайя впервые говорит о "Служителе Господа". В Евангелии от Матфея эти строки — как бы эпиграф, объясняющий призвание Иисуса:

Вот Отрок Мой, Которого Я избрал,

Возлюбленный Мой, к Которому благоволит душа Моя.

Положу Дух Мой на Него,

и возвестит язычникам правосудие.

Он не вступит в спор и не подымет крика,

и не услышит никто на улицах голоса Его.

Он тростника надломленного не переломит,

и фитиля тлеющего не погасит,

доколе не даст торжества правосудию;

и на имя Его язычники будут уповать.8

Особая миссия Служителя — "обратить Иакова" к Господу, "чтобы Израиль собрался к Нему", так и про Иисуса сказано, что Он объявил себя "посланным" к "погибшим овцам дома Израиля". Как мы увидим, это действительно ключ ко многим Его деяниям. В частности, и поясняющий, почему Он так высоко ставил свое обращение к сборщикам податей и грешникам - в них-то Он и видел "потерянных овец". А если призвание Иисуса совпадало с призванием Служителя Господа, чья жизнь была "жертвой за грех" и кто "нес грехи многих", то и судьба Служителя предопределяла судьбу Иисуса. "Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему послужили, но чтобы послужить и дать душу Свою как выкуп за многих". Можно предположить, что Иисус первым обратил внимание своих последователей на образ Служителя Господа. Сделал Он это затем, чтобы ученики лучше поняли, что такое — быть "Мессией". "У тебя людские мысли, а не Божьи", — сказал Он Петру. Мы же позволим себе "перевести" эти слова так: "Твой Мессия — победитель; Божий Мессия — Служитель".

Слияние двух идеальных образов — Мессии и Служителя Господа — в исторической личности, Иисусе, особенно поражает нас, когда мы читаем о событиях, как бы предваряющих Его деяния. Возьмем Евангелие от Марка. Иоанн Предтеча омывает ("крестит") Иисуса в реке Иордан. "И тотчас, выходя из воды, увидел Иисус, что раскрылись небеса и Дух как голубь спускается на Него. И раздался голос с неба: "Ты — Сын Мой возлюбленный, на Тебе Мое благоволение". Конечно, все это символично. Чтобы расшифровать символы, попробуем взглянуть на слова "голос с неба". Они взяты из Ветхого Завета. Обращение "Ты — Сын Мой" относилось к Царю Израильскому, прообразу Мессии. "Мой Возлюбленный, в котором Моя отрада", — это Служитель Господа из пророчества Исаии. Служителю там помогает Дух Господа, чей символ в Евангелии — голубь, сходящий с раскрывающихся небес. Таким образом, перед нами стенографически краткое изложение всего смысла жизни и деяний Иисуса: евангелисты говорят нам, что Он действовал как Мессия, как Сын Божий, как Служитель Господа, силой Божьего Духа. Эту "правду Божью" и возвестил голос, который можно услышать только духовным слухом.

Но если мы сочтем, что Иисус видел свою миссию в образе Служителя Господа, нас снова ждут трудности. Предназначение Служителя, его жизнь, деяния и муки изображены предельно живо, перед нами — отдельный человек, и все же нам то и дело попадаются такие слова, как "Израиль, ты раб Мой" или "Иаков, раб Мой, и Израиль, которого Я избрал". Представление о Служителе Господа то как о личности, то как об общине может смутить читателя; однако его нельзя отбрасывать просто так, ссылаясь на непоследовательность архаичного мышления, еще не знавшего толком, что такое личность. Вдумавшись в слова пророка, мы извлечем из них плодотворную мысль: достойно служат Богу не в одиночку, а вместе с общиной, с людьми. Община же, посвятившая себя служению, настолько едина, что о ней можно говорить как о личности. Более того, можно представить себе реальную личность, в которой такое единение воплощено. И это не натяжка, как покажется на первый взгляд. История, даже недавняя, знает примеры, когда человек — ради своих целей, на время — воплощал дух и чаяния целого народа, и его считали представителем народа не формально, а искренне, всерьез. Мы вправе помнить об этом, когда евангелисты говорят об Иисусе теми же словами, какими говорил пророк о Служителе Господа. Такой Мессия — не просто основатель и вождь грядущего Израиля, нового Народа Божьего; он его "полномочный представитель". На самом деле Он и есть истинный Израиль — сама Его жизнь показывает, как этот Израиль рождается.

Именно так нужно читать замечательный отрывок, который в первых трех Евангелиях следует за сценой крещения. Перед нами все еще символы. Иисуса искушает дьявол, предлагая Ему совершить те или иные действия. Каждому искушению противопоставлена цитата из Писания, из книги Второзакония. Там мы и попробуем найти ключ к евангельской сцене. Моисей говорит израильтянам в конце их странствия в пустыне:

И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его, или нет. Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек.

А вот что сказано в Евангелии от Матфея:

Тогда Иисус был возведен Духом в пустыню, для искушения от диавола. И проведя в посте сорок дней и сорок ночей, наконец ощутил голод. И подойдя, искуситель сказал Ему: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни эти сделались хлебами. Он же ответил: "не хлебом одним жив будет человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих".

Так что история продолжается. Всякий раз нам напоминают, как народ Израильский подвергался испытанию в пустыне, а теперь подвергается испытанию грядущий Израиль в лице Мессии (Служителя Господа). Но древний Израиль иногда падал, поверженный, а Иисус тверд Какие личные переживания отражены в этой сцене, я скажу позже. Евангелисты же сообщают, что Иисус одержал победу не только за себя, но и за весь воплощенный в Нем Народ Божий.

Конечно, подобное "представительство" вполне может быть фикцией или риторическим приемом. Но здесь оно реально, ибо Иисус, без сомнения, отождествлял себя со своим народом. Именно таков смысл речений: "Сделав для одного из братьев Моих меньших, вы для Меня сделали", или "И кто примет одно такое дитя во имя Мое, Меня принимает". В них тот ключ, который поможет понять, почему евангелисты делали упор на отношении Иисуса к отверженным, Его сострадании униженным и оскорбленным. Он хотел соединить с собою тех, кто, милостью Божьей, должен был стать частью грядущего Израиля, хотя реальный Израиль (еврейский истэблишмент) отвергал их. Поймем мы и то, почему Он не только звал своих учеников в новую общину, но и предлагал им отождествить себя с Ним. Именно о таком отождествлении Он говорил, посылая их продолжать Его дело: "Принимающий вас Меня принимает". Он хотел, чтобы они разделили с Ним Его судьбу: "Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься".

Образ "чаши" появляется не однажды. Как мы знаем, во время Тайной Вечери — последней совместной трапезы Иисуса и Его учеников — Он протянул ученикам чашу с вином и сказал: "эта чаша есть новый завет в Моей крови" (или, иначе: "это есть кровь Моя, кровь завета, изливаемая за многих"). Он намекал на древний обычай, согласно которому торжественный договор скреплялся закланием. В первом веке по Р, X. этот обряд еще сохранялся (вплоть до разрушения Храма в 70 г.); однако слова, сопровождавшие его, уже обрели смысл, соответствующий более высокому духовному уровню. Слова эти есть и у пророка, когда он говорит о Служителе Господа, умершем за других. Про еврейских мучеников, пострадавших во времена Маккавеев, сказано, что они принесли себя в жертву народу. Идея жертвы переросла в идею самопожертвования как нравственного и личностного действия. Иисус говорил, что Он добровольно вступил на стезю, ведущую к смерти, дабы завет-союз Его вошел в силу, или, иными словами, дабы возник новый Народ Божий. Он был готов пройти этот путь, отождествляя себя с теми, ради кого принял свою миссию. Разделяя с Ним чашу, ученики признавали свое единство с Учителем — ив том, что заклание совершается ради них, и в том, что они сами приносят себя в жертву людям, как и подобает народу Бога.

Тогда же Иисус произнес слова, наилучшим образом выразившие это единение. "Когда они ели, Иисус взял хлеб, произнес над ним молитву благословения, разломил, дал им и сказал: "Возьмите, это есть тело Мое"". Никакие другие Его слова не засвидетельствованы столь надежно. Над глубиной сокрытого в них смысла и по сей день размышляют христианские мыслители. Мы не будем вдаваться во все тонкости. Однако стоит припомнить, что апостол Павел — один из первого поколения обращенных — не только описал "преломление хлеба" во время Тайной Вечери как "приобщение тела Христова", но и пришел отсюда к мысли, что Церковь (т. е. историческое воплощение Нового Израиля) и есть "тело Христово", а каждый, кто принадлежит к ней, находится "во Христе", как и Христос "в нем". Видимо, выражения эти принадлежат самому Павлу, но создал он их для описания того, что произошло, когда он еще не был христианином. Речь идет о единении Иисуса с теми, за кого Он отдал жизнь, и об их отождествлении себя с Ним. Вот что стояло за Его словами и действиями, когда — сообразно с духом своего учения — Он дал ученикам хлеб и сказал: "Это Мое тело". И с самого начала Церковь вспоминает об этом в особом действе, что очень хорошо и мудро; ибо доктрина о "представительстве" или "соборной личности" может показаться неясной и темной, но те, кто разделяет в христианской общине преломленный хлеб, ведают сердцем, что это значит, независимо от того, могут они или не могут построить либо принять ту или иную теорию.